Айзек Азимов - Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы
На севере, в Бервике, государь.
Акт II, сцена 1, строка 83Город Берик[194] находится на побережье Северного моря всего в 3 милях (5 км) от границы с Шотландией.
Но тут Глостер устраивает обманщику перекрестный допрос, подробности которого Шекспир заимствует из книги под названием «Деяния и памятники этих последних и опасных дней», написанной англичанином Джоном Фоксом и опубликованной в 1563 г. Фокс собрал все доступные ему легенды о людях, которых преследовали, подвергали пыткам и убивали за их религиозные убеждения, поэтому вскоре его труд стали называть «Книгой мучеников».
Глостер заставляет Симпкокса называть цвета, которых слепой от рождения и прозревший лишь полчаса назад знать не может. Самозванца приговаривают к наказанию, хотя его жена восклицает:
Ах, сэр, мы от нужды пошли на это.
Акт II, сцена 1, строка 157Эта фраза очень важна. Столетняя война легла тяжелым бременем на плечи англичан и создала им множество дополнительных трудностей. Слабость верховной власти при Генрихе VI позволяла лордам (в том числе Глостеру и кардиналу) создавать собственные армии, которые воевали друг с другом и терроризировали население. Более того, основу английского сельского хозяйства составляло овцеводство, которое нуждалось в обширных пастбищах. Но если раньше эти пастбища предназначались для выпаса стада, принадлежавшего городу или общине, то теперь лорды огораживали их для выпаса своих собственных стад.
Положение английских крестьян неуклонно ухудшалось в течение нескольких десятилетий; простой народ терял доверие к верховной власти и стремился сменить ее. Страна созрела для революции, гражданской войны или того и другого вместе.
Глостера хвалят за то, что он разоблачил Симпкокса, но тут приходит известие об аресте жены Глостера, занимавшейся колдовством. Глостер, ошеломленный этой новостью, уже не помышляет о дуэли с кардиналом. Бедняга может сказать только одно: если его жена действительно занималась колдовством, пусть она отвечает за это по всей строгости закона.
«Когда б Глендаур…»Тем временем в Лондоне Ричард Йорк снова мечтает о троне. Во время тайных переговоров с Солсбери и Уориком он раскрывает природу своих династических притязаний, снова повторяет рассказ о семи сыновьях Эдуарда III и снова подчеркивает свое происхождение (по материнской линии) от третьего сына, в то время как Генрих является потомком лишь четвертого сына. (Трудно представить себе, что Солсбери и Уорик этого не знают, но публике нужно напомнить об этом.) Когда Ричард упоминает Эдмунда Мортимера, графа Марча (брата его матери) и «законного» преемника Ричарда II, Солсбери, прервав его, говорит:
Тот Эдмунд в царствованье Болингброка,
Как я читал, потребовал корону
И стал бы королем, когда б Глендаур
До смерти не держал его в плену…
Акт II, сцена 2, строки 39–42Снова повторяется старая путаница. В плену у Оуэна Глендаура находился не граф Марч и наследник престола, а его дядя и полный тезка (см. в гл. 7: «Мортимер…»). По крайней мере, здесь говорится о его смерти в плену, что соответствует истине; точнее, он умер в Уэльсе, сражаясь на стороне Глендаура, зятем которого стал. В первой части «Генриха VI» описана смерть Эдмунда Мортимера в лондонском Тауэре, но это не имеет никакого отношения ни к дяде, ни к племяннику.
Шекспир опускает одну важную деталь: Ричард Йорк женат на Сесили Невилл, сестре графа Солсбери. Ричард Йорк и Солсбери — зять и шурин, так что у Невиллов есть все основания быть сторонниками Йорка.
«…Йорка возведет на трон»Солсбери и Уорик становятся союзниками Йорка и обещают поддержать его притязания на трон. Йорк убеждает их не торопиться и ждать подходящего момента. Действуя в духе Макиавелли, Йорк предлагает дождаться падения Глостера, предсказывая, что оно пойдет на пользу его сторонникам. (Шекспир, симпатии которого на стороне Ланкастеров, намеренно приписывает Йорку поступки в духе Макиавелли; исторических подтверждений этому нет.)
Собеседники соглашаются, и Уорик говорит:
Подсказывает сердце мне, что Уорик
Однажды Йорка возведет на трон.
