Уильям Стирнс Дэвис - История Франции. С древнейших времен до Версальского договора
В то время, когда в Крыму бушевала война, королева Виктория и ее супруг, принц Альберт, посетили своего могущественного союзника в Булони. Принц был проницательным наблюдателем и в своих записках на память оставил интересные свидетельства о Второй империи и ее повелителе.
Принц писал: «Господа, которые входят в окружение императора, не отличаются благородством происхождения, манерами или образованием. Тон [этого кружка] скорее гарнизонный, и в нем много курят. …В общем и целом у меня сложилось впечатление, что император не хочет предпринимать никаких резких действий ни во внешней политике, ни внутри страны, но ему мучительно не хватает средств управления страной, и он вынужден изо дня в день оглядываться вокруг. Полностью лишив активного участия в управлении страной народ и сведя его до роли зрителей, они, как толпа, собравшаяся посмотреть фейерверк, теряют терпение при любом перерыве в представлении».
Это было написано в 1854 г. В 1855 г. Наполеон и Евгения побывали с ответным визитом в Англии, где были великолепно и радушно приняты в Виндзоре и проехали через Лондон, «где семь лет назад он [император] ходил в сопровождении своей бежавшей сзади верной собаки к киоску возле Берлингтонской аркады, чтобы купить газеты с последними новостями». В 1856 г., разумеется, был Парижский конгресс, еще больше прославивший императорскую чету. Как раз перед ним у царственных супругов родился маленький сын, и казалось, что его рождение обещает династии Бонапартов долгую жизнь и процветание. Предполагаемый наследник престола Пруссии приехал к императору с коротким визитом, чтобы принять от него щедрый дар. В свите прусского гостя был скромный офицер, майор фон Мольтке. В то время он еще не был знаменитым, но так же, как принц Альберт, хорошо умел видеть то, что скрывается под поверхностью. В своих письмах домой, в Германию он хвалит многое во Второй империи и много рассказывает о добродушии и благожелательности Наполеона, но заявляет: «Он страдает от нехватки способных людей, которые могли бы его поддержать. Он не может использовать людей с независимым характером, которые настаивают на том, чтобы иметь собственное мнение, потому что управление делами государства должно быть сосредоточено в его руках». Однако фон Мольтке с одобрением отнесся к тому, что император не забывает, что «французский народ любит видеть своих правителей окруженными блестящим двором».
Итак, конгресс начался и окончился. Наполеон продолжал плыть по течению событий к своей второй великой войне – битве против Австрии за свободу Италии. В юности император был членом тайного общества борцов за освобождение Италии от австрийского ига. Великодушие заставляло его сочувственно относиться к долетавшим с полуострова горьким жалобам на угнетение со стороны Габсбургов и зависевших от них мелких правителей. Его собственная политическая теория о том, что каждый народ имеет право решать свою судьбу всенародным голосованием, тоже побуждала его благосклонно выслушивать слова Кавура, очень хитроумного и дальновидного премьер-министра королевства Сардиния-Пьемонт[267], о том, что Франция должна бы вмешаться в итальянские дела и, по меньшей мере, выгнать австрийцев из Ломбардии и Венеции.
Сейчас мы снова вынуждены опустить крайне интересный рассказ о дипломатических операциях. В 1858 г. Наполеон тайно заключил с Кавуром и Виктором-Эммануилом союз, чтобы помочь им изгнать австрийцев с Итальянской земли. В обмен на значительные территориальные приобретения внутри полуострова Виктор-Эммануил уступал Франции франкоязычные округа Савойи и графства Ницца. В 1859 г. Кавур после интереснейшего всплеска дипломатической активности хитрыми маневрами заставил Австрию объявить войну Пьемонту при обстоятельствах, позволявших Наполеону сказать, что он просто приходит на помощь слабому союзнику. Однако итальянская война была популярна не у всех французов. Австрийцев поддерживал папа, боявшийся потерять свою «земную власть», и вследствие этого императрица и французские клерикалы не одобряли эту войну. Буржуазии тоже не нравились неясность исхода боевых действий и военные налоги. Тем не менее Наполеон ввел большую армию в Северную Италию. Ни австрийские, ни французские генералы не проявили практически никаких способностей как стратеги, но французские пехотинцы дрались несравненно лучше австрийских, и под командованием совершавшего грубые ошибки начальства доблестно одержали под трехцветным флагом две великие победы – сначала возле селения Маджента, потом около селения Сольферино.
