С.-Х. Нунуев - Чеченцы
После разгрома немецких войск под Сталинградом М. Висаитов был направлен в управление 4-го Украинского фронта в качестве помощника инспектора по кавалерии.
В 1944 году он вновь встретился со своим боевым другом и наставником П. Брикслем, который к тому времени командовал 6-й гвардейской кавалерийской дивизией. В декабре того же года командиром одного из полков этой дивизии был назначен Мовлид. В этой должности он дошел до логова врага. А когда шли последние бои по взятию укреплений противника, М. Висаитову было поручено встретить войска союзников. Главной задачей корпуса было взятие городов Темплин и Грайфенберг, одновременно раскрывая участок на стыке 1-го и 2-го Белорусского фронтов на фланге 49-й армии. Дивизия Брикеля была в авангарде. По этому поводу командир дивизии писал: «Важную, пожалуй, главную роль в выполнении этой операции будет играть передовой отряд дивизии. Полки и командиры у нас хорошие. Но здесь надо учитывать специфичность обстановки. Этой специфичностью являются стремительность и слаженность действий в оперативной глубине. Учитывая подготовку командиров полков… для выполнения этой задачи подходят 28-й полк подполковника М. Висаитова и 29-й полк подполковника Лялика. Больше склонен остановиться на первом. Подполковник М. Висаитов — храбрый, решительный офицер, отличающийся быстротой реакцией в сложной обстановке… Висаитов относится к числу тех офицеров, которые воюют с малыми потерями, он сам может броситься в бой, иногда с безрасудной храбростью, но солдат всегда бережет и стремится избегать потерь».
После такого решения вмешались штабисты дивизии. Они были недовольны выбором командира. Не забыли и то, что Мовлид по национальности чеченец, народ которого выселен. Но генерал не отступил от своего решения.
Полк М. Висаитова полностью выполнил возложенные на него задачи:
2-го мая он дошел до берегов Эльбы. Там они встретились с американскими солдатами.
Кавалеристы спешились. Подойдя к Эльбе, подполковник спустился к реке, напоил коня и пригоршнями попил воды сам. Оказавшийся рядом майор сказал подполковнику:
— Мовлид Алироевич, коня мог напоить и коневод.
— Нет, майор. Вы не понимаете всей прелести — напоить коня в реке врага. Гитлеровцы поили коней в моем родном Тереке. Теперь я напою у них своего коня. Кто его знает, может быть, когда-нибудь внукам своим придется рассказывать, как я выпил воды из Эльбы и напоил коня, — ответил Мовлид.
После встречи с союзническими войсками на советском берегу Эльбы состоялся парад войск-победителей.
К генералу Болингу, старшему среди гостей, подошел с рапортом командир полка М. Висаитов. Его полк, как вышедший первым к Эльбе, был представлен в качестве почетного караула.
На сытых, подобранных по росту и масти лошадях, шерсть которых отливала на солнце червонным золотом, в новом обмундировании, припасенном специально для этого случая, в лихо сдвинутых на бок черных кубанках, с веселыми улыбающимися лицами проходили кавалеристы. И никому из гостей было невдомек, что этот полк в ожесточенных боях прошел от Волги до Кеннигсберга и от Кеннигсберга до Эльбы.
Впереди полка на горячем золотисто-рыжем скакуне гарцевал командир полка подполковник Висаитов. Смуглый, словно прокаленный солнцем, стройный, подтянутый, с красивой посадкой, он вызывал всеобщее восхищение гостей.
— Окэй! Окэй! — повторяли американцы, рассматривая стройные шеренги проходящих всадников.
Так рассказывал П. Брикель, будучи гостем редакции вместе со своим фронтовым другом М. Висаитовым несколько лет тому назад. Он поведал и о других чеченцах: командире полка подполковнике Туте Магометове, Ханпаше Нурадилове, командирах эскадронов — Кабардиеве, Эльдарханове. Когда он рассказывал о своих боевых друзьях, лицо его светлело, исчезали морщинки. «Помнишь, Мовлид?» — «А припоминаете, Павел Порфирьевич?» Много раз слышали мы такие слова. Воспоминания, воспоминания…
Гвардейцы висаитовского полка освободили от фашистского ига тысячи советских людей, а также наших союзников. За два месяца боев в Восточной Пруссии, Померании полку было объявлено четыре благодарности Верховного командования, 615 бойцов и офицеров получили ордена и медали. Командир полка был награжден орденом Ленина, американским боевым орденом «Святого легиона».
… Деревья умирают стоя. Так и два героя, олицетворявшие лучшие черты своих народов, до последних дней своих были в строю. Но время неумолимо. Сегодня их нет среди нас, однако их подвиги останутся в памяти народной, в памяти благодарных потомков, в названиях улиц и площадей, в делах детей и внуков.
