Эдвард Уитмонт - Алхимия исцеления: гомеопатия — безопасное лечение
Мы сейчас можем рассмотреть аналогичную динамику голографии. Если кусочек голографического фильма, содержащий изображение яблока, разрезать пополам, а затем подсветить лазером, каждая половинка все равно будет содержать целое изображение яблока! Даже если половинки разделять пополам снова и снова, целое яблоко все равно может быть восстановлено из каждого маленького кусочка фильма (хотя по мере уменьшения частей изображение будет становиться все более туманным). В отличие от обычной фотографии, каждый маленький фрагмент части голографического фильма содержит всю информацию о целом фильме (Талбот, «Голографическая Вселенная», с. 16).
Аналогичным образом, мы знаем, что в головном мозге память и некоторые другие функции не локализованы в определенных местах (как думали раньше), по распределены по всему головному мозгу, и поэтому информация может быть в различной степени восстановлена, даже в случае уничтожения значительной части головного мозга, точно как в голограмме (Там же, с. 13).
Такие феномены демонстрируют: то, что биологи называют «регуляцией» развития, или морфогенезисом, не является функцией случайной организации клеток. И точно так же он не проистекает от клеток, в том смысле, что структура животного содержится в организации клеток яйца. Это скорее голограммоподобная функция неявного морфического поля. Форма и морфогенезис — это априорные полевые феномены, аналогичные «форме, и только форме», которая лежит в основе формирования элементарных частиц. Существует принцип неявной формы, который направляет динамику материи и клеток и приводит их к проявлению на уровне явного. Поэтому в конце концов Дриш применил к этому мистическому феномену аристотелевский термин «энтелехия» (что можно перевести как «внутренняя целенаправленность»).
Энтелехия высту пает как вектор, направленный на достижение и восстановление поврежденной целостности присущей данному выражению формы. Таким образом, энтелехия является фактором, вероятно, основным фактором процесса исцеления. Именно голографический принцип направляет каждое отдельное действие на восстановление целого. Когда бы и где бы целостность данной формы или ее частей не была нарушена или повреждена, энтелехия мобилизует энергии, направленные на восстановление формы.
Доктор Джон Тодд, известный, прежде всего, как основатель Нового института алхимии (наиболее широко уважаемое учреждение, которое вело работы в области экспериментов с альтернативными энергиями в семидесятых годах XX века), недавно выполнил ряд сложных полевых опытов, нацеленных па выявление очистительной способности дикой природы. Используя только (!) живые организмы в раздельных, но последовательных средах (полупрозрачные цилиндрические емкости), он смог организовать преобразование сильно загрязненной воды (городские и промышленные стоки) в чистую, ПО СУТИ, ВОДУ.
Микроорганизмы, улитки, рыба, водоросли и водяные растения формируют собственные уникальные «первобытные супы» но велению внешней окружающей среды. Каждый вид преобразует свою любимую пищу во что-то, что может быть использовано другими видами в пищевой цепочке. Водяные растения своим телом не только поглощают тяжелые металлы, но также предоставляют поверхность для размножения микробов.
Примечательное в этой новой «алхимии» заключается не только в чистой воде, но также в том факте, что для очищения необходимо гораздо меньшее вмешательство человека и объем усилий, чем можно было бы предположить. Импровизированный «первобытный суп» развивает в себе «разумность». Она, вероятно, позволяет «знать» требования к индивидуальному выживанию видов, входящих в состав «супа». А также комплекс требований для восстановления здоровой, креативной экосистемы. Каким-то образом индивидуально, а также коллективно организмы «решают» проблему. Они выполняют трансформации, которые не могут быть просто подсчитаны, отображены или переставлены местами. Тодд успешно пересадил партии различных «первобытных супов» в ручьи, загрязненные самыми токсичными отходами, приводящими к смерти, а также в пруды, уже объявленные мертвыми. Волна жизни, очевидно, возникла от новой «морфы», распространившейся экспоненциально но всей экосистеме (Джон Тодд и Нэнсн Джек Тодд, «От экогородов к живым машинам: правила устойчивой технологии», Berkeley, NorthAtlanticBooks, 1993).