Однако австрийцы еще не были разгромлены. И существовала опасность, что Пруссия предпримет недружественные действия на Рейне. В самой Франции клерикалы были обеспокоены и рассержены. Поэтому Наполеон поступил не слишком честно – покинул своего пьемонтского союзника в трудную для того минуту и внезапно заключил с Францем-Иосифом мир в Вилла-Франка (11 июля 1859 г.). По условиям этого договора Австрия должна была уступить Сардинии-Пьемонту только Ломбардию, а Венеция оставалась под австрийским игом. Поскольку император не выполнил свою часть соглашения с союзниками, он в это время не настаивал на том, чтобы получить от них Савойю и Ниццу. Но немного позже (1859–1860) государства Центральной и Южной Италии сами изгнали своих великих герцогов или папских легатов и объединились под властью Виктора-Эммануила, ставшего королем Италии. И тогда Наполеон потребовал себе обещанные округа как плату за то, что не стал слушать вопли клерикалов, оскорбленных и возмущенных тем, как сильно были урезаны территории, принадлежавшие папе. Так Франция получила два новых департамента в Альпах, образованные из Савойи, и прекрасный город Ниццу на Ривьере, но приобрела их в результате некрасивой сделки, совершенной ее императором. В результате боевых действий в Италии престиж Наполеона как военного вождя, вероятно, стал выше, чем когда-либо, но император лишился симпатии клерикалов. Итальянцы тоже не любили его: они осознавали, что он бросил их в трудное время, когда не помог им получить Венецию, а потом нечестно потребовал с них плату за то, что не помешал им объединить основную часть их земель.
Тем не менее в 1859 г. Вторая империя, вероятно, была на вершине своей славы. Франция процветала. Чтобы завоевать расположение промышленных рабочих, были организованы крупномасштабные общественные работы. Строились железные дороги. Начали работать крупные акционерные компании, которые в большей или меньшей степени находились под покровительством правительства. Барон Осман[268] планомерно перестраивал Париж, создавая в столице широкие, величественные бульвары. Это стоило дорого, но результат был великолепный. Париж стал немного менее живописным, но теперь больше, чем когда-либо, был богатой, чистой, современной столицей. Попутно была решена еще одна задача: широкие прямые проспекты легко простреливались артиллерией, а исчезновение кривых улочек, похожих на средневековые, на 100 процентов усложнило бои для защитников баррикад.
После 1859 г. стало ясно, что папа, вероятно, полностью потеряет свою земную власть над Римом и станет «узником в Ватикане», что и случилось в 1870 г. Клерикалы упрекали в этом Наполеона и охладели к нему. Чтобы найти замену их поддержке, император стал благоволить к либералам, которых так долго презирал.
Республиканцев он подавлял железной рукой. До 1857 г. у них не было ни одного представителя в депутатском корпусе. С 1857 до 1863 г. у них было лишь пять представителей (их коротко называли Пять). Этих оппозиционеров выбирали те округа Парижа и Лиона, население которых не могли полностью подчинить себе ни полиция, ни официальные кандидаты. Роялистов обеих разновидностей власть преследовала чуть менее сурово, но они были почти так же беспомощны, как республиканцы. На границах Франции регулярно обыскивали мешки с почтой и багаж путешественников, чтобы не пропустить внутрь Франции антибонапартистскую литературу. Теперь это давление было немного ослаблено. В 1860 г. официальной газете «Монитёр» было разрешено печатать полностью то, что говорилось на дебатах в палате. В 1861 г. депутатам обеспечили возможность голосовать за каждую статью бюджета отдельно и предоставили некоторые средства для реального контроля над государственной казной. Палате было разрешено отвечать обращением на тронную речь императора. С прессы тоже была снята часть ограничений: была разрешена очень умеренная критика правительства. В 1863 г. депутатами были избраны 35 оппозиционеров[269]. Это была очень маленькая фракция в палате (в которой по конституции 1851 г. был 251 депутат), но существование этой фракции означало настоящие дебаты, и правительству приходилось защищаться парламентскими средствами от истинной оппозиции. От Парижа в палату были избраны только оппозиционеры. Это означало, что Наполеон не мог рассчитывать на верность мозгового центра Франции. Такое положение могло стать очень опасным, если бы он на какое-то время утратил контроль над армией.
