Зигфрид Кракауэр - Природа Фильма. Реабилитация физической реальности
Однако не все традиционные поджанры театральной формы сюжета подавляют выразительность самого кинематографичного материала с равной силой. В этом отношении комедия менее «агрессивна», нежели трагедия. Комедия в каких-то пределах признает элемент случайности и вполне может допустить, чтобы неодушевленные предметы участвовали в действии наряду с актерами. Несмотря на это, жанр литературной комедии при перенесении на экран остается театральным, что легко обнаруживается при сравнении любой экранизации комедийной пьесы с кинокомедией, поставленной по оригинальному сценарию. Существует, конечно, и жанр мелодрамы. Сенсационные инциденты, которые акцентирует мелодрама, захватывают глубины физического мира, а им сопутствует фабула, обычно слишком рыхлая или слишком простая, чтобы мешать относительной самостоятельности компонентов фильма. Добавьте к этому пристрастие жанра мелодрамы к сильным эмоциям, а также к счастливому концу. Из всех театральных жанров мелодрама, пожалуй, больше других позволяет раскрыть содержание кинематографичного материала фильма.
До сих пор были рассмотрены только такие некинематографичные мотивы содержания, как трагическое и любая система взглядов или мышления, требующая понятийного изложения. Здесь нас интересуют только эти мотивы. Из того, что о них говорилось, следует, что, господствуя в фильмах, показывающих кинематографичный материал, они не позволяют ему сказать свое слово. В фильме, поставленном в стиле романа Уайлдера «Мост в Сан-Луи Рей», кадры обрушивающегося моста помогали бы претворить 'мысль о предначертанной божьей каре и поэтому не могли бы выразить идеи, содержащиеся в самих кадрах катастрофы. Некинематографичные мотивы насильственно подчиняют себе сосуществующий наряду с ними вполне кинематографичный материал.
Мотивы. Введение.
Определение. Мотивы содержания сюжета кинематографичны только при условии, что они отвечают тем или иным специфическим свойствам кино или сами возникают из этих свойств. Можно заранее сказать, что тема «Давид против Голиафа» кинематографична 'благодаря тому, что она раскрывает малое как средоточие огромной силы, и это позволяет толковать ее как разновидность крупного плана: кинематографичные мотивы своей близостью специфике кино переносят свойственные ей предпочтения на сферу смыслового содержания фильма.
Связь с формами сюжета и материалом. В характере связи кинематографичных мотивов и кинематографичного материала с театральной формой сюжета наблюдается интересное различие. В любом театральном фильме кинематографичность материала неизбежно нейтрализуется, тогда как соответствующие мотивы не только сохраняют свои кинематографические качества, но иногда даже способны наделить ими весь фильм в целом, вопреки театральности его сюжета. Доказательства того, что мотивы оказываются в этом смысле более влиятельными и всепроникающими, чем материал, будут приведены несколько дальше.
С другой стороны, взаимосвязи между кинематографичными мотивами и некинематографичным материалом этому правилу не подчиняются. Представьте себе фильм с кинематографичным мотивом-например, таким, как розыск, - претворенным на материале, обусловливающем господство диалога. Вполне возможно, что благодаря силе влияния мотив розыска умерит некинематографичный эффект назойливых словесных высказываний. Но в равной мере возможно и то, что приоритет живого слова лишит процесс розыска присущей ему кинематографической привлекательности. Перевес того или другого зависит от их относительного объема в каждом отдельном случае.
Поток жизни.
Среди кинематографичных мотивов один занимает исключительное положение - это мотив потока жизни. Наиболее общий из всех возможных, он отличается от остальных тем, что обычно бывает не только мотивом. Как содержание фильма, поток жизни отвечает основной склонности природы кино. В некотором смысле он рождается самыми выразительными средствами фильма.
В качестве чистого и простого мотива поток жизни материализуется в фильмах, созданных с единственным. намерением отобразить то или иное проявление этого потока. По понятным причинам эти фильмы обычно документальны и нередко с отпечатком импрессионизма. Примерами могут быть «Дождь» Ивенса, «Берлин» Руттмана и «На улице» Суксдорфа. Судя по его же фильму «Люди в большом городе» и короткометражной ленте снятой в Кашмире, «Ветер и река», он явно одержим темой потока жизни. Нужно еще упомянуть Чезаре Дзаваттини, теоретика, выступающего за непосредственное отображение драматических эпизодов жизни нашей окружающей среды. (Хотя снятый им самим фильм «Любовь в большом городе» оказался малоубедительным.)
