Уильям Стирнс Дэвис - История Франции. С древнейших времен до Версальского договора
Ближайшей задачей этой машины было обеспечить повторное избрание Луи-Наполеона на пост президента. Его президентский срок завершался в конце 1852 г. Конституция запрещала его переизбрать, но Собрание могло изменить запрещающую статью двумя третями голосов. Когда от депутатов потребовали это сделать, они отказались, причем очень бестактно (это произошло 19 июля 1851 г.). Президент мог сказать, что избран подавляющим большинством всех французов и очень вероятно, что такое же большинство желает избрать его снова. Неужели буква конституции, написанной в спешке и совершенно не проверенной на практике, важнее, чем ясно выраженная воля народа? Если политический лидер задает себе такие вопросы, остальное происходит легко.
Итак, с 1848 по 1851 г. Луи-Наполеон делал все возможное, чтобы превратить свое президентское кресло в трон. У себя в Елисейском дворце он умел понравиться всем. Ему нравилось, когда его называли «принц», «ваше высочество» или «монсеньор», но, если к нему обращались просто «гражданин», он выслушивал это спокойно. Он на каждом шагу льстил духовенству, угощал солдат колбасой и сигарами, чтобы успокоить буржуа, беседовал с ними о необходимости «порядка на улицах», а потом отправлялся в поездки по провинциям и там был образцом дружелюбия и добросердечия при встречах с крестьянами. Но пока президент шел этим путем мудрой скромности, за него действовали его друзья. Создатели Второй империи не были ни элегантными аристократами, ни радикалами с безумием во взглядах, ни солдатами, которые бряцают саблями. Эти люди могли чувствовать себя в своей среде за игорным столом или играя на бирже при больших колебаниях курсов облигаций и акций. Одним из главных советников президента и его «людей действия» был его внебрачный брат по матери, де Морни[255], который «хорошо умел хранить тайны, руководить заговорами и делать самые жестокие дела весело и без подготовки». Другим авантюристом в окружении президента был де Персиньи, который, вероятно по основательным причинам, взял себе эту фамилию вместо прежней, Фиален. Еще одним человеком такого же типа был Сен-Арно, мужественный и храбрый до безрассудства солдат, который прославился в Алжире, где в сражениях против арабов дерзкая отвага предводителя помогала больше, чем учебники стратегии. Он тоже несколько раз менял свое имя. Когда-то он носил фамилию Ле Руа, потом был актером в маленьком парижском театре под именем Флориваль. Сен-Арно считался «прекрасным администратором, хорошо образованным человеком и приятным товарищем в обществе; он совершенно был лишен угрызений совести и был готов участвовать в любом жестоком замысле, если считал эту жестокость необходимой». У президента были и другие союзники – де Мопа, Руэр, Маньян и т. д., все примерно такие же темные личности. С их точки зрения превращение Луи-Наполеона в самодержца, конечно, означало неизмеримый выигрыш для них самих.
Конституция 1848 г. давала возможность шайке алчных авантюристов вроде них вступить в сговор с президентом и свергнуть существующий государственный строй. Разногласия в Законодательном собрании и полная политическая некомпетентность его депутатов позволяли этим заговорщикам с большой вероятностью надеяться на успех.
К декабрю 1851 г. все было готово для осуществления тайного плана. Заговорщики с удовольствием видели, 1) что общественное мнение Франции согласится со свержением Собрания; 2) что республиканское движение на время почти угасло; 3) что армия (благодаря старательной лести и осторожному манипулированию) будет готова подчиниться приказам Наполеона и на нее можно надеяться.
Чтобы армия, от которой в конечном счете все зависело, была в руках заговорщиков, Сен-Арно был назначен военным министром. Люди поняли, что скоро что-то произойдет. Один видный депутат сказал: «Когда вы увидите Сен-Арно министром, можете сказать: начался государственный переворот». Де Мопа, близкий Сен-Арно по духу, стал начальником парижской полиции. В кризисное время эта должность была очень рискованной и требовала величайшего такта. Президент сказал ему: «Я стою на краю рва, полного воды. На другой стороне я вижу безопасность нашей страны. Будешь ли ты одним из людей, которые помогут мне перейти?» Де Мопа был восхищен тем, что ему поручают такое ответственное дело.
