Игорь Гриньков - Хроники судебного медика — 2
О многом интересном и животрепещущем переговорили мы с Кермен Алексеевной в тот зимний вечер за ужином. О странном явлении, когда молодежные банды юристы и журналисты очень деликатно величают неформальными юношескими группировками с антисоциальной направленностью. Об отношении некоторых представителей закона к нашим экспертизам.
Как-то в перерыве судебного заседания одна чересчур нервная прокурорша заявила мне:
Мне не нравится Ваша экспертиза!
Пришлось объяснить даме, что экспертиза — не девушка, она не может нравиться или не нравиться. Она должна быть, прежде всего, объективной, а если по каким-то причинам это не так, то это уже и не экспертиза или дефектная экспертиза. Если какая-то из сторон процесса считает, что она не объективна, то надо конкретно указать на те несоответствия закону, которые, по ее мнению, имеют место быть. А то интересная картина получается: если экспертное заключение подтверждает версию обвинения — оно хорошее; если нет — плохое, вызывающее сомнение. Оценка экспертизы должна производиться не в терминах «любит, не любит», а в правовой медико-юридической плоскости.
Мне, например, до сих пор непонятно, почему судебно-медицинского эксперта, вызванного в судебное заседание, усаживают за одним столом с представителем государственного обвинения? Ведь на моем «веку» было немало прецедентов, когда благодаря квалифицированно проведенной экспертизе подсудимого оправдывали, поскольку его вина не подтверждалась экспертными исследованиями…
Затронули мы и злободневную тему — массовый отъезд наших соотечественников в первопрестольную (она же белокаменная и златоглавая), одним словом, в столицу нашей Родины Москву. Словно «черная дыра», она втягивает в себя и все лучшее, что есть в республике, и всякую накипь. Совсем как в песне-частушке стиляг конца 50-х годов:
«Все чуваки давно схиляли в Лос-Анджелес,
И там для них лабает джаз»
Если этот процесс будет продолжаться в таких же масштабах, то скоро в Калмыкии совсем не останется дееспособных, самодостаточных людей, которым необходимы условия для самореализации, и которые могли бы принести пользу своей малой родине.
Понятны мотивы, когда люди из депрессивного региона уезжают, чтобы элементарно заработать на кусок хлеба и прокормить семью. Материально-финансовый аспект даже не подлежит обсуждению. Но когда доминирует посыл, что настоящая, полноценная жизнь возможна только в столице, а провинции уготовано лишь жалкое прозябание, это огорчает. Москва стала для многих «землей обетованной», как для евреев Израиль.
Сдается мне, что люди с такими представлениями и в Москве (да и в любом другом месте на планете) не будут жить полнокровно и интересно, ведь ощущение не напрасно проживаемой жизни возникает у человека вне зависимости от места его пребывания, а от внутреннего ощущения душевного комфорта, лада с самим собой. Можно быть счастливым и удовлетворенным, находясь в затерянном в горах маленьком селении, возделывая свой виноградник, то есть, делая полезную, осмысленную, действительно нужную работу, наблюдая, как растут твои дети.
Насмотрелся я на москвичей, задроченных бессмысленной суетой, транспортными пробками, переполненными вагонами метро, тратящих по 3–4 часа в день на дорогу от дома до работы и обратно, взмыленных и остервеневших от сумасшедшего ритма, не имеющих возможности перевести дух и просто расслабиться. В Москве надо работать, не думая ни о чем другом, работать с раннего утра до поздней ночи, с полной отдачей; это потогонный конвейер, выжимающий из человека последние соки. Если кому-то нравится такая действительность, — пожалуйста!
Преставление о какой-то особенной жизни в Москве — миф. Нет существа, более несвободного, более ограниченного в своих инициативах, запрограммированного только на зарабатывание денег, причем, любой ценой и любым способом, чем обитатель столицы. Времени для созерцания не остается. Москва мне нравится, но я в ней гость. Жить там постоянно мне бы не хотелось. Что касается мероприятий из категории «культур-мультур», то посещение выставки Сальвадора Дали в Доме художника на Крымском Валу, рок-шоу «Роллинг Стоунз» в «Лужниках» и концерта Пола Маккартни на Красной Площади я могу себе позволить, не будучи москвичом.