Видимо, список таких примеров можно значительно увеличить. Множество эпизодных фильмов, как и фильмов с найденными сюжетами, варьируют одну и ту же тему - «такова жизнь». «Слегка намеченные сюжеты» Флаэрти отображают или воскрешают образ жизни примитивных народностей; «Фарребик» Рукье повествует о повторяющемся из года в год кругообороте жизни семьи типичного французского фермера; «Умберто Д.» Де Сики вскрывает значение мелких событий и случайных обстоятельств, все теснее смыкающихся вокруг старого пенсионера, и т. д. Все эти фильмы отображают жизнь, в особенности будничную, как ряд непредвиденных событий или как процесс роста или же как то и другое (например, «Дорога» Феллини); и все эти фильмы показывают жизнейный материал из интереса к нему самому.
Однако при более пристальном рассмотрении обнаруживается, что тема «такова жизнь» не составляет всего содержания фильма. Обычно в фильмах, построенных на этом материале, имеются и другие мотивы. Так, в большинстве картин Флаэрти выражено его романтическое намерение собрать и сохранить для последующих поколений чистоту и величие образа жизни людей, еще не развращенных успехами цивилизации. В верном традициям неореализма фильме «Умберто Д.» Де Сика поднимает социальную проблему; показывая жалкую участь отставного чиновника, фильм разоблачает равнодушие правительства, обрекающего его на голодание. Что касается Феллини, то итальянские критики левого направления обвиняют его в уходе от тем неореализма и осуждают за то, что представляется им ересью, - то есть за использование неореалистического метода в большей мере для раскрытия духовного богатства индивида, чем для постановки социальных проблем [ 7 ] .
Следовательно, как правило, фильмы, показывающие жизнь как она есть, содержат и более целенаправленные идеи. Заметьте, что такие идеи или мотивы - как, например, призыв к социальной справедливости у Де Сики, проблема человеческого одиночества у Феллини и т. п.- вполне могут быть нейтральными в смысле своих кинематографических достоинств. Разве мало театральных фильмов, посвященных той же проблеме отчуждения, которая лежит в основе «Дороги» или «Ночей Кабирии»? Важно, чтобы подобные идеи допускали симбиоз между ними и кинематографичным мотивом потока жизни. В таких сочетаниях поток этот несомненно продолжает оставаться мотивом фильма: иначе проницаемость, позволяющая видеть этот поток сквозь ткань сюжета, не являлась бы непременным признаком эпизодного фильма. Но поток жизни выступает и в ином качестве. Всякий раз, когда осуществляется такой симбиоз, он становится в то же время основой ассоциируемых с ним мотивов - тем материалом, из которого они сплетены. Поток жизни - это одновременно и мотив и кинематографичный по своей внутренней сущности материал, или содержание. Фильмы, воплощающие идеи, подсказанные таким содержанием, являются подлинными произведениями кино именно благодаря его мощному присутствию.
Все другие кинематографичные мотивы не столь объемны; их диапазон, видимо, почти так же ограничен, как диапазон трагического мотива или особых проблем, связанных с темой потока жизни. Число кинематографичных мотивов неопределенно; их отбор и формулировка зависят от разнообразных неконтролируемых факторов, например, от господствующих социальных или исторических условий. Поскольку кинематографичные мотивы исследовать невозможно, пожалуй, лучше всего попытаться выявить их общие характеристики путем более подробного рассмотрения одного или двух из них - скажем, таких, как розыск и Давид-Голиаф.
Розыск. Близость фильму.
Мотив розыска преступника, который еще в ранние годы кино (1908) использовался Жассетом в его серии фильмов о сыщике Нике Картере [ 8 ] , близок природе кино во многих отношениях.
Во- первых, для того чтобы выследить преступника или:
кого бы там ни было, сыщик должен искать вещественные улики, которые обычно не замечают окружающие. «По ногтям человека, - утверждает Шерлок Холмс, непревзойденный авторитет в вопросах раскрытий загадочных преступлений, - по рукаву пиджака, по башмакам, длине брюк… по любой из этих вещей можно судить о профессии человека. Почти непостижимо, как все это, вместе взятое, может не открыть глаза опытному сыщику, расследующему любое преступление» [ 9 ] . А это, конечно, означает, что в фильмах, построенных вокруг розыска преступника, интересы самого действия требуют показа физических явлений ради них самих. Чтобы привлечь внимание зрителя к таким кинематографичным объектам, часто возникает необходимость снимать их крупным планом.
