Мурад Аджи - Без Вечного Синего Неба. Очерки нашей истории
Очень интересный человек. Простой, свойский. С первых минут знакомства и до прощания меня не покидало чувство, что давно его знаю. Таков он. Мужик. Обыкновенный мужик из деревни, который до всего сам дошел. Он – как Микула Селянинович, крестьянская душа, на таких Русь держалась и держится. Работы не боится, от работы не бежит.
– А я не стесняюсь. Мужик я деревенский и есть, так и пиши, – горячо заговорил он, заметив мою растерянность. – Если бы не наш крестьянский опыт, не построили бы мы БАМ, не усидели бы здесь.Действительно, нельзя не согласиться: в поселке Олёкма все вопреки рекомендациям ученых, но все со здравым смыслом – социальные условия едва ли не лучшие на БАМе. Проблемы с жильем не остры. В детском садике есть свободные места. Школе позавидуешь. Амбулатория на высоте. И клуб, и столовая, и магазины, и все, все, все есть. Даже киоск «Союзпечать».
Но самое главное не это. Подсобное хозяйство! Вот где крестьянский навык.
Повторяю, Олёкма единственный поселок, где дети в садике, в школе, а рабочие в столовой пьют свежее и парное молоко. Едва ли не круглый год едят зелень, все лето имеют на столе свои овощи. Немного, конечно, но все-таки.
Кстати, некоторые жители поселка держат коров, свиней, кроликов, потому что деревенские они, строители с крестьянскими душами, не могут без животных, без грядки. И без свежего мяса. Около каждого домика несколько теплиц. А всего их десятки на поселок. А с ними – зелень, помидоры, огурцы…
Социологи давно заметили, что с БАМа и со всего Севера люди часто уезжают только из-за скудного питания. И заработки высокие не удержат крестьянина, привыкшего к свежим овощам, молоку. В поселке Олёкма текучести кадров почти нет. Уезжают, конечно, но немногие, на их места едва ли не по конкурсу новых людей берут.
– Мы давно отказались от комсомольцев, не берем и демобилизованных, – говорит Новик, – неоправданно брать ребят без рабочих специальностей, без опыта. Они, как правило, не задерживаются на стройке. Иное дело – человек в возрасте, с опытом. Таких мы сами, своими силами разыскиваем и приглашаем.
– Как?
– Очень просто. Едет кто-то из наших в отпуск, я ему
говорю, вот чистый вызов, сам заполнишь, как найдешь хорошего плотника. Так, по знакомству, и выкручиваемся с кадрами, без всяких оргнаборов.
– Коллектив складывается. То-то, я вижу, украинцев много, с Днепропетровщины.
– Есть и из Казахстана, Горьковской области, Приморского края, Читинской области. Коллектив же формировать надо, заниматься им. Разве такое дело на самотек пустишь? Это ж как семью заводить. Здесь тысячи проблем.
– Действительно, проблем. Например, межнациональных.
– Не-е, ничего такого у нас нет, – отвечает Новик, даже не задумываясь, – в поселке много разных национальностей. По-моему, эти проблемы от безделья. Когда есть дело, люди работают, а не выясняют отношения, кто лучше, кто хуже, кто старший брат, кто младший.
– А алкогольная проблема? Есть?
– Да тоже все в порядке. Быт обустроен, заработок прочный, кто ж станет пьянствовать? Уж года три не знаем о прогулах и пьянках.
– Однако, Владимир Григорьевич, какие-то социальные проблемы должны быть… Ну, воры, проститутки, бичи? Что же, вы живете без проблем? – не унимался я.
Новик как-то поскучнел.
– Да, были, конечно, и случаи воровства, и бабы наведывались. Только с этим быстро у нас… Вы понимаете, в поселке все друг у друга на виду, все вместе. Трудовой коллектив, короче говоря. Люди приехали работать и зарабатывать. Не мальчишки же… Нелегко нам дается денежка, чтобы кидать ее… Вот такие мы – не кулаки и не купцы. Рабочие мы. Зарабатываем хорошо и живем неплохо. Сами видите. А проблемы, конечно, есть.
– Какие же?
– Самые что ни на есть социально-экономические. Деньги деньгами, а купить на них нечего. Торговля не балует. За что работаем – за пустые бумажки?.. И год от года все хуже. Жалуются люди, устали от времянок, а на материке кооперативное жилье купить не могут… Дом – целая проблема. Отсюда неудовлетворенность. Кто-то должен помогать нам эти пролетарские проблемы решать. Наши деньги трудом заработаны, не шальные – потные они.
Уже потом, когда я познакомился поближе с поселком, с его обитателями, сам увидел, как непроста жизнь поселка, который доживает последние годы: заканчивается строительство. Такова специфика труда строителей, кочевников нынешней цивилизации: только обжились – и снова в дорогу, новые места обживать.
