Абрам Рейтблат - Писать поперек. Статьи по биографике, социологии и истории литературы
Однако после долгого периода господства бытовой проблемной драматургии во второй половине 1860-х гг. ситуация несколько меняется. В эти годы реформы и социально ориентированная идеология сталкиваются с серьезными трудностями, что сказалось и на литературе, в том числе и на драматургии. Постепенно идет «разворот в прошлое», с 1863 г. выходит журнал «Русский архив», с 1870 г. – журнал «Русская старина»; в 1865 г. начинают выходить «Русские народные сказки» Афанасьева. Наблюдается определенная усталость от общественной и идеологической борьбы, что приводит к некоторому смягчению эстетического ригоризма. Так, с 1865 г. громадный успех на отечественной сцене имеет оперетта (особенно оперетты Ж. Оффенбаха «Орфей в аду», 1865, и «Прекрасная Елена», 1866), что свидетельствовало о «все возраставшей и неудержимой тяге зрителя к веселому, небудничному, откровенно развлекательному искусству»777.
В 1866 г. публикуется «сказочная комедия» Д.В. Аверкиева «Леший» (Отечественные записки. 1866. Май. Кн. 1), В.И. Родиславский в том же году пишет «волшебную сказку» «Иван царевич», а А.Н. Островский в 1867—1868 гг. – пьесу-сказку «Иванушка-дурачок», в которой пытался дать русский ответ-аналог Оффенбаху, «сочетая волшебную сказку с бытовой и в изобилии “начиняя” сказочную сюжетную канву жанровыми, водевильными, опереточными – одним словом, откровенно несказочными ситуациями»778. Правда, поставлены эти пьесы не были779, пьеса Островского завершена вообще не была780, а написанная часть опубликована только в 1951 г.
Тогда условия для проникновения сказки на русскую сцену еще не сложились. Лишь в 1873 г. тут появляется наконец сказка – «Снегурочка» А.Н. Островского. Хотя в этой пьесе и была сильная комическая линия, но в целом она не была юмористической, что противоречило господствующему взгляду на сказку как на нечто забавное, недостойное серьезного внимания.
Театральная критика воспринимать серьезную сказку на сцене не была готова и почти единодушно оценила пьесу как неудачу. Так, рецензент «Московских ведомостей» считал, например, что «сюжет сказки годится для легкой оперы или картинного балета», а в пьесе Островского нет «ни шутливости, ни веселости. Все эти мифические Берендеи ходят и говорят с такою сериозностию, словно и впрямь дело делают»781. В.П. Буренин писал, что «из-под его [Островского] реального пера, нарисовавшего столько жизненных образов “темного царства”, начали выходить призрачно-бессмысленные образы Снегурочек, Лелей, Мизгирей и тому подобных лиц, населяющих светлое царство берендеев – народа столько же глупого, сколько фантастического. <…> Сравните “Снегурочку” с “Своими людьми” или с “Грозой”: какое безмерное расстояние между этими произведениями!»; С.Т. Герцо-Виноградский утверждал, что пьеса не способствует «уяснению наших отношений к явлениям социальной жизни» и не «является прогрессивным двигателем в нашей интеллигентной жизни»782. Даже критики, признававшие права сказки на существование на театральной сцене, считали ее чем-то несерьезным. В отзыве анонимного рецензента газеты «Голос» четко сформулированы существующие в русском обществе представления о сказке и возможностях ее воплощения на сцене: «…чарующее действие сказок именно и заключается в том, что они, силою изображаемых ими фантастических событий, переносят человека из мира действительной жизни: их любят дети, которым недоступно еще объективное отношение к окружающему, их любят простые люди, для которых все содержание действительной жизни исчерпывается удовлетворением своих ближайших потребностей; но хорошая сказка подействует и на вполне развитого человека, голова которого устает, по временам, от аномалий и противоречий обыденной жизни», а «Снегурочка» – «не сказка: в ней так много реального, постановка ее так искусственна, так натянута, что самое сильное воображение не в состоянии перенести зрителя, будто бы, в изображаемый ею сказочный мир»783.
