Антон Ноймайр - Музыка и медицина. На примере немецкой романтики
Известно высказывание Иоганнеса Брамса о Брукнере, как о бедном, безумном человеке, чье болезненное состояние «было на совести попов из монастыря Св. Флориана». И действительно, священники и монахи монастыря были попросту его начальниками, мало интересовавшимися как музыкой, так и самим музыкантом, и очень часто дававшими ему это понять. По признанию самого Брукнера, он был «…настоящим слугой, которому позволяли сидеть только за столом со слугами и обращались с ним так дурно, как это только возможно». Он должен был строго исполнять свои обязанности во время церковной службы, наряду с обязанностями учителя. Это сказалось и на его творчестве, так как он «…должен был сочинять лишь кантаты и тому подобные вещи для прелатов». Разумеется, эта зависимость от духовных лиц обострила чувство подчиненности своей жизни авторитетам. Покорность, повиновение и униженность были привиты ему еще в родительском доме и в школе, а деятельность в качестве помощника учителя и, наконец, в качестве учителя и монастырского органиста окончательно убедила его в необходимости подчиняться авторитетам. «…Для графов я не стал бы играть, но если мне прикажет господин прелат, то я всегда готов», — вот его собственное признание.
Новый круг обязанностей в Линце стал приносить ему 450 гульденов в год, и ежедневные занятия в городской церкви и в соборе, несмотря на их обилие, были не очень обременительными и достаточно приятными. Брукнер нашел истинных и влиятельных друзей, прежде всего епископа Франца Йозефа Рудигера, которого он глубоко почитал до конца жизни. Здесь же он познакомился с Рудольфом Вайнвурмом, будущим хормейстером «Венского мужского певческого ферейна», с которым дружил очень много лет и, наконец, стал вхож в семью Майфельд, где проводилось совместное музицирование и где он получил решающий стимул к симфоническому творчеству.
В течение 10 лет, проведенных в Линце, Брукнер интенсивно и прилежно работал. Особенно это касалось изучения теории музыки, которому он посвящал до семи часов в день, жертвуя при этом свободным от основных занятий временем. Очень помог ему в этом Симон Зехтер, которому Брукнер посылал в Вену свои работы и затем по почте получал их обратно с замечаниями и рекомендациями мастера. Необыкновенное прилежание и старательность Брукнера обеспокоили Зехтера и он даже написал ему: «Для того чтобы Вы смогли приехать в Вену в добром здравии, я бы посоветовал Вам больше беречь себя и давать себе отдых. Очень ценю Ваше прилежание и старание, но не хотелось бы, чтобы Вы подорвали свое здоровье. Должен заметить, что у меня еще никогда не было ученика, столь способного и усидчивого, как Вы».
Прилежание Брукнера, граничащее с фанатизмом, показывает, как он пытался укрепить веру в себя и восполнить пробелы в музыкальном образовании. Это стремление переросло в страсть к публичному признанию и к получению титула. Вопреки советам Симона Зехтера, Брукнер в 1861 году трижды посылал в дирекцию Венской консерватории «нижайшую просьбу о возможности быть допущенным к экзамену и, в случае успешной сдачи его, присвоения титула „профессора гармонии и контрапункта“ с присовокуплением диплома, свидетельствующего об этом».
В ноябре того же года его желание, наконец, исполнилось: наряду с оценкой теоретических работ, было назначено испытание, которое предполагало свободную импровизацию на органе на заданную тему с фугой в финальной части. Члены комиссии, среди которых были такие именитые музыканты, как Симон Зехтер, Йозеф Хельмесбергер, директор «Общества друзей музыки» Иоганн Рихтер фон Хербек и руководитель «филармонических концертов» Отто Дессофф, избрали для него чрезвычайно сложную тему. Памятное событие состоялось 22 ноября 1861 году в Пиаристенкирхе в Вене и мастерство кандидата привело комиссию в полной восторг. В тот день прозвучали знаменитые слова Иоганна Хербека: «Он должен был бы экзаменовать нас!» И тогда же Брукнер получил столь желанное свидетельство, в котором, наряду с другим, значилось: «…Господин Антон Брукнер, соборный органист в Линце, был проэкзаменован в консерватории на предмет его музыкальной одаренности, и экзаменационная комиссия свидетельствует о том, что им были показаны недюжинные знания в теории музыки, а также продемонстрировано большое искусство игры на органе. Учитывая все вышесказанное, господин Антон Брукнер заслуживает рекомендаций в качестве преподавателя в консерваториях и им подобных музыкальных учебных заведениях».
