Айзек Азимов - Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы
Снова входит Полоний и сообщает, что актеры действительно прибыли. Гамлет, который казался вполне нормальным, когда речь шла о драме, тут же снова начинает играть роль сумасшедшего. Он затевает бессвязный разговор об актерах:
Когда Росций был актером в Риме…
Акт II, сцена 2, строки 399–400Квинт Росций был самым знаменитым римским комиком в I в. до н. э. У него не гнушался брать уроки красноречия сам Цицерон. Когда в 76 г. до н. э. против Росция затеяли судебный процесс, предъявив иск на огромную сумму, Цицерон защищал его и произнес на суде знаменитую речь. А Сулла, который был римским диктатором с 82 по 79 г. до н. э., даже возвел Росция в ранг, соответствующий приблизительно британскому рыцарю.
Полоний не обращает на Гамлета никакого внимания и взахлеб расхваливает приехавших артистов. По его мнению, они такие разносторонние мастера, что
…у них и Сенека не слишком тяжел, и Плавт не слишком легок.
Акт II, сцена 2, строки 409–410Сенека писал высокопарные кровавые трагедии. В отличие от него Тит Макций Плавт (III в. до н. э.) считался в Риме мастером грубоватого фарса. Невольно приходит в голову, что здесь Шекспир слегка похвалил за разносторонность самого себя, потому что он писал пьесы как в стиле тяжелого Сенеки («Тит Андроник»), так и в стиле легковесного Плавта («Комедия ошибок»).
«О Иеффай…»Гамлет отвечает ему насмешливо и цитирует строку из баллады, широко известной во времена Шекспира:
О Иеффай, судья израильский, какое у тебя было сокровище!
Акт II, сцена 2, строки 412–413Здесь речь идет об Иеффае, командующем израильской армией («судье»). Во время битвы с аммонитянами он поклялся принести в жертву того, кто первым встретит его при возвращении домой. Полководец одержал победу, а когда вернулся, навстречу ему вышла дочь. Он сдержал клятву и позволил убить девушку на алтаре (Суд., 30: 40).
Это ужасная история; возможно, именно поэтому она была у всех на устах.
Похоже, Гамлет нещадно издевается над Полонием, который пожертвовал дочерью, тщетно пытаясь вывести Гамлета на чистую воду.
Когда Гамлет исполняет еще несколько строк и доходит до той, в которой сказано, что у Иеффая была любимая дочь, Полоний наконец понимает намек и говорит, что у него тоже есть любимая дочь. На что Гамлет мрачно отвечает:
Нет, следует не это.
Акт II, сцена 2, строка 422Если предположить, что Гамлет подслушал план короля и Полония, то реплика обретает новый смысл. Принц намекает на то, что Полоний на самом деле вовсе не любит дочь, если готов использовать ее как простую пешку в игре против дорогого для Офелии человека.
«…Пирр ищет старца…»Но у Гамлета возникает план. Идея, которая должна была прийти ему в голову, как только он услышал, что в Эльсинор прибыли актеры. Эти актеры ему хорошо знакомы; Гамлет — поклонник театра и знает, что когда-то они вполне подошли бы для его целей. Но это было давно. Сохранили ли они свое мастерство?
Он должен проверить их. Гамлет просит одного из актеров с чувством прочитать что-нибудь и даже предлагает нужный ему текст. Это отрывок из пьесы, в котором Эней рассказывает Дидоне о гибели Трои. Тема сама по себе трагическая, но Гамлет выбирает самый душераздирающий эпизод — смерть старого царя Приама. Гамлет сам цитирует первые строки, заканчивающиеся словами:
…с глазами
Как два карбункула, Пирр ищет старца
Приама.
Акт II, сцена 2, строки 474–475Имя Пирра, сына Ахилла, связано с самыми чудовищными жестокостями, творившимися при разграблении города.
Первый актер продолжает монолог и читает примерно тридцать строк, в которых описывается убийство Приама. Полоний с полным основанием перебивает:
Это слишком длинно.
Акт II, сцена 2, строка 509Но Гамлет, охваченный нетерпением, заставляет его замолчать. Принца интересует не сам монолог, а качество его исполнения. Он говорит:
…продолжай; перейди к Гекубе.
Акт II, сцена 2, строка 512Гекуба, жена Приама, во время взятия Трои испытывает нечеловеческие мучения.
Актер продолжает читать строки, посвященные несчастной царице, и изумленный Полоний замечает, что актер действительно начинает переживать описываемые им мучения:
Смотрите, ведь он изменился в лице, и у него слезы на глазах.