Однако Луи-Наполеон до самого последнего момента не решался перепрыгнуть или переплыть этот ров. Он «колебался между желанием укрепиться во власти, не рискуя ничем, и страхом потерять эту власть, если ничем не рискнет». Де Морни и остальные в коце концов победили его сомнения; это они заставили его начать действовать. Вечером 1 декабря 1851 г. президент приветствовал случайных гостей на приеме в Елисейском дворце. Когда последний посетитель ушел, главный чиновник республики, де Морни, Сен-Арно и еще несколько человек собрались в курительной комнате. Потом быстро полетели приказы, и механизм заговора заработал как часы. Был составлен временной график, отрегулированный до минуты: в такое-то время должны быть арестованы некоторые неприятные для заговорщиков генералы, в такое-то войска должны занять указанные им позиции; в такое-то должны быть окружены все парижские типографии. Если говорить коротко, этот план предусматривал арест всех находившихся в Париже людей, которые чем-то выделились в политике после февраля 1848 г., за исключением верных сторонников президента.
Переворот был осуществлен мастерски. Жандармы захватили правительственную типографию. В ней были набраны несколько прокламаций, но каждую набирали по частям, и эти части были такими короткими, что ни один наборщик не мог понять, о чем говорится во всем документе. На рассвете 2 декабря парижане обнаружили, что солдаты патрулируют улицы, а на стенах расклеены манифесты президента. Он объявлял, что Законодательное собрание распущено, голосование опять становится всеобщим и очень скоро будет проведен всенародный референдум, который определит, какой будет новая конституция страны. Два полка регулярных войск захватили дворец, где заседало Законодательное собрание. Вскоре стало известно, что все лидеры депутатов – и роялисты, и республиканцы, и «красные» – надежно заперты в Мазасской тюрьме[256]. Происходили массовые аресты журналистов и неофициальных агитаторов. Разумеется, президент хотел полностью лишить лидеров все группы и движения, которые могли бы сопротивляться его перевороту.
Однако схватить всех депутатов было невозможно. Примерно двести из них добрались до мэрии Десятого округа Парижа. Там они поспешно организовались, объявили президента отстраненным от должности за государственную измену и объявили, что Собрание остается законным и продолжает заседать. Однако их громкие заявления были бессильны, как гром без молнии. Де Мопа послал генерала Форни разогнать это Собрание. Отчаянная попытка заседания завершилась тем, что последние защитники Конституции отправились в тюрьму, шагая между двумя шеренгами солдат.
У противников переворота оставалось еще одно, последнее средство. Знаменитый писатель Виктор Гюго, Жюль Фавр и еще несколько видных либералов попытались его применить. Сент-Антуанское предместье по-прежнему было очагом радикализма. Некоторые из прежних бойцов Радикальной партии по призыву либералов взялись за оружие. Вечером 3 декабря на улицах возникли баррикады, но кровь в заметном количестве пролилась лишь 4-го числа, когда Сен-Арно повел против этих баррикад свои войска и его солдаты безжалостно стреляли картечью даже по безоружным зрителям. Сопротивление, которое оказалось слишком сильным для Карла Х и Луи-Филиппа и почти остановило Кавеньяка в 1848 г., теперь было подавлено регулярными войсками. Племянник Корсиканца крепко держал в руках Париж.
Итак, Париж был побежден, но Париж еще не вся Франция. Когда о государственном перевороте стало известно в стране, в некоторых местах, где население симпатизировало демократам, произошло несколько достаточно крупных восстаний. В южных провинциях и в окрестностях Марселя сопротивление было особенно мощным и потребовало от местной жандармерии напряжения всех ее сил. Де Морни, который, как только его брат захватил Париж, был назначен министром внутренних дел, подавил эти выступления железной рукой. Бонапартисты преувеличивали масштаб этих волнений, чтобы предстать перед буржуа и зажиточными крестьянами в облике «спасителей страны» от всеобщего бунта и разорения. Де Морни разрешил подчиненным ему префектам департаментов заменить всех ненадежных в каком-либо смысле мэров, школьных учителей и чиновников местных судов. Подозрительных личностей следовало немедленно арестовать. А 6 декабря он постановил, что ни одна газета не может выйти в свет, если сначала пробный экземпляр номера не будет показан одному из доверенных префектов. «Администрации, – заявил де Морни, – понадобилась вся ее моральная сила, чтобы выполнить ее восстановительную и спасительную работу». И 8-го числа он отдал приказ о массовых арестах «всех подлых членов тайных обществ и непризнанных политических объединений», которых считал уже осужденными уголовными преступниками.