Вышеуказанные примеры демонстрируют активность энтелехии, как биологического регулятора, однако это только одна из областей ее функционирования. Мы находим ее также в паттернах целостного мирового организма, которые включают астрально-эмоциональные, ментальные и духовные регуляторные принципы. Мы видели, что аналогичная динамика реализации формы, а именно стремление стать тем, чем данная вещь потенциально «является», сохраняется в психике. Таким образом, энтелехия эквивалентна стремлению к индивидуализации, по Юнгу, и собственному полю, по Нойманну. Биологическое выражение энтелехии представляет собой частный феномен всеобъемлющей мировой энтелехии, который, однако, появился в ходе эволюции и потому может также расстроить существующие балансы, даже несмотря па то, что ему присуще «желание» исцелить то, что было расстроено или разрушено.
Воссоздание не обязательно должно происходить как точное восстановление статус-кво. Две половинки яйца морского ежа развились в двух маленьких морских ежей. Они не остались на уровне яйца. Реактивация формы происходит в рамках данных возможностей, ограничений обстоятельств и доступных материалов, а также в соответствии с эволюционными «намерениями» энтелехии, нацеленными на развитие или рост.
Поэтому в процессе исцеления человека можно ожидать, что энтелехия будет руководить трансформацией в какую-либо другую форму, отличную от преморбидного состояния, поскольку природе человека присуще расти и изменяться. Поэтому она может даже склониться в сторону дисбаланса и нарушения существующего состояния здоровья, если и когда это состояние больше не согласуется с ростом, необходимым для личности в целом. В свете этих фактов, а именно того, что рост может наносить раны или частичные повреждения, мы можем понять гомеопатический парадокс, выраженный дельфийским оракулом Аполлоном: «То, что наносит раны, должно исцелять». И понять динамику смерти-возрождения «исцеляющей жертвы» (см. главы 7 и 8).
Примечательно, что, работая достаточно независимо в области динамики бессознательной психики, Юнг сформулировал свой концепт индивидуализации аналогичным образом. Он воспринимал врожденный стимул (энтелехию) к достижению кем-то целостности жизненного паттерна, к стремлению «стать тем, кто ты есть», как определил это Пиндар, к явному выражению неявного порядка «Я», как эквивалент биологической энтелехии.
Образование паттернов форм представляет собой элементарную динамику существования, что в течение долгого времени игнорировалось западной культурой. Оно происходит ради себя самого, посредством себя самого и со своей собственной надличностной цслыо. Это может рассматриваться как индивидуальное участие в универсальном процессе эволюции и морфогенезиса. Это участие не случайное, как Дарвин видел его, а управляемое. Как будто надличностное «художественное» сознание экспериментирует, играет, отбрасывает и восстанавливает новые паттерны для дифференциации, пояснения и преобразования бессознательного потенциала в сознательную реальность.
Динамику этой эволюционной деятельности можно уподобить ситуации, в которой чаша весов попеременно перешивает то в одну сторон); то в другую: сотрудничество/конфликт, удовольствие/боль, благополучие/болезнь. Здесь можно упомянуть и другие полярности Земли-тела-духа-разума во взаимодействующем резонансе. Деятельность живых организмов и неорганических субстанций может в равной степени рассматриваться как явное, видимое проявление «интенциональных» неявных форм или «намерений действия», которые объединяют частные совокупности в сотрудничающие целостности в пределах организменных структур.
Природа проявляется через игру форм и паттернов, у которых пет иных целей, кроме как быть собой и реализовывать себя в «важных намерениях» или задачах в пределах более крупных структур, частями которых они являются. Мы можем воспринимать эту игру форм, прежде всего, через наш разум и чувства, через эмоции и мысли, а также в выражениях поведенческой, культурной и ритуальной деятельности. При этом внутренняя динамика и работа формы как таковой не является ни одним из вышеперечисленного. Она имеет неявный порядок, универсальна, и потому не подлежит прямом) восприятию. Ее «невозможно представить», как паттерны, которые присущи голографическому фильму, но не узнаваемы. Это суньята, пустота, по в то же время и плерома, полнота, носящая в себе потенциал.