Короткая жизнь человеку дана:
Мельканье минут и дней скоротечность…
Но если народу она отдана,
Но если горенье и подвиг она,
Удел человека — вечность!
Даши Эдельханов
Книга Халида Ошаева «Слово о полку Чечено-Ингушском» рассказывает о судьбе доселе неизвестных героев.
Как-то в городе Грозном в Нефтяном институте проходило студенческое собрание. В президиуме сидели руководители института. На собрании выступил генерал запаса, человек видный и всеми уважаемый. Вот что он сказал:
— Смотрите: у чеченцев и ингушей всего четыре Героя Советского Союза. А у народа соседней республики их 35 человек, хотя их меньше, чем чеченцев. Из этого вы можете заключить, как воевали чеченцы и ингуши.
В зале прозвучал смех. Прикрыв руками рты, смеялись и в президиуме.
Несомненно, генерал знал, что с марта 1942 года чеченцы и ингуши были лишены конституционного права призываться в армию и защищать Родину. Генерал, безусловно, знал и то, что половина чеченцев и ингушей, участвовавших в Великой Отечественной войне, состояла из добровольцев. Знал он также и то, что после февраля 1944 года, то есть после переселения народа, все воины: рядовые и офицеры чечено-ингушской национальности — были отозваны из действующей армии. А награды за боевые отличия воинам, чеченцам и ингушам, в этих условиях давали очень и очень скудно. Генерал в своем выступлении об этом ничего не сказал.
Еще до выхода из печати книги «Брестская крепость» нами было послано С. С. Смирнову (автору книги) письмо с просьбой приехать в Чечено-Ингушетию, чтобы поговорить с оставшимися в живых защитниками Брестской крепости. Мы просили его отметить в своей книге и участие сынов Чечено-Ингушетии в этой великой эпопее. Мы писали С. С. Смирнову, что в цитадели Брестской крепости погибло шестнадцать воинов из нашего села Старые Атаги. Двое вырвались из окруженной крепости живыми. Отступали. В бою у Ельца оба были ранены. Одного из них в палатке госпиталя добила фашистская авиабомба. И только один из шестнадцати вернулся с войны. Но С. С. Смирнов не отозвался.
Мы высоко ценим книгу С. С. Смирнова «Брестская крепость», слава о которой прогремела по всему миру. Но почему же в ней нет и намека на участие в героической обороне крепости воинов Чечено-Ингушетии? А их было немало. Брестской твердыне присвоили наименование «Крепость-герой». Чеченцы и ингуши для этого тоже положили свои жизни. Неужели о них нельзя было упомянуть хоть одним добрым словом?
В Музее обороны Брестской крепости нам пришлось увидеть обгорелые, почти полностью превратившиеся в пепел, комсомольские документы Даши Эдельханова. Самого комсомольца постигла трагическая судьба: видно, он сожжен в одном из казематов огнеметом.
Писатель С. С. Смирнов — чрезвычайно дотошный и скрупулезно-настойчивый в своих розысках участников Брестской обороны. Но почему же в этом случае он не принял мер к розыску родственников и друзей Эдельханова Даши?
После коротких поисков нами было установлено, что отец Даши Эдельханова проживает в селе Г вардейском Чечено-Ингушской АССР. Здесь же проживают несколько живых участников защиты Брестской крепости, которые призывались в армию вместе в Дашой и служили с ним.
У Девлетгирея Эдельханова, отца Даши, было два сына. Оба они погибли: Даша — в Брестской крепости, а Эдду — у линии Маннергейма. О трагической судьбе Даши отец узнал только теперь, через 26 лет. Разве не мог Сергей Сергеевич написать об этом комсомольце несколько теплых слов?
По-видимому, писатель в то время обходил «подводные рифы», возникшие ранее. Что ж, это неудивительно. Подобные «рифы» обходил не он один. Ученый Ушаков, например, об ингушах в своем словаре не упоминает вовсе, как будто такого народа нет совсем, а о чеченцах сообщает так: «Чеченцы — кавказская народность, живущая в пределах СССР».
Задачу по розыску участников обороны Брестской крепости и района Бреста мы ограничиваем рамками Чечено-Ингушетии. Она нелегка. Писатель С. С. Смирнов имел возможность получить информацию от участников событий — офицеров, сержантов, красноармейцев, — в общем ясно представлявших происходившие в крепости и вокруг нее события. Офицеров из Чечено-Ингушетии в Бресте насчитывалось единицы. И почти все они погибли в первый же день боя.