Акт II, сцена 2, строки 79–80Это одно из пророчеств оракула, которые сбываются всегда, но лишь наполовину. Уорик действительно сплотил сторонников Йорка и в свое время был известен под прозвищем «делатель королей», но королем он сделал вовсе не Ричарда Йорка.
Йорк отвечает:
А я, мой Ричард, глубоко уверен,
Что Ричард Уорика поставит первым
В земле английской после короля.
Акт II, сцена 2, строки 82–83,5Это еще одна полуправда. В свое время Уорик действительно станет вторым человеком в Англии после короля, но этим королем будет не Ричард Йорк.
«В Смитфильде…»В следующей сцене король Генрих судит герцогиню Элеонору. Ее помощники из простонародья осуждены на страшную смерть. Король Генрих говорит:
Колдунью эту в Смитфильде сожгут,
А вас троих на виселицу вздернут.
Акт II, сцена 3, строки 7–8Смитфилд[195] — восточный район центрального Лондона. Сначала там проводили рыцарские турниры, затем ярмарки, а потом публичные казни. Сейчас на этом месте находятся главные мясные рынки.
Ведьму Марджери Джорден действительно сожгли на костре. Однако из троих оставшихся всю строгость закона испытал на себе лишь астролог Роджер Болингброк. Его повесили и четвертовали — иными словами, вздернули на виселицу, затем живым сняли с нее и отрубили руки и ноги. Один из его помощников умер в тюрьме, но доносчика Хама простили.
«…На Мене»Что же касается Элеоноры, то ее наказание значительно мягче, поскольку она знатная дама и тетка самого короля. Король Генрих говорит ей:
Трехдневному подвергшись покаянью,
В изгнании должны вы поселиться
На Мене, под надзором Джона Стенли.
Акт II, сцена 3, строки 11–13Остров Мэн[196], имеющий 30 миль (48 км) в длину и 10 миль (16 км) в ширину, расположен в Ирландском море между северной Англией и северной Ирландией. когда-то Мэн принадлежал Шотландии, но Эдуард III захватил его.
Впоследствии остров сначала принадлежал роду Монтегью (представителями которого были Солсбери из «Ричарда II» и Солсбери из первой части «Генриха VI»).
Затем дядя Солсбери из «Ричарда II» продал остров Уильяму Скрупу (ле Скроупу), графу Уилтширу (см. в гл. 6: «К графу Уильтширу…»), наследники которого утратили это владение после казни графа во время восстания Болингброка. В 1406 г. Болингброк (в то время уже Генрих IV) передал остров сэру Джону Стенли; с тех пор Мэн стал их родовым владением.
Этот удаленный остров был дикий, пустынный и малонаселенный, он служил англичанам Сибирью.
«…Соберется в Бери»Падение Глостера происходит быстро. Его жена осуждена, и король приказывает ему оставить должность лорда-протектора.
После комического эпизода, в котором оружейник Томас Хорнер опровергает обвинение в измене, выдвинутое против него собственным подмастерьем, вновь возникает тема Глостеров.
Убитый горем герцог встречается с измученной герцогиней, которой предстоит пережить публичное покаяние. Герцогиня, босая и обернутая в белую простыню, к которой прикреплена бумага с перечислением ее грехов, должна пройти по лондонским улицам, подвергаясь насмешкам толпы.
Глостер пытается утешить жену, а Элеонора пытается предупредить мужа о новых происках врагов, но их разговор прерывает прибытие герольда, который сообщает:
Призываю вашу светлость в парламент его величества, который соберется в Бери первого числа будущего месяца.
Акт II, сцена 4, строки 70–71Здесь Шекспир, как обычно, уплотняет время. Хроника падения Глостера выглядит примерно так:
1. В 1440 г., несмотря на все возражения Глостера, был освобожден из плена Карл Орлеанский; это сильно подорвало влияние Глостера.
2. В 1441 г. была осуждена и сослана герцогиня Элеонора, что явилось для Глостера большим унижением. Герцогиню отправили на остров Мэн, где она прожила два года и умерла в 1443 г.
3. В 1445 г. Маргарита Анжуйская вышла замуж за Генриха VI и стала самым непримиримым врагом Глостера, потому что тот, несмотря на все поражения и унижения, оставался наследником престола до тех пор, пока Маргарита не родит ребенка.
В 1447 г., когда Маргарита, пробыв замужем два года, оставалась бесплодной, от Глостера решили избавиться раз и навсегда. С этой целью созвали парламент, но собраться он должен был не в Лондоне; жители столицы любили Глостера и не дали бы его в обиду.
