Татьяна Поздняева - Воланд и Маргарита
От нечистой силы не спасают ни ум, ни природная наблюдательность. Как раз наоборот, эти качества в романе Булгакова лишь подталкивают к искушению. Умны профессор Стравинский, профессор Кузьмин, Берлиоз, мастер, Маргарита. Коровьеву и Бегемоту трудно отказать в уме, ироничности, насмешливости. Умен Афраний, умен Пилат, образован и умен Иешуа. Впоследствии интеллектуалом становится и Иван Николаевич Понырев. Для людей, склонных к интеллектуальному осмыслению действительности, Воланд в Москве и опасен, и притягателен. В случае с мастером произошла, вероятно, трагедия, суть которой прекрасно передал о. Сергий Булгаков в статье «Русская трагедия». «Религиозная природа не терпит пустоты; и раз душа пробудилась для Бога и, однако, не в силах родиться к новой жизни, обрести в Боге свое подлинное я, она делается личиной самой себя, игралищем злой силы. В этой одержимости она теряет свое естественное равновесие, до пробуждения инстинктивно поддерживавшегося в ней природой; как гадаринский бесноватый, „она живет не в доме, но в гробах“, мучимая и сотрясаемая в исступлении и бунте. Она становится медиумом злой силы, сама даже не будучи злой и не убеждаемая, но принуждаемая ею к покорности. Это уже не есть состояние религиозной непробужденности или слепоты, напротив, зрячесть обострена здесь до чрезвычайности. Недостает здесь не знания, но волевого, жизненного самоопределения».[188]
Не стоит гадать, был ли когда-либо религиозен мастер – его прошлая жизнь наглухо закрыта. Читателю неизвестно, почему он начал писать роман на евангельский сюжет. Но, начав его, мастер был зачарован открывшейся ему новизной. Он все глубже погружался в мир образов, навеянных сатаной. Весь доступный до того материал показался ему блеклым и банальным, пришло новое знание, уже не вызывавшее сомнения, ибо оно зародилось в его мозгу как бы само собой. Не важно было, кто водит его пером, если поток вдохновения так стремительно его нес. И постепенно мастер становился адептом темных сил. То, что Булгаков описывает силы зла в особо привлекательном свете, свидетельствует не о «доброте» Воланда, а о том, что люди, не помнящие Бога, готовы наделять сверхъестественное импонирующими им чертами. Обаяние Бегемота, представительность Воланда, шутовство Коровьева очаровывают, притупляют бдительность. Чем сильнее вера в могущество Воланда, тем убедительнее и полновластнее он выглядит. Веру в Воланда питает Маргарита, как когда-то она питала талант мастера, глубоко веря в творческое совершенство его романа и в его исключительность. Мощная энергетика Маргариты безусловно нравится Воланду. Мастер же пуст, сломлен, болен, безразличен – как личность он Воланда не очень-то интересует, поскольку сущность его Воланд постиг. Но душа, бессмертная душа мастера! Она необходима. И помощница Маргарита делает все возможное и невозможное, чтобы эта душа не осталась бесхозной, не осталась где-то в пустоте, а последовала за ее всесильным хозяином.
Ведь пока человек жив – в подвальчике ли, в клинике Стравинского, в тюрьме, в библиотеке, – всегда есть надежда на чудо, на обращение. Если он умер, душу можно только отмолить. Но кто будет молиться за одинокого, предавшегося злым силам мастера?
Воланд демонстрирует Маргарите свое могущество постепенно: от вещего сна, через омолаживающий крем Азазелло, торжественную роль на балу, поклонение мертвецов – к возврату мастера и его произведения. И забота, и снисходительность, и власть – все к ногам королевы. И по мере того, как он занимает в ее сердце место Бога, крепнут онтологические связи мастера с силами зла, пришедшими за ним в эту роковую Пасху, чтобы не оставить никакой возможности к отступлению.
Как уже отмечалось, в первых редакциях «Мастера и Маргариты» (1929–1933) образа мастера вообще не было. Лишь со временем «Евангелие от Воланда» было переосмыслено и роман приобрел характер апокалиптического ви́дения мира. Безнадежность и трагичность взгляда Булгакова подчеркнута тем, что злу в романе не противостоит никто. Читатель, увлеченный то сатирическими картинками, то вдохновенно-романтическими строками о любви, то выпукло-яркими реалиями ершалаимских событий, как бы теряется в многоплановости повествования, и становится не так уж важен безнадежный трагизм автора, ибо вроде бы все обошлось, и смерти нет, и Бога не надо, и у Воланда все наилучшим образом устроится. И, прямо по Гоголю, «невидимые миру слезы» скрыты романтическим флером. Сам автор, прослеживая судьбы героев, намеренно остается в тени, не высказывая своих позиций. Но духовное состояние Булгакова все же возвращает нас к процитированному в части I письму к П. Попову с сетованиями на свое малодушие и слабость, приведшими к пяти жизненно важным ошибкам. Встреча в момент смерти с Черным монахом пугала и самого Булгакова.
