Вэл Макдермид - Анатомия преступления: Что могут рассказать насекомые, отпечатки пальцев и ДНК
«Многое делали вручную. Личные защитные средства еще не изобрели. Даже перчатками пользовались редко. Чтобы выявить наличие пятен семенной жидкости, проверяли, насколько жестка ткань на ощупь. У нас не было и отдельных кабинетов. Рабочий стол – вот и весь офис. На нем доклады писали на тех же самых столах, на которых рассматривали какие-нибудь грязные штаны или окровавленные вещи.
Забавно вспоминать о временах, когда мы начинали делать ДНК-профилирование. Все было очень доморощенно, с массой химии, соляных растворов и радиоактивными веществами. А для получения ДНК-профиля требовалось кровавое пятно размером с десятипенсовик, если не больше.
Когда-то, на заре моей карьеры, официальных курсов обучения не существовало, кроме самого базового. А потом тебя прикрепляли к опытному специалисту, который брал тебя с собой, и ты занимался всем, начиная от анализов крови на алкоголь, исследования пятен семенной жидкости, волос и волокон. Были дела и о фазаньих перьях, и о браконьерской ловле семги, и о луке-порее».
Когда Джил пришла в СЭС стажером, еще не окончив Кардиффский университет, большинство генетиков относились к работе с энтузиазмом, но не понимали, какую революцию осуществляют. «За кофе говорили больше о том, хватит ли пончиков с повидлом», – грустно улыбается Джил. Хотя дело Колина Питчфорка показало, сколь полезен анализ ДНК, «мы думали, что это лишь для редких, особо резонансных дел».
Однако с годами любая инновация расширяла применение ДНК. «Каждый раз думаешь: "Вещь хорошая, но изо дня в день ею пользоваться дороговато. Разве только в виде исключения, если попадется очень серьезное дело". А многие из этих методов стали настолько дешевыми и повседневными, что сейчас их применяют даже при расследовании квартирных краж».
Переход исследований ДНК на более солидный уровень во многом обязан Кэри Муллису, калифорнийскому серфингисту и энтузиасту ЛСД, который впоследствии получил Нобелевскую премию по химии. В 1983 году Муллис ехал по автостраде 128, и его посетило озарение. Если добавить фермент, называемый полимеразой, к ДНК, то ДНК может «воспроизвести чертовски много самой себя». Используя полимеразную цепную реакцию (ПЦР), Муллис мог взять ничтожное количество ДНК и получить точно такую же ДНК в количестве, достаточном для анализа. В скором времени ученые стали использовать ПЦР для раскрытия уголовных дел, которые висели десятилетиями, а также для диагноза наследственных заболеваний и изучения остатков динозавров и погребенных царей.
Когда Джил Талли начала работать в СЭС, только она и ее руководитель занимались усовершенствованием и внедрением ПЦР. По ее словам, ей «сильно посчастливилось быть там с самых первых дней». Традиционно генетическая дактилоскопия опиралась на телесные жидкости и волосы, но к 1999 году команда, в которую входила Джил, стала применять ПЦР для разработки более чувствительного метода, известного как «низкокопийное ДНК-профилирование» (low copy number – LCN). Чтобы получить ДНК-профиль таким способом, требуется лишь несколько клеток. Идет ли речь о частичке мертвой кожи, или поте на отпечатке пальца, или высохшей слюне на почтовой марке, для анализа нужен образец размером не с десятипенсовик, а с миллионную долю крупинки соли.
Низкокопийное ДНК-профилирование оказало колоссальное воздействие на британскую криминалистику. Однако приняли его не сразу. Противоречивые результаты, получаемые при его использовании, вызывали критику со стороны судей и комментаторов, в ответ на которую судебным генетикам приходилось отстаивать и перепроверять свои методы.
Доверие судов к низкокопийному ДНК-профилированию существенно возросло после судебного процесса, которым закончилось дело о взрыве бомбы в Северной Ирландии. 10 апреля 1998 года было подписано Белфастское соглашение (Соглашение Страстной пятницы), призванное положить конец кровопролитию между республиканцами и юнионистами. Однако 15 августа 1998 года Подлинная Ирландская республиканская армия взорвала бомбу в центре города Ома (графство Тирон). Реагируя на предупреждения о взрыве в здании местного суда, полиция в ходе эвакуации привела людей как раз туда, где и произошел взрыв в центре города. Погибли 29 человек, включая несколько детей и двух нерожденных близнецов. Более 200 человек получили ранения. Мо Моулем, статс-секретарь Северной Ирландии, назвала случившееся «массовым убийством».