Наверное, на какой-то ветке моего генеалогического древа сидит случайный древний предок — восточный человек, турок или перс, от которого мне досталась склонность к неспешности, к патриархальному, уходящему навсегда в прошлое, укладу; нелюбовь к суетности и к решению искусственных проблем, навязанным нам цивилизацией-прогрессом, которым не должно быть места в простой, нормальной жизни. Мила моему сердцу буколическая картинка, когда двое степенных мужчин, сидя под тенью чинары вблизи чайханы с пиалами в руках, запахнув полы стеганых халатов, прежде чем приступить к деловой части беседы, полчаса отдают неторопливому разговору о детях, родственниках, баранах и верблюдах. А куда спешить? До захода солнца еще так далеко.
Может, это ощущение истинного Востока — искаженное, но, тем не менее, очень многим русским Восток никогда не был чужд.
А, может, во мне говорит домосед, не охочий к перемене мест. Я люблю сидеть дома, мне интересно среди своих книг, фотографий, музыкальных записей, видеофильмов, небольшого архива и рядом с компьютером. И дома мне никогда не бывает скучно…
Так наш ужин прошел в полезных, интересных для обеих сторон беседах. Правда, говорил больше я, а Кема слушала, но такие неофициальные встречи, на мой взгляд, дают молодому эксперту больше, чем выслушивание монотонной лекции, отпечатанной чуть ли не с момента изобретения бумаги на пожелтевших от времени страницах.
После ужина Кермен Алексеевна спешно засобиралась, боясь опоздать на автобус в свой отдаленный район. Заперев за коллегой дверь, я на кухне выкурил еще одну порцию зловредного зелья, завезенного по недомыслию Петром Великим из Голландии.
Периодически меня навещали молодые подружки, особи не старше 30–35 лет, без излишних старомодных комплексов, что, по моему глубочайшему убеждению, приостанавливало неизбежный процесс энтропии — естественного старения организма и крайне благоприятно влияло на ход выздоровления ноги. Причем, делалось это, как вы правильно понимаете, исключительно в лечебно-профилактических целях, без обременительной атрибутики и куртуазных реверансов.
Сегодня вечером должен был состояться очередной сеанс необходимой, благотворной, целительной терапии. Так не без пользы прожитый день обещал закончиться не менее плодотворно.
ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ
(краткий обзор)
Архивные документы о состоянии судебно-медицинской службы в довоенной Калмыкии отсутствуют, поэтому этот период является абсолютным белым пятном.
В 1958 году восстановлена Калмыцкая АССР после депортации калмыцкого народа в 1942 году. Но не все государственные и управленческие органы полностью сформированы. Так, например, судебно-медицинская экспертиза еще находится на бюджете Ставрополья.
Из справки Национального архива Республики Калмыкия: «…из информации о работе Калмыцкого облздрава за 1958 г. следует, что судебно-медицинская экспертиза находится на бюджете Ставропольского краевого Бюро судебно-медицинской экспертизы и обслуживание производится из края. На месте не было специалиста-врача и поэтому констатировалось, что судебно-медицинская экспертиза в области была поставлена неудовлетворительно…»
На заседании Президиума Совета Министров Калмыцкой АССР от 3 июля 1959 года за № 255 был рассмотрен вопрос о размещении республиканского Бюро судебно-медицинской экспертизы; министерству финансов КАССР поручено выделение министерству здравоохранения денежных средств в сумме 86 тысяч рублей за счет свободного остатка бюджетных средств для приобретения помещения для Бюро СМЭ.
К этому времени министерством здравоохранения КАССР (первый министр Евдокия Александровна Дойникова) было утверждено штатное расписание Бюро СМЭ, где перечислялся административный, управленческий и медицинский персонал.
1959 год является официальной датой рождения судебно-медицинской службы в Калмыкии.
Первым начальником Бюро СМЭ был назначен Юрий Иванович Прокофьев. К сожалению, его фотографию мне нигде не удалось найти.
Этапы развития и основные даты
1959 год — создание самого Бюро и танатологического отдела (морга). Экспертам-танатологам вменялось также производить экспертизы живых лиц.
1960 год — создание судебно-химического отделения.
1960-61 годы — организация судебно-гистологического отделения.
1963 год — появление отделения по исследованию вещественных доказательств (судебно-биологического отделения).
![Игорь Гриньков - Откровения судебного медика [сборник]](/uploads/posts/books/119158/119158.jpg)
