Игорь Гриньков - Хроники судебного медика — 2
Не знаю, повлияла ли эта книга каким-то образом на выбор будущей профессии, который с формальной точки зрения можно считать случайным, но по известной теории, жизнь — это цепь случайностей, складывающихся в закономерность. До сих пор этот авдеевский учебник 50-летней давности находится в моей библиотеке, и, что самое парадоксальное, многие его положения не утратили своей актуальности и по сей день. Вот что значит хорошо написанная книга: учебник, справочник или роман!
За первой утренней чашкой кофе с сигаретой (все на благо родного организма!) мысленно прокрутил план на сегодняшний день. Приснившаяся под утро старая добрая песня, несмотря на мое неверие в магию чисел и дат, по содержанию оказалась пророческой. Как раз сегодня наш районный эксперт Кема (официально Кермен Алексеевна Бадмаева) обещала приехать на консультацию по довольно сложному делу, фабула которого косвенно перекликалась с текстом пригрезившейся мелодии и с моим положением травмированного в автоаварии. Жена Вера Николаевна пребывала на суточном дежурстве, поэтому нашим интеллектуальным упражнениям никто не мог помешать…
Первые две-три недели, пока я пребывал на больничной койке «VIP-палаты» непрофильного нейрохирургического отделения, хотя официально числился за травматологическим отделением, поток посетителей не иссякал. Замечательно, что среди визитеров были не только родственники, друзья и знакомые с традиционными апельсинами, бананами и соками, но и коллеги, приходящие за практическими консультациями по конкретным делам. Мне даже привезли из Бюро компьютер, чтобы я мог завершить уже начатые, но еще незаконченные экспертизы. Приятно было осознавать свою полезность и нужность, хотя работа требовала слишком большого напряжения, и я очень быстро уставал; истощение нервной системы на фоне перенесенного стресса. Тем не менее, это доставляло мне удовольствие и ощущение причастности к нормальной трудовой деятельности.
Но, увы, через некоторое время желающих пообщаться со мной по профессиональным вопросам становилось все меньше, а после выписки из больницы домой — практически не стало. Такова жизнь, друг мой, утешал я себя, но от осознания этого непреложного закона облегчения не наступало.
Валяясь на больничной койке, много раздумывал над разными банальностями; например, о хрупкости человеческой жизни. Об этом просто, без затей, но емко спел в своей песне «Следи за собой» ушедший от нас молодым, словно предчувствовавший свою раннюю кончину, Виктор Цой. Незрелые бесхитростные стихи, положенные на тревожный музыкальный рефрен, исполненные эротическим приглушенным голосом кумира своего поколения, производили действительно завораживающее, почти мистическое впечатление.
Сегодня кому-то говорят: «До свиданья!».
Завтра скажут: «Прощай, навсегда!»
Заалеет сердечная рана.
Завтра кто-то, вернувшись домой,
Застанет в руинах свои города,
Кто-то сорвется с высокого крана.
Следи за собой, будь осторожен!
Следи за собой!
Завтра кто-то утром в постели
Поймет, что болен неизлечимо.
Кто-то, выйдя из дома, попадет под машину.
Завтра где-то, в одной из больниц
Дрогнет рука молодого хирурга.
Кто-то в лесу наткнется на мину.
Следи за собой, будь осторожен!
Следи за собой!
Ночью над нами пролетел самолет,
Завтра он упадет в океан –
Погибнут все пассажиры.
Завтра где-то, кто знает — где? -
Война, эпидемия, снежный буран,
Космоса Черные дыры.
Следи за собой, будь осторожен!
Следи за собой!
В связи с этим возникали сакральные вопросы о Судьбе, Роке и, естественно, о Боге. Я давно заметил, что с приходом к власти «реформаторов» даже говорить о том, что ты неверующий, стало чем-то неудобным, словно ты случайно издал в обществе неприличный звук; на тебя начинали смотреть в лучшем случае с сочувствием, как на юродивого, в худшем, как на прокаженного. Причем Веру отождествляли и отождествляют именно с церковью, и упор делается на восстановление именно внешней церковной атрибутики. Что касается души, то чужая душа — потемки, ее надо формировать с младых ногтей. А кому она нужна-то сейчас, чужая душа?
Но, во-первых, церковь и Бог — это не одно и то же, о чем я писал в предыдущих «Очерках». Во-вторых, разве у нас в стране отменили свободу совести и вероисповедания, в том числе и право — быть атеистом?