Что будет с поселком? С домами? С налаженными службами? С подсобным хозяйством? Никто не знает. И вновь обращаешься к «программе БАМ», к правительственным постановлениям – где ответы на эти вопросы? Нет ответов.
Даже там, где многое удалось, как в Олёкме, неуверенность в завтрашнем дне очень чувствуется. Будет ли работа у строителей? Какая? Где? А ведь на эти вопросы в первую очередь должны загодя подготовить ответы ученые. Ведь есть же в Академии наук даже научный совет по проблемам БАМа, который объединяет деятельность 130 научно-исследовательских отраслевых и академических институтов. Чем же занимаются ученые, если результатов их бурной деятельности на БАМе не видно?
Здесь опыт мужиков, там опыт рабочих… А наука-то где?
– Никакой помощи от ученых мы не видели, – говорит Новик. – Когда строились, все сами решали, создавали, подсобное хозяйство – тоже. Все сами добывали, все сами пробовали. Как говорится, ошибались и на ходу исправлялись. Да что они могут подсказать, эти ученые? Они же климата нашего не знают, не жили здесь, коров не растили, огородов не сажали. Так, общие красивые слова: пойди туда, не знаю куда… Для этого и ума большого не надо.
– Что же, науку нужно прикрыть? – задал я сакраментальный вопрос.
– Такую – да! Приезжали тут ученые… – И он замолчал, грустно улыбнулся, вспомнив о чем-то.
…Уезжая из Олёкмы, мне казалось, что был я не на БАМе. Разве на БАМе где-нибудь увидишь чистую светлую ферму, где коровки одна к одной, ухоженные, вычищенные? Разве на БАМе где-нибудь пройдешь по тепличному цеху, где ровные нескончаемые плети огурцов, заросли редиски, салата? Разве на БАМе услышишь от руководителей о заботах по вспашке поля, о помидорах, которые будут расти в открытом грунте?
– Владимир Григорьевич, а какие еще у вас мысли по подсобному хозяйству? Так сказать, из резерва?
– Да думаем поле распахать. Сами корма производить будем. Хочу попробовать под открытым небом помидоры посадить, думаю, пойдут… Я ведь это место как нашел: поехали мы на тот берег за лесом, по весне хотели до паводка все вывезти, присел я дух перевести, а земля-то, вижу, хорошая, парит, и запах такой родной. Дай, думаю, попробую. Вскопал около домика грядку, а надо мной все смеются, мерзлота, мол. Погодите, думаю… Потом ходили ко мне за салатом. Вижу, уже один, другой парники мастерят, значит, заело… Ну, тут и пошло-поехало… Потом кроликов, свиней завели. Сейчас и коровы в поселке есть. Всем сходом решили завести общее подсобное хозяйство, все сообща.
– Владимир Григорьевич, это история… А вот чтобы из неиспользованного резерва?
– Я тут прикинул, у нас есть в поселке женщины, которые не работают, мы могли бы организовать сбор грибов и ягод, могли бы рыбу ловить. Не так чтоб каждый для себя, а промышленно, для всех. Будь у нас контакт с Центросоюзом или другими организациями, могли бы договоры заключать. Знаете, сколько здесь этого богатства… Все гибнет. Сколько мы себе набрать можем, это ж капля в море…
Только так, по-моему, и можно обживать Сибирь. Конечно, недешево обходится пока продукция. Однако понятия «дорого», «дешево» очень условные понятия. За молоко люди платят 70 копеек, еще столько же доплачивает профсоюз. Вроде бы дорого – рубль сорок за литр. На самом же деле – дешево. Доход-то на другом: на здоровье, на устроенности быта, на благополучии и настроении, наконец. А это тоже экономические категории, когда речь идет о социальных проблемах трудового коллектива.
Если бы не Усть-Нюкжа, эвенкийский поселок в 140 километрах от Олёкмы, то у меня бы получился законченный путевой очерк, где есть проблемы, есть положительный пример, но пути-дороги непредсказуемы, как сама жизнь. Оказался я в этом поселке, и все мои впечатления пошли наперекосяк. Особенно после беседы с председателем сельсовета Поляковым Валерием Ивановичем и работниками совхоза «Ленин-октон». Настроение было – хоть все сначала начинать, и сама собой вспоминалась фраза Райкина: «Дурят нашего брата».
Валерий Иванович, по-сибирски неторопливый и невозмутимый, крепкий мужчина. Говорит, как топором машет, каждое слово, каждый факт буквально подрубает.
– Совхоз у нас обычный. Оленеводческий. Есть звероферма. Держим коров, свиней. Охотой занимаемся. В поселке 670 человек, из них половина эвенков, 180 дворов. Что еще вас интересует?
– Рядом БАМ проходит. Восемь километров от поселка до станции Юктали. Как в социальном плане повлияло строительство дороги на жизнь Усть-Нюкжи, какие проблемы появились?