В результате пьеса довольно быстро сошла со сцены. Это надолго отбило у столичных театров желание ставить сказочные пьесы. Правда, в 1880-е гг. появляются первые публикации написанных для народной аудитории пьес-сказок: «Семь Симеонов, братья чародеи» (1883) А.Я. Ашеберга, «Жар птица и Волшебница Светлана» (1885) Д.А. Беркутова (Д.А. Хотева-Самойлова) и С.Н. (С.И. Напойкина), «Кудесник XVI столетия» (1885) Д.А. Беркутова и С. Иванова (С.И. Напойкина), «Царь Берендей» (1885) Высокого (Д.Н. Корнатовского), «Первый винокур» (1886) Л.Н. Толстого и др. Из них только пьеса Толстого шла с 1886 г. в ряде народных самодеятельных театров. О постановках других названных тут пьес нам не удалось разыскать сведения, но в народных театрах они, судя по имеющимся данным об их репертуаре784, не шли.
По сути «народными» являлись и балаганные театры, действовавшие в крупных городах во время праздничных гуляний. В них одной из основных разновидностей репертуара были сказочные пьесы, близкие эстетике и жанрам фольклора. Так, по данным А. Лейферта, в Петербурге в 1880—1898 гг. шли спектакли «Еруслан Лазаревич», «Баба-Яга», «Царицыны башмачки, или Кузнец Вакула», «Садко – гусляр новгородский, или Шутки дедушки Водяного», «Кащей Бессмертный, или Царевич и Трехглавый змей», «Золотая рыбка», «Илья Муромец», «Змей Горыныч», «Дочь Мороза – Снегурочка», «Иван Царевич», «Киевский витязь Руслан и княжна Людмила», «Дочь морского царя», «Тайна волшебного грота и сказка Шехерезады» и многие другие785. Пьесы для балаганных театров не публиковались, но тексты их проходили цензуру и, соответственно, сохранились786.
И репертуар, и публика балаганных театров были близки репертуару и публике фольклорного театра, но уровень их был несколько «повыше», требовал более широкого кругозора.
Несколько позже, с конца 1890-х гг., начинают интенсивно печататься детские пьесы-сказки: «Царевич-лягушка» (1899) Н. Гандуриной, «В волшебном царстве» (1904) А. Сизовой, «Неведомое царство» (1905) Н.Г. Шкляра, «Приключения королевича Ладо и его верного слуги шута Барбо» (1905) и «Ночь волшебных сновидений» (1906) Н.Н. Кригер-Богдановской, «О короле, о рыцаре и мальчике-рыбаке» (1910) Н.А. Крашенинникова, «У карликов» (1913) А. Приклонского и др. Появление их было вызвано двумя причинами. Во-первых, специальных детских театров тогда не было, но с 1880-х гг. в ряде театров по выходным дням стали давать для детей утренние спектакли по пониженным ценам, и понадобился чисто детский репертуар. Во-вторых, быстро развивался так называемый самодеятельный театр, т.е. постановка пьес силами любителей (детей в семье, гимназистов и т.д.) – тут можно видеть аналогию с фольклорным театром.
Один из драматургов – авторов пьес-сказок вспоминал, как в детстве, будучи гимназистом, разыгрывал на домашней сцене «пушкинского “Скупого Рыцаря” и “Демона” Пифия, и пушкинскую же “Сценку из Фауста” и много кой-чего – лишь бы это было только не из современной жизни: мы не могли изобразить мальчиков “Сашу” и “Ваню” или каких-нибудь добрых гувернеров и капризных “Женечек”. Если принять во внимание, что по зимам редкое воскресенье мы не устраивали спектакля, легко себе представить, как трудно было подыскивать для них пьесы!»787 В начале ХХ в. многие драматурги и издатели стремились удовлетворить подобный спрос. С 1904 г. в качестве бесплатного приложения к детскому журналу «Путеводный огонек» регулярно выходил сборник «Домашний театр», издавались сборники детских пьес (в том числе с описанием устройства сцены и с рекомендациями по постановке), в которых значительную часть составляли пьесы-сказки788.
Для детской аудитории в начале ХХ в. было создано порядка полусотни сказок. Тут сложились свои каноны, методы подачи материала, жанровые стереотипы, набор персонажей, причем отечественная фольклоризирующая струя была представлена слабо. Большую часть составляли пьесы с антуражем из западноевропейского Средневековья789, иногда встречались также сказки, персонажами которых были растения790 и животные791.Таким образом, если пьесы для народной аудитории строились почти исключительно на русских фольклорных мотивах, то в пьесах для детей преобладали мотивы из западного фольклора, причем воспринятые через литературную сказку.
Отметим следующую закономерность. К пьесам-сказкам (в «фольклорном», русском их изводе) обращаются преимущественно драматурги «почвенной», консервативной идеологической ориентации: в фольклорных персонажах и сюжетах они ищут опору для противостояния современным тенденциям «разрушения» русского государства, отечественных нравов и верований.
