Вера Курская - История лошади в истории человечества
Аргамаков очень ценил Иван Грозный. Он приобретал их в большом количестве для своих подданных, хотя сам ездил на более спокойных и тяжелых лошадях. В письме-ответе королю Речи Посполитой Стефану Баторию на вопрос, какие подарки он любит, царь пишет, что любит «аргамаков, жеребцов добрых». Что такое «добрые жеребцы»? Возможно, это производители, уже испытанные в разведении, то есть ранее дававшие хорошее потомство.
Интересный факт связан с геральдикой: конные сюжеты, такие, как лошадь или всадник, гораздо чаще встречаются на русских и восточноевропейских гербах, чем на европейских. Это, к примеру, гербы Москвы, Великого княжества Литовского, гербы Голицыных, Юсуповых, Черкасских. На гербах Грушецких и Арсеньевых, а также у нескольких родов польской шляхты изображена подкова.
В 1675 году нидерландский посол Кунрад ван Кленк вспоминал, как в России ему показывали манежных лошадей, работавших в руках (то есть человек отдает команды с земли), а участник шведского посольства Эрик Пальмквист, побывавший в России в 1673–1674 годах, оставил рисунки, на которых среди прочего есть и русские всадники, исполняющие на лошадях элементы высшей школы. Таким образом, хотя точных свидетельств о выездковой подготовке русских лошадей не сохранилось, в допетровской России все-таки была, скорее всего, некая школа верховой езды, похожая на европейскую.
Конное дело при первых РомановыхВ 1625 году персидский шах прислал царю Михаилу Федоровичу (1613–1645) шесть аргамаков и трех кобыл, «купчины персидские» — десять аргамаков, герцог Голштинии — вороного жеребца и двух серых в яблоках. В царской конюшне их подковали на серебряные подковы общим весом 4 фунта 34 золотника (1,745 килограмма).
В конюшнях Алексея Михайловича (1645–1676) стояло около 50 000 коней, из которых для царя и его выезда предназначалось «лишь» 200, а остальные для царской свиты, бояр и царских воинов. Сын Алексея Михайловича царь Федор Алексеевич (1676–1682) основал в Бронницах конный завод, правда, не на пустом месте, а на базе бронницкой «кобылячьей конюшни», первое упоминание о которой относится еще к 1634 году. Молодой царь ограничил число лошадей в царских выездах и издал ряд указов, согласно которым каждый год в Коломенское направлялась комиссия для досмотра государевых лошадей.
В XVII–XVIII веках активно развивалась конская торговля. Поскольку лошади были товаром особенным, сделки с ними фиксировались отдельно от других товаров. Сохранилось много источников по конской торговле этого периода, главные среди которых таможенные книги. По ним можно делать выводы не только об оборотах такой торговли, но и косвенно о конном деле изучаемого периода, так как фиксировались данные лошадей — пол, возраст, масть, дефекты (например, «хрома», «крива»), тавра (клейма). Указывались и цены. Ценовых категорий было много, но самыми дорогими, как правило, были жеребцы для верховой езды (в книгах их называют просто конями), дешевле — мерины и кобылы. Первых нельзя использовать в разведении, на вторых, как и в некоторых других культурах, в допетровской Руси считалось предосудительным ездить верхом. Самая дорогая лошадь, продажа которой зафиксирована в московских таможенных книгах XVII века, стоила 15 рублей. Это был шестилетний жеребец гнедо-пегой масти, которого царский лекарь Артемий Иванов приобрел 11 мая 1630 года у жителя московской Таганной слободы Алексея Ипатьева. Были лошади и дороже, особенно пригнанные татарами, но для царских конюшен их отбирали воеводы, и на столичный конский торг они не попадали. Об их стоимости можно судить по приходно-расходной книге Конюшенного приказа 1633–1634 годов, а именно по записям о поступлении в приказ денег от продажи лошадей из казенных заводов. Так, боярин Д. М. Пожарский купил «аргамачего жеребца» за 100 рублей, а стольник Н. И. Одоевский — аргамака за 40 рублей. Как мы видим, цены значительно отличаются от цен на московском торге.
Порода в таких документах указывалась лишь в том случае, если она отличалась от местной русской лошади — например, была ногайской, калмыцкой, черемисской. По сохранившимся свидетельствам современников, в том числе и иностранцев, русские лошади были неказисты и малорослы, но выносливы и добронравны.