Акт II, сцена 2, строки 530–531 «О мщенье!»Симуляция безумия и долгое ожидание момента, когда можно будет что-то предпринять, доводят Гамлета до белого каления. Этот «нерешительный человек», каким его обычно себе представляют, сдерживается с величайшим трудом. Когда актеры уходят и принц остается на сцене один, его терпение кончается. Он сокрушается о том, что актер способен плакать из-за страданий давно умершей Гекубы, в то время как сам Гамлет вынужден притворяться и разыгрывать сумасшедшего, потому что все козыри в руках у дяди.
Он ругает себя с нарастающей силой:
Или я трус?
Кто скажет мне: «подлец»? Пробьет башку?
Клок вырвав бороды, швырнет в лицо?
Потянет за нос? Ложь забьет мне в глотку
До самых легких? Кто желает первый?
Ха!
ей-богу, я бы снес; ведь у меня
И печень голубиная — нет желчи,
Чтоб огорчаться злом; не то давно
Скормил бы я всем коршунам небес
Труп негодяя; хищник и подлец!
Блудливый, вероломный, злой подлец!
О мщенье!
Акт II, сцена 2, строки 582–593 «Зрелище — петля»Но в последний момент, в бешенстве выкрикнув слово «месть», он берет себя в руки и успокаивается. Наступает пауза, и Гамлет тихо говорит:
Ну и осел же я!
Акт II, сцена 2, строка 594Пора вернуться к делу. Ему нужно доказательство, не слова таинственного Призрака, на которые нельзя положиться, а неопровержимое доказательство, ясное всем и каждому; может быть, такое доказательство лежит на поверхности. Гамлет бормочет про себя:
К делу, мозг! Гм, я слыхал,
Что иногда преступники в театре
Бывали под воздействием игры
Так глубоко потрясены, что тут же
Свои провозглашали злодеянья…
Акт II, сцена 2, строки 599–604Вероятно, Гамлет вспомнил греческий миф об Ивиковых журавлях, при виде которых разбойники испытали столь сильное потрясение, что выдали себя. Убедившись, что Первый актер сможет эмоционально прочитать монолог, Гамлет попросил сыграть пьесу «Убийство Гонзаго», а затем спросил актера:
Вы могли бы, если потребуется, выучить монолог в каких-нибудь двенадцать или шестнадцать строк, которые я бы сочинил и вставил туда? Могли бы вы?
Акт II, сцена 2, строки 550–553Так можно убить сразу двух зайцев. Время от времени Гамлета продолжают грызть сомнения насчет Призрака. Честолюбие заставляет принца верить, но он умен и понимает, что может обмануться. Гамлет говорит:
Дух, представший мне,
Быть может, был и дьявол; дьявол властен
Облечься в милый образ…
Акт II, сцена 2, строки 610–612Чтобы убедить и себя, и других, нужно действовать. Гамлет заканчивает длинную сцену, приняв твердое решение:
Зрелище — петля,
Чтоб заарканить совесть короля.
Акт II, сцена 2, строки 616–617 «…Под раскраской слов»Розенкранц и Гильденстерн отчитываются перед королем и королевой. Они потерпели неудачу (благодаря собственной неловкости) и ничего не узнали. Ясно одно: Гамлета очень воодушевила мысль о пьесе, которую, как он надеется, придут посмотреть король и королева. Король сразу же соглашается. Любой поступок Гамлета может раскрыть его намерения, а король не хочет пропустить намек.
Розенкранц и Гильденстерн потерпели фиаско, но у Клавдия еще есть в запасе Офелия. Девушку приводят на нужное место, и Полоний ворчливо приказывает ей читать молитвенник, чтобы ее присутствие выглядело невинно. Затем он разглагольствует о повсеместной распространенности ханжества, и король печально говорит в сторону:
Ах, это слишком верно!
Как больно мне по совести хлестнул он!
Щека блудницы в наводных румянах
Не так мерзка под лживой красотой,
Как мой поступок под раскраской слов.
О, тягостное бремя!
Акт III, сцена 1, строки 49–54Из этой реплики публика впервые узнает, что король действительно виновен и что Призрак говорит правду. Кроме того, выясняется, что у короля все же есть совесть. Если бы Клавдий на самом деле был чудовищным злодеем, пьеса вряд ли могла бы «хлестнуть его по совести». Если бы пьесу смотрела Гонерилья (см. в гл. 1: «…В государственной измене»), она высидела бы представление не моргнув глазом и дерзко отрицала бы все выдвинутые против нее обвинения. Важно понимать, что Клавдий не чета Гонерилье; именно на этом построен весь расчет Гамлета.
