Игорь Дамаскин - Вожди и разведка. От Ленина до Путина
Грушко вспоминает далее: «Перед крупными международными мероприятиями в любой стране обращаются за сведениями и советом к разведке… В июле 1991 года Горбачев должен был встретиться с руководителями «большой семерки» в Лондоне. В сообщениях СМИ витали спекуляции о возможном выделении Советскому Союзу займа в 24 миллиарда долларов. У нас были точные сведения, что это блеф и сознательная дезинформация.
Много раз я задавал Крючкову вопрос о том, с чем же едет наш президент в Лондон. Председатель с горечью отвечал мне, что ему это неизвестно! Вопрос даже не рассматривался на Совете безопасности. Мы поинтересовались в Министерстве обороны. Министр Язов (под чьим управлением находится ГРУ) также не был осведомлен ни о чем, за исключением сведений разведки о подготовке к встрече и ожиданиях на Западе. Такими сведениями из-за рубежа располагал и КГБ. А вот о том, что происходит в «собственном доме», нас всех держали в неведении. О содержании своих международных переговоров в отличие от других руководителей КПСС Горбачев, Яковлев и Шеварднадзе перестали информировать членов Политбюро и секретарей ЦК партии еще в 1989 году. «Подготовка» к лондонской встрече «семерки» летом 1991 года стала наиболее характерным примером.
Что действительно происходило в Лондоне, мы узнали, получив подробнейшую информацию от нашей агентуры на Западе, Но можно ли было в такой ситуации говорить о нормальном государственном руководстве в Советском Союзе?»
Однако совсем уж обвинять Горбачева в пренебрежительном отношении к разведке и ее руководителям и сотрудникам, не совсем корректно. Он, например, на закрытом собрании 15 декабря 1984 года в посольстве СССР в Лондоне в своем выступлении хвалил достижения сотрудников научно-технической разведки, которые способствовали перестройке, добывая западные технологии. Год спустя Горбачев с похвалой отозвался о «целеустремленной деятельности» руководителей КГБ и ГРУ, которые способствовали «улучшению работы в условиях, создаваемых теперешним этапом развития нашего общества и развертыванием процесса демократизации». Сказано заумно, но, в общем ясно, что он доволен работой ГРУ и КГБ.
В 1987 году Горбачев направился в Вашингтон дня подписания договора об уничтожении ракет среднего и малого радиуса действия. В составе делегации был и председатель КГБ Крючков, который, конечно, летел инкогнито под чужой фамилией. Это был знак высокого уважения Горбачева не только лично к Крючкову, но и к службе, которую он возглавлял. Кстати, до Крючкова в капиталистические страны, находясь на посту главы органов государственной безопасности, выезжали только Дзержинский (в 1918 году в Швейцарию для встречи с семьей) и Берия (в 1944 году в Тегеран для сопровождения Сталина на встречу глав трех великих держав).
Михаил Горбачев проводил активную внешнюю политику. Мы сейчас не будем касаться вопроса, была ли она правильной и полезной для страны. Скорее всего, нет. Но так или иначе, он считал крайне важным получение разведывательных данных, в частности, о реагировании за рубежом на начатую им перестройку как на внутреннем, так и на внешнем фронте. Для этого ему был нужен более молодой и динамичный руководитель разведки, чем Крючков, который пошел на повышение и стал Председателем КГБ. На его место был назначен Шебаршин, который в 27-летнем возрасте перешел из МИДа в систему внешней разведки, прошел все ступени карьерного роста и был специалистом по добыче и анализу политической информации. А это как раз и требовалось Горбачеву.
Вторым приоритетным направлением для Горбачева было получение научно-технической информации. Она целым потоком шла по линии ПТУ, ГРУ, Госкомитета по науке и технике, Госкомитета по экономическим связям, Академии наук. Девяносто процентов этой информации поставляли ПТУ и ГРУ, и зачастую ведомства, которым она предназначалась, не успевали «переваривать» ее.
Еще одним важным направлением работы разведки, которое привлекло внимание Горбачева, стала борьба с международным терроризмом. Это направление было привлекательным для Горбачева не только и не столько потому, что он опасался проникновения террористов в СССР или их акций против нашей страны за рубежом, а прежде всего потому, что это создавало возможность контактов нашей разведки с западными спецслужбами, их объединение против общего врага и тем самым сближение нашей страны с Западом. Цель благородная, ничего не скажешь.
