Лансель Серж - Ганнибал
Быстро разобравшись в обстановке, он, очевидно, понял, что не сможет успешно продолжать начатое дело, ограничив контроль над побережьем нижней Андалусии и бассейнами рек Гвадалквивира и Гвадалета. Следовало расширить зону своего влияния на восток, хотя бы до мыса Нао, глядящего через морской простор прямо на Ивису. Действительно, в ясные дни с оконечности мыса взору открывались очертания этого острова, на протяжении нескольких веков находившегося под политическим и военным контролем Карфагена. В следующие четыре года — с 235-го по 231-й — Гамилькар провел множество кампаний, направленных на покорение народов, обитавших в окрестностях Мурсии (бастетаны или мастиане) и Эльче (контестане), которые, как мы уже успели убедиться, благодаря своим контактам с греками достигли высокого уровня не только художественной, но и материально-технической культуры. Так, в античные времена высоко ценилось оружие, изготавливаемое в этих областях, особенно знаменитые кривые сабли — фалькаты, отличный образец которых хранится ныне в Мадридском музее.
Именно забота о создании надежного тыла, необходимого для дальнейшего усиления карфагенского влияния на полуострове, побудила Гамилькара, согласно Диодору (XXV, 10, 3; отметим, что сицилийский историк остается единственным, кто сообщает подобные сведения), основать новый крупный город под названием Акра Левка, по-гречески «Белый Мыс». Существует версия, согласно которой этот город являлся одной из колоний, основанных, как указывает Страбон (III, 4, 6), греками из Массилии к югу от реки Сукрон (ныне Хукар). Однако термин, употребляемый Диодором — ktizein, не оставляет никаких сомнений, что автор имел в виду именно основание нового города. Что же касается имени Акра Левка, то, вполне возможно, историк просто перевел на греческий одно из бесчисленных названий с корнем Rus-, которыми изобилует пуническая топонимия средиземноморского побережья, особенно в Северной Африке. Нам же остается только сожалеть, что до сих пор археологам не удалось обнаружить никаких следов этого поселения, предположительно располагавшегося в районе Аликанте или чуть поодаль от Аликанте. Мы не располагаем даже и точной датой основания города: то ли это случилось в 231, то ли в 235 году, когда в этих краях шла активная кампания усмирения местного населения. Более ранняя дата все-таки представляется предпочтительной.
Как бы там ни было, градостроительная инициатива Гамилькара практически знаменовала венец карьеры этого полководца и политика, ибо земной его путь подходил к концу. Он пресекся, по-видимому, зимой 229/28 года: через восемь лет после прибытия в Испанию, если верить Корнелию Непоту («Гамилькар», 4, 2); через девять, если верить Полибию (II, 1, 7), и за десять лет до начала Второй Пунической войны, по мнению того же Полибия (III, 10, 7). Оставив на зимних квартирах в Акра Левке основной контингент своих войск и всех слонов, отправив зятя Гасдрубала на очередную военную операцию, Гамилькар попытался взять осадой город под названием Гелика, который часто и скорее всего ошибочно отождествляют с римским Иллицием и, соответственно, современным Эльче, откуда родом та самая знаменитая «Дама». Но Эльче расположен слишком близко к прибрежному Аликанте, в котором устроили себе базу пунийские солдаты, и если согласиться, что Гелика — это Эльче, тогда непонятно, откуда взялась река, в которой якобы утонул Гамилькар при отступлении, как утверждает Диодор. Дело в том, что на помощь осажденному городу подошел царь ориссов — оретанского племени, обитавшего на плоскогорьях Ламанчи. Гамилькар оказался в трудном положении и, обманутый оретанским царем, согласился отвести свои войска и снять осаду с города. Но когда он развернул свои отряды для отступления, враги неожиданно ударили ему в тыл. Вместе с ним тогда находились два его сына — Ганнибал и Гасдрубал-младший, и главнокомандующий, спасая их жизни, постарался отвлечь главные силы преследователей на себя. От собственной армии его отделяла река — возможно, это был Хукар, — в водах которой он и погиб, пытаясь переплыть ее на коне. Во всяком случае, именно такова версия, сообщаемая Диодором (XXV, 10, 3–4). В действительности обстоятельства гибели Гамилькара окутаны туманом легенд. Полибий, не располагавший достаточной информацией или просто торопившийся перейти к описанию событий, потрясавших в те же годы Иллирию (II, 1, 8), воздал карфагенскому полководцу честь буквально в трех строках, заставив его пасть на поле неизвестной битвы с оружием в руках. Со своей стороны, Корнелий Непот («Гамилькар», 4, 2) уточняет, что его герой погиб в схватке с веттонами — довольно-таки отдаленным племенем, обитавшим к западу от Толедо, в верхней долине Тахо. Опереточную версию, предложенную Аппианом («Ибер.», 5) и подхваченную византийцем Зонарой (VIII, 19), согласно которой Гамилькар пал жертвой военной хитрости своих врагов, разумеется, всерьез принимать нельзя. Якобы испанцы, доверху нагрузив повозки хворостом, впрягли в них быков и окружили карфагенских солдат. Те поначалу было развеселились, однако, когда хитроумные испанцы запалили хворост, им стало совсем не до смеха. Поднялась страшная паника, во время которой якобы и расстался с жизнью карфагенский полководец.