В период пребывания в Линце появился целый ряд произведений, в том числе для любительской хоровой капеллы «Веселый нрав», дирижером которой он был избран в 1860 голу. Под его руководством хор добился таких успехов, что смог участвовать в июле 1861 года в «Немецком певческом празднике в Нюрнберге» наравне с лучшим австрийским любительским хором того времени, «Венским мужским певческим ферейном», и заслужил высшей похвалы Иоганна Хербека. Но вершиной деятельности Брукнера в качестве дирижера стало исполнение под его управлением, по случаю юбилея капеллы 4 апреля 1868 года, финала оперы Рихарда Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры» еще даже до того, как опера была поставлена на сцене.
Большое значение для Брукнера как композитора имело знакомство с Отто Китцлером, дирижером и виолончелистом Линцского театра. Этот человек, получивший образование в Брюсселе, достаточно повращавшийся в музыкальных кругах Франции и хорошо знакомый с музыкальными течениями того времени, стал для Брукнера идеальным антиподом мира строгих формул Симона Зехтера. Он полностью доверился человеку, бывшему моложе его на 10 лет. Впервые в жизни он встретился с живыми примерами творчества великих мастеров, прежде всего, Бетховена и чрезвычайно прогрессивного по тем временам Мендельсона. Но особенно Брукнера восхитило звучание музыки Вагнера, с которой он познакомился с помощью Отто Китцлера во время подготовки к представлению оперы «Тангейзер» в Линцском театре зимой 1863 года. Именно Вагнер дал ему стимул к выражению мыслей и представлений, уже давно зревших в глубине его души. Только после знакомства с музыкой этого великого новатора Брукнер стал использовать в своем творчестве такие гармонические ходы, а также отступления от классической гармонии, о которых долго мечтал, но на которые не отваживался раньше. Важно отметить тот факт, что некоторые ранние произведения Брукнера уже содержат пассажи, которые интерпретируются сегодня как «вагнеровские», хотя они сочинены в то время, когда он еще не был знаком с творчеством Вагнера.
После нескольких лет изучения теории у Зехтера, во время которых ему строго запрещалось сочинительство, он начал с произведений, появившихся в 1862 и 1863 гг. (среди них, в первую очередь, скрипичный концерт до-минор и его ранняя симфония фа-минор), которые он сам называл «ученическими». Только после создания 112-го Псалма для смешанного хора и оркестра, а также «Шествия германцев» для мужского хора и оркестра, Брукнер стал считать подготовительный период законченным и, по его словам: «Пришло время для сочинительства!» После отпуска, проведенного в Зальцкаммерфгуте, и посещения музыкального праздника в Мюнхене в сентябре 1863 года начался его первый большой период творчества. До 1868 года появились три мессы ре-минор, ми-минор и фа-мажор, а также симфония ре-минор, которой он сам позже присвоил номер «Ноль», и симфония до-минор, известная нам как Первая. Среди этих сочинений главное место, без сомнения, занимает «Месса ре-минор», имевшая огромный успех при первом исполнении в Линцском соборе. После повторного исполнения 18 декабря в Линцском «Редутензаале» Мориц фон Майфельд написал в своей рецензии следующие пророческие слова: «День 18 декабря можно считать днем, когда звезда Брукнера в полном блеске засияла на небосклоне. Именно 18 декабря вся музыкальная общественность города была охвачена великим восторгом и энтузиазмом, подобным тому, какой вызывался музыкой Бетховена и Шуберта». Как и всем другим сочинениям, мессе ре-минор предпослан девиз, стоящий на заглавном листе партитуры: «O.A.M.D.G. omnia at majorem Dei gloriam» — «Все к вящей славе Божией».
Стремление Брукнера к инструментовке нового типа и новому языку оркестра, а также к дальнейшему отступлению от классических канонов симфонизма, росло по мере изучения творчества великих современников, чему способствовали Отто Китцлер, а после его отъезда из Линца Игнац Дорн, выдающийся инструменталист и композитор того времени С их помощью он познакомился не только с новыми операми Рихарда Вагнера «Лоэнгрин» и «Летучий голландец», но и произведениями Ференца Листа и Гектора Берлиоза, чья «Фантастическая симфония» оказала решающее влияние на творчество Брукнера более позднего периода. Подбадриваемый Дорном, Брукнер постепенно начал освобождаться от оков школярства и чувствовал себя достаточно свободным для начала полета к вершинам совершенно нового музыкального мира с его невероятными возможностями.
