Андрей Долженков - Здоровье вашего позвоночника
Условия перемирия
Если это боль мышечная и, возможно, еще исходящая из сухожилий и надкостницы, то на что нам нужно направить свои усилия, чтобы избавиться от нее? Прежде всего на организацию нормальной работы мышц. И не просто на день, два или неделю. На всю жизнь. Научитесь правильно обращаться с мышцами – и они перестанут вас беспокоить. Мало того, они добьются хорошего расположения к вам позвоночных суставов и межпозвонковых дисков. Они же соседи – «договорятся» между собой. Но в свою очередь мышцы будут «просить» от вас соблюдения некоторых условий. Так устроена жизнь. Хотите что-то от кого-то получить, сделайте и для него что-нибудь хорошее. Во-первых, располагайте свой позвоночник так, чтобы для поддержания выбранного вами положения мышцы себя чувствовали наиболее комфортно. То есть мы говорим о правильной осанке. Во-вторых, научитесь постоянно слушать свои ощущения. Ежесекундно, ежеминутно, чем бы вы ни занимались. Появились неприятные ощущения в области поясницы или шейного, грудного отдела – тотчас смените положение, встаньте, походите. То есть позволяйте мышечным пучкам отдыхать чаще. Наконец, растяните уставшие мышцы, не забыв удержать их несколько секунд в растянутом состоянии. И третье. Если боль мешает жить и при соблюдении этих условий, используйте ортопедические изделия. Как ими пользоваться, вы можете прочесть в одной из глав книги.
Вот какие несложные условия ставит перед вами позвоночник. Замечательные условия: никто не просит денег взаймы или устроить дочку в институт. Действительно, замечательные условия.
Разобрав общие болезненные проявления остеохондроза, остановимся на тех, которые свойственны лишь той или иной его стадии. Они весьма отличаются друг от друга...
Скучная история, или С позвоночником шутки плохи
...«Ну-ка, покажи, как ты любишь своего дедушку». Иван Петрович в потертом трико и в домашних тапочках на босу ногу склонился над детской кроваткой. Широко раскрыв в улыбке рот, потряхивая ручонками, годовалая малышка подпрыгивала всем телом навстречу деду. «Ой, ты моя хорошая, ой... – не унимался счастливый дед, – ну иди ко мне на ручки, иди». Перегнувшись всем своим грузным телом через бортик кроватки, мужчина обеими руками трепетно обхватывает ребенка и медленно разгибается. Прижав к груди малышку, Иван Петрович ходит по комнате, тихо мурлыча себе под нос любимую мелодию.
Он долго не давал согласия, чтобы молодые оставили девочку жить у них. Но жена со слезами на глазах уговаривала его: «Ваня, да пусть они учатся спокойно, мы то с тобой уж на пенсии, справимся как-нибудь. А если что – отдадим». Это последнее «если что» перевесило чашу весов: «Ладно, возьмем». Сегодня, вспоминая прошлые споры с женой, ему было как-то неудобно за свою черствость. Их мать растила троих одна. И к жизни у него сложилось свое отношение. Но внучка вдруг настолько вошла в его сердце, настолько он к ней прикипел, что стала для него самым дорогим на целом свете.
«Ну пойдем в кроватку, пойдем баю-бай». Девочка на руках стала засыпать. Чтобы не встревожить ее, Иван Петрович, изловчившись, стал опускать ребенка в кроватку. Щелк. В спине где-то что-то щелкнуло и разлилось горячим по всей левой ягодице. «Что такое, – подумал Иван Петрович, – что за напасть?» В свои сорок восемь он выглядел еще молодцевато и на здоровье никогда особо не жаловался. Уйдя по выслуге лет из армии, он сохранил бравый дух и крепкое здоровье. Мужчина подергал туда-сюда ногой. Ягодица перестала гореть, но боль превратилась в какую-то противную, ноющую, как зубная. Он лег на диван и незаметно уснул. Проснувшись часа через два, Иван Петрович чувствовал себя здоровым и даже не вспомнил о случившемся.
По прошествии нескольких дней что-то пришлось делать по дому. И он снова вспомнил о ягодице, в которую словно воткнули маленький буравчик. Ругнувшись про себя, Иван Петрович решил посоветоваться с женой. Он всегда советовался с женой, когда дело касалось здоровья. Потому как сам в этом ровным счетом ничего не понимал. Жена же болела часто, имела кучу таблеток и даже, когда надо, могла поставить укол.
– Маш, – окликнул Иван Петрович супругу, возившуюся на кухне, – ты не знаешь, почему у меня сустав заболел?
– Так уж старый стал, – засмеялась Марья Васильевна.
– Нет, я серьезно, – показывает на больное место.
– Может, ударился где, – делает предположение супруга.