Гасдрубал Красивый
Ганнибалу в это время не исполнилось еще и двадцати лет. Он, конечно, уже имел некоторый военный опыт, однако был слишком молод, чтобы наследовать отцовский пост. Преемником Гамилькара солдаты избрали его зятя Гасдрубала, и хотя у нас нет точных свидетельств, не приходится сомневаться, что карфагенский народ этот выбор одобрил. Действительно, Гасдрубал в течение долгих лет был правой рукой погибшего военачальника. Армия его знала: в качестве наварха он руководил всем карфагенским флотом, но нередко принимал участие и в сухопутных сражениях. Но и в пунической метрополии, где в свое время он играл не последнюю роль, у него наверняка остались полезные связи и влиятельные друзья. Если верить одному из наших источников, Корнелию Непоту («Гамилькар», 3, 3), эти «друзья» поддерживали его отнюдь не бескорыстно; по мнению историка, Гасдрубал несет ответственность за нравственное разложение карфагенского общества, потому что он первым приучил его к коррупции [35]. Однако, как мы убедимся вскоре, подводя итоги политической деятельности Гасдрубала в Испании, римская историография в рассказе о нем, как позже о Ганнибале, сама испытывала сильное влияние аристократической оппозиции Баркидам, засевшей в карфагенском сенате. Это влияние заметно и у Тита Ливия (XXI, 2, 4), когда падуанский историк пытается доказать, что назначение Гасдрубала на пост главнокомандующего испанской армией состоялось волеизъявлением карфагенского народа, но вопреки желанию правящей верхушки.
Возглавив армию, Гасдрубал первым делом объединил все свои силы, включая подоспевшее из метрополии подкрепление (Аппиан, «Ибер.», 6). Теперь его войско насчитывало 50 тысяч пеших воинов, 6 тысяч конных и две сотни слонов. Затем он напал на царя ориссов и разбил его, отомстив предателям за гибель Гамилькара беспощадной резней. Он овладел «двенадцатью оретанскими» и «всеми иберийскими городами», как пишет Диодор (XXV, 12). Нам чрезвычайно трудно с точностью установить географические границы завоеваний Гасдрубала, а значит, и максимальные пределы, до которых он распространил карфагенскую власть в Испании. Однако ясно, что не меньше доброй четверти полуострова теперь контролировалось пунийцами. Прочность завоеваний обеспечивалась в том числе и умелой дипломатией по отношению к иберийским царькам, заслужившей похвалу Тита Ливия (XXI, 2, 5, 7). Либо Гасдрубал овдовел после смерти первой жены — второй дочери Гамилькара, либо в его глазах государственные интересы оправдывали двоеженство, но он женился на одной из местных принцесс. Этот шаг позволил ему считаться среди них «своим» и принес звание верховного вождя иберов: стратега автократора, как отмечает Диодор, употребляя тот же титул, какой Коринфская лига в 335 году дала юному Александру.
Имя Александра Македонского мы вспомнили здесь не случайно. Разумеется, между Гасдрубалом Красивым и полубогом, воспитанным Аристотелем, существовала известная дистанция, однако это была именно дистанция, а не бездна. Иными словами, чуть меньше века спустя после Александра его подвиги стали будничной действительностью. Утрата значения полиса и переход к государственным, в современном смысле слова, масштабам; присоединение новых земель с богатой культурной традицией и создание новых полюсов культурного влияния, воплотившееся в основании новых метрополий; проведение в жизнь политики слияния с коренными народами покоренных земель, их ассимиляции — одним словом, все то, что изобрел гений Александра для обновления античного мира, отныне принималось к исполнению каждым крупным государственным деятелем. Как Александр женился на иранской царевне Роксане, так и Гасдрубал взял в жены иберийскую принцессу. Позже, как мы увидим, этому примеру последовал и Ганнибал. Город Акра Левка, основанный тестем, не сумел обрести значения символа, и тогда зять основал на том же побережье, только южнее, на стыке Андалусии и Леванта, на месте, как будто нарочно созданном для крупного порта, новую столицу, которую римляне называли Новым Карфагеном (теперешняя Картахена). Сам же основатель дал ей имя Qart Hadasht — новый город, подчеркивая преемственность со «старым» Карфагеном. Удивительная судьба ожидала этот семитский топоним! Последователи Христофора Колумба в начале XVI века н. э. присвоили его крупному порту на побережье Карибского моря, в стране, которой только предстояло стать Колумбией, словно протянули сквозь века и океаны образ древнего Карфагена. Слабое, но все же утешение романтикам от истории, которые до сих пор не желают расстаться с химерической мечтой доказать, что Америку открыли еще современники Ганнибала.
