Вадим Каргалов - Полководцы XVII в
12 апреля 1678 года в Москве собрался большой совет духовных и светских чинов, который в присутствии царя разработал подробные инструкции для Ромодановского. Еще раньше, 8 апреля, со «статьями» о будущей войне к Ромодановскому поехал стольник Семен Алмазов. Воеводе указывалось, что отдавать Чигирин «никоторыми мерами невозможно», потому что это приведет к потере всех «городов заднепровских» и отколу запорожцев, которые говорят: «Чей будет Чигирин, с тем будем и мы!». И под Киевом тогда туркам «промысел чинить будет способно». Для обороны Чигирина предписывалось послать дополнительно «государевых служилых людей» и казаков из полков гетмана, а самому Ромодановскому велено «всякое вспоможение чинить». Стольнику Семену Алмазову приказывалось передать воеводе Ромодановскому и гетману Самойловичу, чтобы они «сами пришли с войсками своими к Чигирину раньше неприятельских войск». Если так не получится — город разрушить, а гарнизон вывести в Киев, на соединение с воеводой князем Михаилом Голицыным. Прежде чем начинать военные действия, Григорию Ромодановскому предписывалось завязать переговоры с великим визирем и попробовать уладить дело миром, и лишь в случае неудачи — «чинить против наступающих неприятелей промысел».
Позже Ромодановского догнала еще одна строгая инструкция из Москвы: не переходить с армией реку Днепр, пока не подоспеет с резервным войском из калмыков и служилых татар князь Каспулат Черкасский, и без него не начинать решающего сражения.
Не позавидуешь полководцу, получившему от своего правительства столь противоречивые инструкции! «Никоторыми мерами» не отдавать Чигирин — и вывести гарнизон, если турки подойдут к городу раньше главных сил русского войска… «Против наступающих неприятелей промысел чинить» — и заниматься дипломатической игрой с великим визирем… Спешить к Чигирину — и не ввязываться в сражения до подхода князя Черкасского… Как все это увязать?
А тут еще с Украины приходят вести, что гетманом не приготовлены в украинских городах запасы для войска, а сам он медлит с походом. Из своего Батурина он выступил с войском только 10 мая 1678 года.
17 мая русские и украинские полки соединились, наконец, в Артополоте. 12 июня воевода и гетман перешли в Лубны. Вперед был выслан корпус генерал-майора Григория Косагова, в котором по одним сведениям насчитывалось около десяти тысяч, по другим — двенадцать тысяч человек. Генералу Косагову поручили важное задание: незаметно переправиться через Днепр и захватить плацдарм на правом берегу, чтобы обеспечить безопасную переправу всей армии. Ромодановский учел уроки прошлогодней кампании, когда Днепр пришлось форсировать с боем, под огнем турецких пушек.
Генерал Косагов вышел к Днепру возле Максимовского монастыря, где уже ждали лодки и плоты. Переправа прошла быстро и беспрепятственно — 21 июня Косагов уже построил укрепленный лагерь на правом берегу Днепра, в одной миле ниже Вороновки, и ждал, когда подойдут главные силы. И только тут выяснилось, что место выбрано крайне неудачно. Большими массами войска двигаться отсюда к Чигирину было очень неудобно, дорогу преграждали леса и болота.
Русско-турецкая война (1676–1681)Для того чтобы прояснить общую обстановку, представим себе театр военных действий под Чигирином диаметром примерно пятьдесят верст, ограниченный с севера и востока рекой Днепром, с юга — рекой Тясьмином, с запада — непроходимым «Черным Лесом». Не говоря уже о самом Днепре, река Тясьмин представляла собой серьезное препятствие. Удобные броды находились только у Крылова. Вот сюда-то и предстояло выйти главным силам русско-украинского войска, чтобы затем пройти в Чигирин. От Днепра к бродам вели два пути: от Вороновки, места укрепленного лагеря генерала Косагова, узкая лесная дорога, почти на две трети пролегающая по лесисто-болотистому дефиле и не пригодна дли пушек и обозов; и широкий шлях от Бужинской переправы. Правда, шлях от Бужина запирали крута Стрельникова гора и цепь возвышенностей, на которых мог закрепиться противник, но все же этот путь показался русским воеводам предпочтительней. Генерал Косагову было приказано срочно передвинуться к Бужинской пристани и там обеспечивать переправу главных сил. На все это требовалось время.
В конце июня генерал Косагов с копейным, рейтарским и Козловским пехотным полками закрепился на правом берегу Днепра против Бужинской переправы.
27 июня к Днепру подошли донские казаки, и атаманы Михаил Самарин и Фрол Миняев начали переправу, чтобы подкрепить отряд Косагова. Главные же силы успели к Днепру только 6 июля. К этому времени воинство верховного визиря Мустафы-паши находилось уже под Чигирином.