– Да нет. И синяк бы был, – выворачиваясь, Иван Петрович пытается рассмотреть больное место.
– На холодном не сидел? – уже строго.
– Н-нет... – глаза у Ивана Петровича округлились, ожидая приговора жены.
– Ладно, – как бы о чем-то раздумывая, произносит Марья Васильевна, – на-ка, выпей эту таблетку, – подает ему таблетку анальгина.
К вечеру боль стихла. Иван Петрович повеселел.
– Ну что, мать, старого солдата ни пули, ни болезни не берут, – похлопывает себя по ягодицам.
– Ладно, ладно тебе – сглазишь, – как бы сердясь и в то же время подыгрывая настроению мужа, ворчит Марья Васильевна.
Накормив и укачав внучку, поздно легли спать. Иван Петрович проснулся в четвертом часу утра от того, что мозжило в ягодице. Теперь боль чувствовалась и немного ниже, в верхней части бедра. «Да что же это такое?» Он вслушался в темноту и кроме мирного посапывания жены и спящей недалеко внучки ничего не услышал. «Что ей надо?» С чувством легкого раздражения он повернулся на другой бок. «Ну слава богу, отпускает», – думал Иван Петрович, засыпая.
Проснувшись утром, Иван Петрович предался размышлениям о бренности бытия, увязав ход своих медленных и грустных мыслей с ниоткуда взявшейся болью в пикантном месте. Из кухни по всей квартире разносился запах свежесваренного и побрякивание посуды, указывающие на присутствие там Марьи Васильевны.
– Маш, а Маш, а сустав-то ночью снова болел и в ногу стало отдавать, – замер в ожидании Иван Петрович.
После короткой паузы из кухни вышла Марья Васильевна, вытирая полотенцем руки.
– Ваня, – тихо произнесла она, может быть, тебе сходить к врачу? – Она знала, как не любит ее муж обращаться к врачам. И даже не то что не любит – боится их. Всю свою жизнь он прожил с сознанием, что имеет крепкое здоровье. Он боялся, что врачи могут лишить его этой уверенности, найдя у него что-нибудь такое, от чего ему пришлось бы лечиться всю оставшуюся жизнь. Но вопреки ее опасениям, супруг отнесся к этому предложению спокойно...
– ...Ну что? – спустя час встретила на пороге мужа Марья Васильевна.
– А, не пробиться, – махнул рукой Иван Петрович, – да ладно. Что, суставы у меня никогда не болели?
«Вот он весь, не пошел, значит, – подумала Марья Васильевна, – ну как знает».
Дня через три стала болеть вся нога и начал неметь большой палец. Ухудшение наступило вдруг, когда Иван Петрович спросонок резко подскочил к заплакавшей ночью девочке. Всю последующую неделю он пребывал в мучениях, но, как ни уговаривала жена, в поликлинику так и не пошел. Он выпил все домашние запасы анальгина и все остальные таблетки в коробочках, на которых рукой жены было написано «от боли». Он измазал на ногу весь тюбик «Финалгона», прикладывал к ноге горячую грелку, но кроме усиления боли ничего не почувствовал. А после того как супруга помассировала больную ногу, Иван Петрович даже был готов пойти к врачу. Хотя о нормальной ходьбе речи и не могло быть. Ходил он так, будто больная нога у него стала короче, прихрамывая и через каждые несколько шагов делал остановки. Останавливаясь, он непременно подгибал мучавшую его конечность, а стоял на здоровой, опершись на какой-нибудь предмет.
Особенно тяжело Ивану Петровичу давался утренний кашель. С юности он стал курить, да так, несмотря на многократные попытки, и не бросил. Кашляя, приходилось немного наклоняться вперед, а рукой придерживать живот. Причем одновременно надо было и успевать приподнимать больную ногу.
К середине второй недели боль, как показалось Ивану Петровичу, стала немного ослабевать. Он по-прежнему большую часть дня находился в постели и, найдя более-менее удобное положение, старался уже не двигаться. И вдруг случилось то, чего он меньше всего ожидал. Столько времени мучавшая его боль как-то враз, совершенно неожиданно исчезла. Обрадовавшись, что вот все прошло, как и говорил, само по себе, он осторожно присел в постели, как бы еще не веря в произошедшее, и, опустив ноги на пол, стал нащупывать ими тапочки.
– Ах ты боже мой, ну вот все кажется и прошло. Ах ты боже ты мой, – радостно твердил он, пытаясь вставить левую ногу в тапок. – Да что такое, поди ж ты, совсем разучился одеваться, – засмеялся он.
Иван Петрович еще повозил под диваном ногой, но так и не смог попасть в «непокорный» тапок.
– Что ты будешь делать? Маша, Машенька, да иди же скорей сюда! У меня все прошло! Смотри, боли нет! Да где ты, Маша! – продолжал радоваться Иван Петрович.
