Айзек Азимов - Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы
Мало того, он был единственным Плантагенетом (потомком Эдуарда III исключительно по мужской линии), не принадлежавшим к ветви Ланкастеров. Ему не требовалось подкупать людей: все и без того говорили, что Йорк должен стать вторым человеком в стране после короля. То, что после 1450 г. в стране возобладали настроения сторонников Йорка, вовсе не означает, что за спиной восставших стоял Йорк; просто люди сохранили здравый смысл и видели то, что само бросалось в глаза.
Примерно тридцать тысяч жителей Кента и Суссекса под командованием Джека Кеда отправились в Лондон, чтобы передать королю петицию с требованием вернуть Йорка. Они требовали изменения внутренней политики и хотели, чтобы страной правил Йорк. Сначала у людей были исключительно мирные намерения; они вели себя прилично; в толпе было много мелких землевладельцев, искренне преданных короне и доброму королю (но не чужеземной королеве).
Как все движения фермеров, крестьян и ремесленников, на это восстание возвели напраслину тогдашние летописцы, которые были связаны с учеными; ученые же пользовались поддержкой аристократии и ассоциировали себя с ней. Поэтому объективную картину происходившего составить трудно. Но конечно, Шекспир, не упускавший возможности посмеяться над ремесленниками и крестьянами, превращает восстание в настоящий фарс.
К середине июня 1450 г. (примерно через пять недель после казни Суффолка — жертвы, посредством которой партия королевы тщетно пыталась предотвратить народные волнения) армия Кеда разбила лагерь в Блэкхите[198], находившемся южнее Темзы, примерно в 5 милях (8 км) к востоку от центра Лондона.
Королевский двор выигрывал время, получая петиции и отвечая на них, и делал вид, что сочувствует народу, а сам тем временем втайне поспешно собирал войска. Как только армия была собрана, против кентцев выслали отряд под командованием двух братьев Стаффорд [199].
Жалобщики, смущенные и напуганные появлением вооруженных людей, явно не помышляли о сражении и начали быстро отступать в направлении Кента. Но в местечке Севеноукс (Семь Дубов), расположенном в 23 милях (37 км) к юго-востоку от Лондона, солдаты их догнали.
В пьесе об отступлении не говорится ни слова. Дело изображено так, словно люди Кеда по-прежнему находятся в Блэкхите. Старший Стаффорд кричит им:
Подонки Кента, мразь, мятежный сброд!
Сложить оружье, висельники! Живо!
Акт IV, сцена 2, строки 119–120Аристократы, посланные против восставшего простонародья, привыкли обращаться к нему именно так. Существовала теория, что собаки должны знать свое место; достаточно быть решительным и показать простым людям ваше презрение, как они убегут поджав хвост. Это срабатывает, но не всегда.
Иногда в отместку аристократов разрывают на части.
«…Дочку Кларенса»В данном случае Кед хвост не поджал. Наоборот, он тоже называет себя аристократом; более того — претендентом на престол. Он говорит:
…Эдмунд Мортимер, граф Марч,
Взял в жены дочку Кларенса, не так ли?
Акт IV, сцена 2, строки 133–134Упомянутый Кларенс — это Лайонел Антверпенский, третий сын Эдуарда III. У него была дочь Филиппа, которая действительно вышла замуж за Эдмунда Мортимера, третьего графа Марча. Стаффорды вынуждены признать это.
Кед продолжает объяснять, что у Филиппы родились близнецы — факт, который Стаффорды категорически отрицают. Кед говорит, что старшего из близнецов украла нищенка. Когда тот вырос, стал каменщиком, а сам Кед — сын этого старшего сына Эдмунда Мортимера.
Если бы дело обстояло так, то Кед был бы двоюродным братом Эдмунда, пятого графа Марча, но имел бы преимущественное право на престол. Кроме того, Кед стал бы двоюродным братом Ричарда Йорка, однако и в этом случае преимущественное право было бы у Кеда.
Все же из уважения к отцу нынешнего короля, Генриху V, Кед согласен не претендовать на трон. Он удовольствуется и должностью лорда-протектора.
«…Голову лорда Сея»Один из подручных Кеда предъявляет дополнительное требование:
А вдобавок мы требуем голову лорда Сея за то, что он продал герцогство Мен.
Акт IV, сцена 2, строки 158–159Лорд Сей — это Джеймс Финнес: его полный титул — лорд Сей и Сил. Он был очень близок к покойному Суффолку и служил Генриху VI в качестве лорд-камергера и лорд-казначея. Поскольку Джеймс Финнес ведал финансами, было логично обвинять его в высоких налогах. (Его потомок участвовал в колонизации Новой Англии, и его имя сохранилось в названии города Олд-Сейбрук, Коннектикут.)