Воспитание и медицинское образование сформировали меня твердым материалистом, в чем я не вижу ничего постыдного, не заслуживающего прощения; по крайней мере, это обстоятельство не является для меня укором в собственной неполноценности. Я не исключаю существования некоего «Творца», «Абсолюта» или «Высшего Разума», «вдохнувшего» жизнь в нашу Вселенную, но не в том традиционном и примитивном смысле, как его трактуют в виде Бога, жестокого или милосердного, различные религиозные конфессии. Это «Великое Космическое Нечто», словно в лабораторной колбе, дало толчок к появлению Вселенной, запустило «химическую реакцию», приведшую к появлению жизни на микроскопическом островке нашей Вселенной — планете Земля. И эволюция жизни на Земле развивается по законам этой «химической реакции», а «Создателю» дела нет до того, что творится в колбе; таких колб и пробирок в его лаборатории великое множество. И поэтому мольбы и молитвы, возносимые каждым отдельным человеком, это крик отчаяния в пустоту, основанный на элементарном страхе перед неизбежной смертью и нежеланием смириться, что после нее наступает полное и окончательное небытие. Отсюда возникали и развивались идеи о загробной жизни, о реинкарнации, о Рае и Аде и некоторые другие. Если отнять у большинства людей надежду на то, что, что с окончанием их земной жизни она не будет продолжена в какой-либо другой форме, существование человека станет невыносимым. В этом положительный фактор любой религии, которая помогает верующему подготовиться к концу своего земного пребывания и достойно встретить его.
Не каждому дано принять смерть с философским спокойствием, презрением и иронией, как это случилось со средневековым французским поэтом Франсуа Вийоном. За свою не слишком длинную жизнь он был и солдатом, и бродягой, и преступником. Приговоренный к смертной казни через повешение, Вийон свою последнюю ночь провел не в исповедальных молитвах и не в покаянии в совершенных грехах, а написал следующее четверостишье (перевод Ильи Эренбурга), выразив оригинальное отношение к бренности бытия:
Я — Франсуа, чему не рад.
Настигла смерть злодея.
И сколько весит этот зад,
Узнает завтра шея.
Вера в Бога — вопрос очень личный, интимный. Когда ее демонстрируют напоказ, возникает определенное сомнение в искренности такого верующего. Нет ничего фальшивее облика бывшего партийного функционера, громившего в прежние годы храмы и изгонявшего из состава членов парторганизации человека только за то, что его ребенка тайком окрестила несознательная, дремучая мать-старушка. А нынче, в «демократические» времена, особенно, когда снимает телевидение: публично, истово осеняющего узловатыми перстами свой нечестивый лоб, припадающего постными губами к чудотворной иконе, опускающегося перед алтарем на негнущиеся, подагрические колени. В изменении мировоззрения человека все-таки должна быть какая-то последовательность и логика. В массовое прозрение вчерашних иконоборцев мне не верится.
Для истинно верующего, как мне думается, соблюдение предписанных церковью обрядов и ритуалов — дело второстепенное, Бог должен быть в душе. Живи себе, согласно этическим и моральным нормам, которые человечество выработало за тысячелетия своего существования: не подличай, не пакостничай; не шагай по трупам и по головам стоящих на пути людей, делая головокружительную карьеру; относись к окружающим точно так, как бы ты хотел, чтобы относились к тебе. И совсем не обязательно «возлюбить ближнего». Тогда нет нужды замаливать грехи и разбивать в поклонах лоб, творя молитвы с просветленным взором и астматически-чувственным придыханием. Сколько мне встречалось злобных богомольных старушенций, не пропускающих ни одной церковной службы, но преисполненных лютой неприязни, на грани с ненавистью, к отдельному человеку или группе людей. Как это вяжется с призывом Христа — «возлюби ближнего своего»?
А вот другой пример. Обремененные портфелями, важными государственными заботами и объемистыми животами-гюзянами, на которых галстуки возлежат под углом не менее 45 градусов, иные наши вельможи, запросто просаживающие за одну ночь в казино по 150 тысяч при официальной месячной зарплате 15–20 тысяч, настолько равнодушны и черствы к собственному народу — быдлу, плебсу, люмпенам, черни — что вспоминают о нем — сердечном лишь на короткое время очередных выборов или, когда в домах начинает зашкаливать «келнце». И немедленно приглашают святых лам для изгнания из жилищ злых духов, так как этих окаянных духов накапливается изрядное количество, оттого и бедлам на семейном фронте (чертовщина всякая творится в домах и на службе), а изгнание демонов — верный путь примирения начальника с народом и домочадцами. И всем хорошо: в душе сановников благолепие и очищение от всякой скверны, и с народом контакт установлен на астральном уровне, и в особнячках на время устанавливается относительный порядок, никакая шушера не шмыгает по углам чердаков и подвалов, наводя порчу, провоцируя неурядицы на службе народу и в семье.
![Игорь Гриньков - Откровения судебного медика [сборник]](/uploads/posts/books/119158/119158.jpg)
