Вера Курская - История лошади в истории человечества
Указом от 20 мая 1732 года была начата организация новых государственных конных заводов. В 1739 году было создано десять заводов, в которых лошадей рассортировали по мастям, причем использовать чалых производителей запрещалось. Это важно для понимания методов зоотехнической работы, так как чалая масть характерна для тяжелоупряжных пород, — таким образом, можно сделать вывод, что селекция в этих заводах была направлена на воспроизводство более легких лошадей. В Бронницах была собрана своего рода коллекция иностранных пород — английских, испанских, персидских, турецких, берберийских, арабских, черкасских, неаполитанских лошадей. Тем не менее при Анне Иоанновне практика конных наборов сохранялась.
Ситуация немного улучшилась в правление Елизаветы Петровны (1741–1761), которая указом от 3 мая 1756 года пригласила «всех русских помещиков приложить старания к воспитанию кирасирских и других лошадей для войска». Ею были установлены государственные закупочные цены: 60 рублей за кирасирскую лошадь ростом 151 сантиметр в холке, 30 рублей за гренадерскую или драгунскую ростом 147,5 сантиметра и 12 рублей за обозную. В кавалерию принимались лошади не старше шести лет. Этот подход оправдал себя, особенно если вспомнить, как много войн шло во времена правления Елизаветы.
Недолгое, продлившееся всего полгода, царствование ее племянника Петра III ознаменовалось, однако, рядом преобразований, в частности освобождением дворянства от обязательной военной службы. Теперь дворяне были освобождены от необходимости держать боевых коней. Но их интерес к верховой езде не ослабевал, поскольку была найдена новая сфера применения и совершенствования ездовых навыков — псовая охота. Она существовала в России и раньше, но только теперь получила самое широкое распространение.
При Екатерине II дворцовые конные заводы пополнялись преимущественно датскими и английскими лошадьми, реже немецкими. Именно на правление Екатерины приходится становление русского коннозаводства в том его виде, в котором оно существует и в наше время.
Принятые меры исправили ситуацию, которая сложилась в русской кавалерии в послепетровские времена. К началу Отечественной войны 1812 года стандарты кавалерийских лошадей повысились: кирасирские, драгунские и конно-егерские должны были быть не ниже 147 сантиметров, для гусарских и уланских установили предел в 142 сантиметра.
Детище графа ОрловаВо второй половине XVIII века Россия часто воевала. Численность кавалерии составляла 100 000 сабель, следовательно, для нее нужно было 100 000 верховых лошадей и не менее 20 000 запаса. Еще больше упряжных лошадей требовалось артиллерии и обозам. Артиллерийские лошади должны были быть не просто сильными и выносливыми, способными сдвинуть с места тяжелые пушки, но и достаточно резвыми, чтобы быстро выкатить орудие на позицию и в случае необходимости так же быстро переместить его на другое место. Они подвозили к размещенным на позициях пушкам боеприпасы, и от их резвости порой напрямую зависел исход сражения, а если смотреть шире, то и исход военной кампании в целом.
С другой стороны, рост городов и развитие торговли создавали нужду в лошадях, способных быстро перевозить грузы на дальние расстояния, в том числе и скоропортящиеся товары, а также в лошадях для городского транспорта и полиции: еще в 1731 году Сенат издал указ о создании конных патрулей в крупных городах. Кроме того, России с ее гигантскими пахотными землями требовалось значительное поголовье упряжных лошадей.
Все это заставило задуматься о расширении коннозаводства и организации его в том виде, в каком оно незадолго перед этим появилось в Европе. Можно сказать, что история русского коннозаводства начинается 28 июня 1762 года. Накануне император Петр III арестовал поручика Преображенского полка Петра Пассека, одного из участников направленного против него заговора. Заговорщики перепугались и поняли, что тянуть с уже намеченным переворотом больше нельзя. Но самая главная участница заговора, императрица Екатерина, находилась в тот момент в Петергофе, сам же император — в Ораниенбауме. Утром 28 июня Алексей Орлов прибыл к Екатерине, усадил ее в карету, и они помчались в Петербург. Но, не доезжая до столицы, лошади выбились из сил и остановились. Далее версии о происходившем расходятся: по одной — сопровождавший карету офицер Бибиков привел свежих лошадей из соседней деревни, по другой — навстречу императрице на другой карете выехал Григорий Орлов, младший брат Алексея. Как бы то ни было, между остановкой обессилевших лошадей и появлением свежих прошло какое-то время. Сложно сказать, что за это время передумал и перечувствовал Алексей Орлов, которому в ту пору было всего 24 года. Из-за лошадей успех переворота повис на волоске, а ставки в игре были предельно высоки — не только власть, но и жизнь: случись Петру III выйти из этой ситуации победителем, он не пощадил бы никого. До этого Россия пережила несколько дворцовых переворотов, и молодой офицер хорошо знал, как расправляются в таких случаях с политическими противниками.