Через три года за взрыв осудили и приговорили к 14 годам тюремного заключения строительного подрядчика Колма Мерфи. Однако это было лишь начало долгого, изматывающего юридического процесса. В 2005 году приговор был отменен: выяснилось, что следствие подделало протоколы допросов. А еще через год полиция арестовала племянника Колма Мерфи, электрика по имени Шон Хоуи. Во время судебного процесса версия обвинения строилась на анализе образцов, найденных на таймере бомбы: по заявлению судебного генетика, вероятность того, что они принадлежат Шону Хоуи, в миллиард раз больше, чем вероятность, что они принадлежат какому-либо неизвестному человеку. Однако в отсутствии показаний очевидцев и других убедительных улик Хоуи признали невиновным.
Вынося свой вердикт 20 декабря 2007 года, судья Уир выразил недовольство тем, что низкокопийное ДНК-профилирование было положено следствием в основу доказательств, а не использовано как ключ к поиску серьезных улик. По его мнению, полиция и некоторые криминалисты действовали «тяп-ляп». Хуже того, пытаясь добиться осуждения, полиция прибегла к «сознательному обману» и «подтасовала» улики. Он отметил, что опубликованные материалы, отстаивающие юридическую силу низкокопийного ДНК-профилирования, написаны его изобретателями в СЭС. В конечном же счете Уир счел метод слишком непривычным и рекомендовал срочно переосмыслить отношение к нему. Неудачный конец для расследования, которое обошлось государству в 16 миллионов фунтов стерлингов!
На следующий день Служба уголовного преследования временно отказалась от низкокопийного ДНК-профилирования и занялась проверкой его надежности. А ведь с 1999 года оно использовалось в раскрытии 21 000 уголовных дел, особенно «глухих», в Великобритании и других странах. Было приказано пересмотреть все текущие дела, в которых используется эта технология. Одно из них касалось братьев Дэвида и Терри Рид из Тиссайда на северо-востоке Англии.
12 октября 2006 года друг бывшего боксера Питера Хоу получил по голосовой почте четырехминутное послание с нью-эйджевской музыкой Майка Олдфилда. Однако, прокрутив его в обратную сторону, он различил сдавленные стоны: Хоу истекал кровью от пяти глубоких колотых ран в гостиной своего дома в Эстоне под Мидлсбро… Полиция арестовала и обвинила двух братьев Рид – Дэвида и Терри. Дэвид, старший из братьев, завидовал Хоу, имеющему репутацию крутого парня. А в суде брат Хоу утверждал, что убийство было еще и местью за потасовку в пабе несколькими днями ранее: «Они пошли домой к моему брату и убили его, так как Дэвид не мог этого стерпеть».
В гостиной Питера Хоу преступники не оставили следов своей крови, но Вэл заметила два кусочка пластика. «Это сплошь и рядом бывает при поножовщине. Рукоятка ножа не выдерживает давления и вибрации лезвия и ломается». В лаборатории Вэл изучила кусочки внимательнее, и опыт подсказал ей, что это обломки дешевых ножей. Также на них обнаружились следы ДНК. Низкокопийное ДНК-профилирование указало на братьев Рид.
На судебном процессе защита вызвала видного специалиста по пластмассам, «милого человека из Ньюкаслского университета», который привез из Аргоса дешевый нож с пластиковой ручкой. Он вложил нож в аппарат, который медленно сгибал нож, пока тот не сломался. А в суде доложил о результатах: человеческому запястью не под силу оказать такое воздействие на нож. Стало быть, кусочки пластика отломились не в результате ножевого удара. Вэл вспоминает: «Я слушала его и думала, как он неправ. В то время у нас в лаборатории по другому делу было четыре ножа. Три из них были сломаны у рукоятки точно таким же образом».
Эксперт изучал схватку жизни со смертью – сталь о кость, пластик о плоть – в лабораторной обстановке: контролируемой, но нереалистичной. Вэл же понимала некорректность этого сценария. «Убийство невозможно воспроизвести в ходе эксперимента. Каждое по-своему уникально».
Хотя братья упорно твердили о своей невиновности, они были приговорены к 18 годам тюремного заключения. Когда их увозили из зала суда, они ухмылялись и благодарили судью, а Морин, мать Хоу, рыдала.
Тем временем вскоре после вынесения вердикта судья Уир оправдал Шона Хоуи по делу о взрыве в Оме, и метод низкокопийного ДНК-профилирования был подвергнут пристрастному анализу. Хотя в январе 2008 года Служба уголовного преследования снова признала метод, все же сомнений оказалось достаточно для того, чтобы 20 октября 2009 году братья Рид предстали перед Апелляционным судом. Их адвокат пытался доказать, что на первоначальном судебном процессе Вэл Томлинсон слишком много на себя взяла, рассуждая о том, как ДНК братьев попала на кусочки пластика, найденные на месте преступления.