Но как-то так получалось, что все, за что ни брался Горбачев, в конечном счете оборачивалось против интересов Советского Союза.
Вот что сказал на семинаре в Американском университете в Турции сам Горбачев в 1999 году (цитата из газеты Usvit [ «Заря»] № 24, Словакия):
«Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма… Мне удалось найти сподвижников в реализации этих целей. Среди них особое место занимают А. Яковлев и Э. Шеварднадзе, заслуги которых в нашем общем деле просто незаменимы».
Если к этому добавить слова бывшего министра иностранных дел Козырева, который вслед за Шеварднадзе в одном из интервью заявлял: «Я счастлив, что участвовал в развале Советского Союза», то картина становится вполне ясной.
Андропов бдительно предупреждал руководство страны об опасности «агентов влияния ЦРУ», находящихся на самом верху. Однако Горбачев счел эти опасения преувеличенными, а возможно, и нечаянной «наводкой» на людей, которые ему пригодятся в дальнейшем.
Андропов одним из первых рассмотрел внутреннюю сущность одного из таких людей — А. Яковлева и отклонил его кандидатуру на пост секретаря ЦК, после его длительного пребывания в Канаде в качестве посла. Он сказал одному из своих помощников:
— Яковлев слишком долго пробыл за рубежом в капиталистической стране и внутренне переродился.
Но Горбачев игнорировал мнение Андропова. В свое время в «Правде» появилась аргументированная статья Крючкова «Посол беды», в которой говорилось, что Яковлев является именно таким агентом. Однако расследование Генпрокуратуры после такого заявления ни к чему не привело.
Добавлю от себя, что имя Яковлева мне еще в 1985 году называл американский деятель, с которым у меня был неофициальный контакт. Я немедленно доложил об этом лично Крючкову и по его приказу изложил это на бумаге письменно в одном экземпляре. Что стало с этой запиской, мне неизвестно.
Штази и КГБОбстановка в Восточной Германии, т. е. в ГДР, с самого начала ее образования была напряженной. Народ был недоволен коллективизацией, национализацией, падением жизненного уровня, отсутствием элементарных признаков демократии. Уже в июне 1953 года прошли волнения и забастовки (в нашей прессе их называли «волынками»), подавленные с помощью нашего оружия, увеличилось количество побегов за границу (в том же 1953 году — 331 390 лиц), с тех пор обстановка не улучшалась.
Главой Министерства Госбезопасности в 1957 году стал Мильке, который начал перестраивать Штази. С этого времени КГБ перестал открыто диктовать свою волю, хотя на самом деле держал офицеров связи во всех 8 управлениях Штази и в 15 окружных управлениях до самого конца, пока ГДР окончательно не прекратило своего существования. Особое внимание советские чекисты придавали Главному управлению «А», которым руководил Маркус Вольф.
В течение 20 лет отношение между МГБ ГДР и КГБ основывались на неформальных договоренностях между Мильке и главами советских органов безопасности. 29.03.1978 Мильке и Андроповым был подписан первый официальный протокол между МГБ ГДР и КГБ.
Четыре года спустя, 10.09.1982, Председатель КГБ Федорчук подписал формальное соглашение с Мильке, который обязался взять на себя все техническое обеспечение резидентуры КГБ в Восточной Германии.
Один из отделов Штази находился в Потсдаме, там же был мозговой центр ГРУ в Германии.
Мильке и Председатель КГБ периодически подписывали соглашения о сотрудничестве. Последний такой документ, действовавший с 1987 по 1991 годы, был подписан Чебриковым и Мильке.
КГБ полагался на поддержку Штази во всех сферах разведывательной деятельности. Основной упор делался на внешнюю разведку.
Надо признать, что деятельность МГБ ГДР внутри страны в конечном счете вела к увеличению негативного политического потенциала в обществе, который к осени 1989 года приобрел критическую массу.
Особенностью спецслужб ГДР стала невиданная по своим масштабам, охватившая все сферы человеческой деятельности, всеобъемлющая система слежки, фиксация малейшего проявления недовольства властями (и реагирование властей на нее).
Советская разведка внимательно следила за развертыванием событий в ГДР и регулярно информировала Горбачева о том, что происходит в стране и в ее руководстве. Так во время его двухдневного визита в Берлин в октябре 1989 года состоялось целых три доклада — около 50 документов, в том числе информационные справки по полторы-две страницы, аналитическая записка «О положении в руководстве СЕПГ» на 5 страницах, а также записка «О настроениях в СЕПГ».