Императрица вовремя прибыла в Петербург, где ее встретили Измайловский, Семеновский и Преображенский полки, подписала манифест о восшествии на престол и приняла присягу верных ей полков. На следующий день Петр III, понимая бесполезность сопротивления, отрекся от престола и был перевезен в Ропшу под строгий надзор, где спустя полгода погиб при невыясненных обстоятельствах.
Григорий Орлов стал одним из фаворитов Екатерины II, однако, как утверждает французский посол Сабатье де Кабра, гораздо больше она уважала и даже побаивалась Алексея. Близкая подруга императрицы, княгиня Е. Р. Дашкова, в разговоре с французским энциклопедистом Дидро как-то назвала Алексея Орлова одним из величайших злодеев на земле. Во всяком случае, именно ему приписывали убийство сверженного императора. Как бы то ни было, граф Алексей Орлов был во многих отношениях необыкновенный человек — умный, фантастически дерзкий, не отступающий ни перед чем. Он слишком много знал и близким своим присутствием тяготил Екатерину; поэтому, когда появилась возможность, она отдалила его от себя. В ноябре 1775 года граф переехал из императорского Петербурга в Москву и жил то в Москве, то в своем имении при селе Хреновом Бобровского уезда Воронежской губернии, пожалованном ему в 1776 году. Оставшуюся часть жизни он посвятил коннозаводству.
Еще в 1770 году Орлов приобрел в Дании на аукционе, устроенном по поводу сокращения поголовья знаменитого Фредериксборгского завода, несколько датских лошадей. В те годы, как мы уже говорили, в Европе были в моде лошади барокко, или испанского типа, но поскольку Дания была значительно ближе к России, везти лошадей оттуда было удобнее. Позже эти датские лошади сыграли свою роль в создании породы знаменитых орловских рысаков.
Отцом же основателем породы, выведенной графом Орловым, стал арабский жеребец Сметанка, купленный в 1775 году за 60 000 рублей. Для сравнения: весь годовой бюджет государственного коннозаводства в том же году составлял 25 000 рублей. Но нельзя сказать, что Сметанка был дорогой прихотью богатого русского барина, — этот жеребец оправдал свою высокую цену. Прижизненный портрет Сметанки, написанный неизвестным автором, хранится сейчас в Музее коневодства Тимирязевского сельскохозяйственного университета, и по этому изображению вполне можно судить о том, каким был основатель породы. Это типичный, красивый, светло-серой масти арабский жеребец с одной примечательной особенностью — длинноватым корпусом, что характерно не для верховых пород, к каким относится арабская, а является приметой пород упряжных. Этот факт вовсе не говорит о нечистокровности Сметанки: в любой породе могут быть определенные отклонения от стандарта. Однако закономерно, что именно такой, отдаленно похожий на упряжного, верховой жеребец стал основателем рысистой породы.
Жизнь Сметанки окутана легендами. Поскольку приобретение было очень дорогим, Орлов не рискнул отправлять его из Турции в свой завод при селе Остров водным путем, хотя так вышло бы быстрее. Сметанку два года вели в Россию по суше. Увы, жизнь его в заводе оказалась недолгой. О его смерти есть две версии. Первая, в каком-то смысле романтичная, рассказывает, как жеребца однажды подвели к водопойной колоде одновременно с другим племенным жеребцом. Со стороны конюхов это было нарушением правил техники безопасности. Жеребцы подрались, Сметанка поднялся на дыбы, потерял равновесие и упал, разбив голову о водопойную колоду. Его несчастный конюх в ужасе от содеянного повесился на сеновале. Вторая версия прозаичнее: Сметанка просто пал, не выдержав климата средней полосы России, слишком сурового для арабского скакуна.
Какая бы версия ни была правдой, от уникального жеребца осталась лишь одна ставка жеребят: четыре жеребчика и одна кобылка. На таком материале крайне трудно, почти невозможно что-то вывести… Но Орлову невозможное удалось.