8 июня состоялось сражение, в котором победу одержали сторонники Кеда, убившие обоих Стаффордов. Однако отряд под командованием Стаффордов был лишь авангардом армии, главные силы которой еще находились в Блэкхите.
«…В Саутуорке»Тем временем в Лондоне мягкосердечный король Генрих размышляет, как следует вести себя с Джеком Кедом, чтобы не допустить кровопролития, в то время как безутешная королева Маргарита прижимает к себе голову казненного Суффолка, оплакивая его.
Быстро входит гонец и говорит:
Враг в Саутуорке. Спасайтесь, государь!
Акт IV, сцена 4, строка 27Победа над Стаффордами оказала на врагов Кеда сильное психологическое воздействие. Когда люди Кеда снова двинулись вперед, никто не посмел остановить их. В начале июля мятежники достигли Саутуорка, находящегося на другом берегу Темзы прямо напротив центра Лондона.
Казалось, восставшие без помех могут войти в Лондон, но позволить им захватить короля было бы верхом глупости. Поэтому Бекингем говорит Генриху:
Мой государь, укройтесь в Киллингуорте,
Пока сберем войска, чтоб их сломить.
Акт IV, сцена 4, строки 39–40Киллингуорт (точнее, Кенилуорт) — замок, расположенный к югу от Ковентри, примерно в 90 милях (144 км) к северо-западу от Лондона. Сегодня он хорошо известен по роману «Кенилуорт» сэра Вальтера Скотта, в котором описаны романтические события, происшедшие там именно в эпоху Шекспира.
Король готовится к побегу, но в это время прибывает второй гонец и кричит:
Кед овладел уж Лондонским мостом.
Бегут, дома бросая, горожане…
Акт IV, сцена 4, строки 49–503 июля 1450 г. Джек Кед, не встретив сопротивления, вошел в Лондон. Это действительно был подвиг.
«…Тауэр захватить»Джек Кед вошел в Лондон не только без всякого кровопролития (что было согласовано с лорд-мэром), но и сумел удержать своих людей от грабежей и тому подобных эксцессов.
Напротив, в пьесе Кед приказывает своим людям сжечь Лондонский мост и взять Тауэр. Действительно, надолго овладеть Лондоном, не захватив Тауэр, нельзя, но Тауэр надежно удерживает лорд Скейлс[200], объявляющий собравшимся горожанам:
Могу лишь дать вам небольшой отряд;
Ведь и меня враги тревожат здесь:
Они пытались Тауэр захватить.
Акт IV, сцена 5, строки 7–9Лорд Скейлс мельком упомянут в первой части «Генриха VI», поскольку после битвы при Патэ он попал в плен вместе с Толботом. Со дня той битвы прошло двадцать лет, но лорд Скейлс был полон сил и прожил до 1460 г. Действительно, во время восстания Джека Кеда Толбот тоже еще был жив. Он погиб при Кастильоне лишь три года спустя, в 1453 г.
«Если они не умели читать…»Однако люди Кеда каким-то образом сумели захватить лорда Сея; видимо, король отправил лорда в Тауэр ради его спасения. Как повстанцам удалось взять его в плен, Шекспир не объясняет; исторические источники тоже хранят молчание.
Кед устраивает пародийный суд над лордом Сеем, обвиняя его главным образом в поддержке грамотных. Таким образом Шекспир высмеивает воинствующий антиинтеллектуализм простонародья.
Однако следует признать, что антинеинтеллектуализм тоже существует; во всяком случае, простые люди эпохи Шекспира считали, что ученые наказывают их только за то, что они неграмотны. Так, Кед говорит Сею:
…ты сажал их[201] в тюрьмы, а если они не умели читать — вешал их.
Акт IV, сцена 7, строки 45–47Здесь речь явно идет о знаменитой системе «неприкасаемости духовенства», следующей из 104–го псалма (14–15): «[202] никому не позволял обижать их [203], и возбранял о них царям: / «Не прикасайтесь к помазанным Моим, и пророкам Моим не делайте зла».
Этот тезис служил священнослужителям охранной грамотой от светских властей. В Средние века его использовали для защиты священников от мирского суда, поскольку даже король не должен причинять вреда пророкам Божьим (это понятие трактовалось расширительно и относилось ко всему духовенству). Это шло священникам на пользу, так как церковные суды (единственные, которые могли судить священнослужителя) не имели права приговаривать человека к смертной казни.