Тавра, указанные в таможенных книгах, позволяют установить происхождение лошадей. Существовало даже так называемое пятно — специальная пошлина, взимаемая с клеймения лошади при ее продаже. В письменных источниках пятно впервые упоминается в XV веке, но могло существовать и ранее. Его собирали служащие, получившие название пятенщиков. Пятнением называлось накладывание смоляной печати на ногу лошади для удостоверения действительности сделки. Пятно уплачивали и продавец, и покупатель, оно составляло одну-две деньги. За продажу лошади без пятна также платили обе стороны сделки, но уже больше, по два рубля. С середины XVI века пятно платил только покупатель, а окончательно отменили эту пошлину только в 1777 году.
Конное дело при Петре и в послепетровской РоссииК началу царствования Петра I в 1689 году в конных заводах России (государственных, боярских, монастырских) был сосредоточен хороший конский состав. У нас нет сведений о методах племенной работы в этих заводах. Вряд ли тогда целенаправленно создавались породы в современном смысле этого слова, все-таки уровень зоотехнических знаний был для этого еще недостаточным. В заводах наверняка велась селекция, пусть даже на примитивном уровне вроде «для получения резвого потомства скрещиваем резвого жеребца с резвой кобылой», но сведений о ней не сохранилось.
Преобразования Петра потребовали от страны серьезной мобилизации не только человеческих, но и конских ресурсов. Лошади были нужны кавалерии, артиллерии, сопровождавшим войска обозам, на строительстве. Император объявил конские наборы — и действовал в этой сфере бескомпромиссно. Наборы не обошли стороной и племенных лошадей, что стало фатальной ошибкой. Лошадь — не пушка, которую можно отлить из снятого с церкви колокола, а после заключения мира переплавить обратно в колокол. Животное нельзя изготовить на фабрике. Перед тем как стать полезным в хозяйстве или на военной службе, оно должно пройти тренинг, перед этим вырасти в подходящих условиях, а еще раньше — родиться от родителей, обладающих нужными качествами. Для того чтобы эта цепочка не нарушалась, племенной состав должен быть неприкосновенен. При Петре это правило было нарушено, не в последнюю очередь по причине дефицита средств. В результате держать частные и монастырские конные заводы стало невыгодно. Император понял свою ошибку, но, увы, слишком поздно.
Бронницкий завод Петр отдал А. Д. Меншикову, часть государевых заводов оставил за собой, часть передал своей супруге Екатерине. В 1712 году были изданы указы о создании конных заводов в Азовской, Астраханской и Киевской губерниях, в 1720 году — завода в Астрахани. Последний был укомплектован персидскими жеребцами и черкесскими кобылами. К сожалению, дальнейшая судьба этих заводов не известна.
Туркменские аргамаки, скорее всего, продолжали поступать в Россию и при Петре. Знаменитая кобыла Лизетта, купленная императором за 100 червонцев и верхового коня в придачу, отличалась относительно высоким ростом и золотистым блеском шерсти, то есть вполне могла быть туркменской лошадью. Петр садился на нее только в самые опасные и ответственные моменты, например во время битвы под Полтавой. Чучело Лизетты хранилось в Кунсткамере, а теперь находится в Зоологическом музее Санкт-Петербурга.
Состояние отечественного коневодства не улучшилось и после смерти Петра. В кавалерии рост лошади считали в вершках сверх двух аршин. Два аршина составляли 142,2 сантиметра, вершок — 4,5 сантиметра. Таким образом, лошадь ростом «три вершка» была 155,5 сантиметра в холке, «пять вершков» — 164,5 сантиметра. О лошади ростом ниже двух аршин говорили, что она «без вершка», «без двух вершков» и т. д. Если при Петре драгунская лошадь должна была иметь рост не ниже одного вершка (примерно 146,5 сантиметра), то затем планка роста была понижена до «без вершка», или 137,5 сантиметра, а при Анне Иоанновне (1730–1740) драгунских лошадей покупали «по нужде и без двух вершков», то есть около 133 сантиметров. По современным меркам это рост спортивного пони — лошади для детского спорта. Конечно, большинство людей в XVIII веке были ниже ростом, чем наши современники, но вряд ли это сильно меняет тот факт, что драгуны были вынуждены ездить на низкорослых лошадях. Это сказывалось и на боеспособности, и на здоровье лошадей, чьи возможности не всегда позволяли нести большой вес.
Указом от 20 мая 1732 года была начата организация новых государственных конных заводов. В 1739 году было создано десять заводов, в которых лошадей рассортировали по мастям, причем использовать чалых производителей запрещалось. Это важно для понимания методов зоотехнической работы, так как чалая масть характерна для тяжелоупряжных пород, — таким образом, можно сделать вывод, что селекция в этих заводах была направлена на воспроизводство более легких лошадей. В Бронницах была собрана своего рода коллекция иностранных пород — английских, испанских, персидских, турецких, берберийских, арабских, черкасских, неаполитанских лошадей. Тем не менее при Анне Иоанновне практика конных наборов сохранялась.