Надеяться оставалось только на то, что крепость Чигирин сумеет отразить первые приступы турок, а тем временем воевода Ромодановский и Самойлович успеют переправиться через Днепр и придут на помощь осажденным.
Эта надежда подкреплялась реальностью: для усиления гарнизона Чигирина было сделано много. Еще весной в город направили пять стрелецких «приказов» с головами, Севский драгунский полк. Для руководства обороной назначили известного воеводу Ивана Ржевского и военного инженера полковника Патрика Гордона. Они прибыли в город в конце апреля и деятельно занимались подготовкой к обороне. 12 мая в Чигирин вошел Гадячский полк полковника Федора Криницкого, 17 июня — казаки из Нежинского и Лубенского полков, которые тут же были отправлены на земляные работы. Все казаки подчинялись наказному гетману Павлу Животовскому и заняли позиции в «нижнем городе».
В начале осады воевода Ржевский составил полный список полков, вошедших в гарнизон Чигирина: драгунский полк (семьсот семьдесят шесть человек) и пехотный полк Патрика Гордона (семьсот тридцать три человека), три стрелецких полка (тысяча шестьсот девяносто пять человек), сумские казаки (триста человек) и казаки Ахтырского полка (тысяча двести человек) — таким образом, всего в «замке», включая маленькие отряды, оказалось пять тысяч пятьсот пятьдесят русских «ратных людей»; в «нижнем городе» находились три казачьих полка — Гадячский (четыре тысячи восемьсот пятьдесят человек), Чигиринский (триста сорок человек) и Сердюцкий (восемьсот шестьдесят семь человек), рота польских драгун (девяносто шесть человек) и рота Бориса Корсакова (восемьсот девяносто шесть человек) — всего семь тысяч сорок девять человек, в основном казаков. Общая численность гарнизона Чигирина, таким образом, составила двенадцать тысяч пятьсот девяносто девять человек. Воеводы считали, что «таких сил было слишком мало для долговременной защиты города».
Недовольны были Ржевский и Гордон и состоянием городских укреплений. К началу осады строительные работы на валах и бастионах еще не были закончены, несмотря на помощь казаков. Недоставало пушек и некоторых видов боеприпасов (например, бомб). Подробные сведения об артиллерии и боеприпасах мы находим в отчете помощника коменданта Патрика Гордона:
«В Чигирине в то время находилось 2000 пудов пороха, не считая того, который имел еще каждый полк особо. Разного рода ядер было 3600. Не было только большого запаса бомб, именно их было менее 500 и всего 4 мортиры. Ручных гранат было 1200 штук. В замке было четыре 14-фунтовых длинных пушки. Кроме того, было 6 больших пушек, стрелявших ядрами в 8-10 фунтов, 8 меньших, 14 полковых или полевых, 14 коротких для стрельбы картечью, 8 фланг, стрелявших двух- или трехфунтовыми ядрами, и 11 железных пушек разного калибра. Хотя мортир и было б, но пригодными для употребления оказались только 4, из которых 2 были металлические. Внизу в городе было только 15 пушек разного калибра, причем большая часть их были железные». Таким образом, у защитников Чигирина оказалось менее ста пушек, из которых не все были исправны, и если на подкрепление гарнизона можно было еще надеяться (что и произошло в действительности), то пушками пришлось обходиться лишь теми, которые были в наличности. Потеря каждой пушки стала для осажденных невосполнимой потерей.
Кроме того, воевода Иван Иванович Ржевский жаловался, что с хлебом в городе плохо, обещанные припасы из Киева не доставлены, а самим заготавливать продовольствие трудно из-за татар, которые маленькими отрядами то и дело появляются в окрестностях города.
Верховный визирь Мустафа-паша привел к Чигирину двадцать отрядов пашей (каждый из которых насчитывал по три тысячи солдат), сорок «орт» янычар, численностью от ста до трехсот человек каждая, войска «господарей» Молдавии и Валахии (пятнадцать тысяч), семь тысяч сербов, три тысячи албанцев. Почти стотысячная армия! Кроме того, пятьдесят тысяч всадников привел крымский хан.
Особую опасность для осажденных представляла мощная турецкая артиллерия. В армии Мустафы-паша было двадцать пять больших осадных орудий и столько же крупнокалиберных мортир, восемьдесят полковых пушек и двенадцать медных гранатных пушек. По количеству пушек турки превосходили гарнизон Чигирина почти в полтора раза, а по самым разрушительным осадным орудиям и крупнокалиберным мортирам — почти в четыре раза. Верховный визирь Мустафа-паша надеялся подавить сопротивление гарнизона своей огневой мощью. С турецкой армией прибыли инженеры, опытные в минной войне.