Возможно, размышления о собственной смерти сообщили роману столь отчетливое эсхатологическое настроение. Апокалиптика «Мастера и Маргариты» не декларативна. Предшественников антихриста на земле было достаточно, но сам он еще не воплотился. Однако сатана вездесущ, и все силы зла постепенно активизируются, и всякий человек занимает на этой арене свою позицию. Дьявол собирает своих, подготавливая решительное наступление, Армагеддон. Мастер, угадавший, чем может пленить сознание читателя Иешуа, пророчествует о нем, и Воланд уносит с собою с пределов земли его и его восторженно-демоническую подругу. Возможно, разговор о лже-Христе был в тот момент не актуален, и потому роман мастера и не допустили до публикации. Но время прошло, и то, что было тайным знанием мастера и Булгакова, утратило герметизм. Перед нами – опубликованный текст со всей его сложной, глубинной многоплановостью. Пролетая сквозь ночь с двумя отвоеванными у Бога душами, Воланд оставляет время за их плечами, раскручивает его назад. Тот, кто когда-то был образованным историком, потом мастером, посвященным, предстает в средневековом облике, но дальше этого времени читателю заглянуть не дано. Московская жизнь прожита, странный роман написан, последнее отречение от Христа состоялось. Величественное видение мастера в ботфортах и плаще мелькнуло и безвозвратно исчезло в «Воландовом приюте». А оттуда раз в год, как из ада, является к Ивану Поныреву безумный мастер из палаты № 118, ведомый прекрасной лунной демоницей. Этот призрак испуганно озирается и повторяет одну и ту же фразу: «Этим и кончилось, мой ученик…»
И как бы ни старался Иван проникнуть в тайну знания мастера, в его пугающую суть, в его связь с темными силами, все это ускользает от него, успокоенного лепетом Маргариты: «И я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо» (с. 811). Утешения ее похожи на психотерапию профессора Стравинского. Обещанный же поцелуй вызывает в памяти Геллу, обращающую Варенуху в упыря. («Дай-ка я тебя поцелую, – нежно сказала девица, и у самых его глаз оказались сияющие глаза» (с. 530).) Но если Варенуха посмотрел Гелле в глаза, то Иван, тянущийся к Маргарите, «всматривается в ее глаза, но она отступает, отступает и уходит вместе со своим спутником к луне» (с. 811–812). И самое важное остается скрытым от Ивана, хотя и спит он со счастливым лицом.
Москва1983–1987Примечания
1
Лосев В. Фантастический роман о дьяволе // Булгаков М. Великий канцлер. Князь тьмы. М., 2000. С. 20.
2
Здесь и далее роман цитируется по кн.: Булгаков М. А. Белая гвардия. Театральный роман. Мастер и Маргарита. М.: Художественная литература, 1973.
3
Может быть, Алоизием и подброшена?
4
Первое из них считало Иисуса Христа мифологическим персонажем, созданным на основе языческих культов. Историческая школа придерживалась того мнения, что как личность Иисус существовал, но отрицала все связанное с ним чудесное, в том числе воскресение из мертвых.
5
Мещерский Н. А. История иудейской войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М.; Л., 1958.
6
Л. Фиалковой доказано, что в основу разбора поэмы Ивана положена рецензия С. Городецкого на пьесу С. М. Чевкина «Иешуа Ганоцри. Беспристрастное открытие истины». Рецензия Городецкого была опубликована в «Красной ниве» в 1923 г. (См.: Фиалкова Л. Л. К генеалогии романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 40. № 6. 1981. С. 532–537).
7
Гаспаров Б. М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Slavica Hierosolymitana. V, III. Jerusalym, 1978. С. 246.
8
Булгаков М. А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1990. Т. 5. С. 475–476.
Первая жена Булгакова Т. Н. Лаппа в воспоминаниях говорит о том, что он «был очень суеверен», что, конечно, не имеет отношения к духовному миру писателя, но является особенностью характера Булгакова и может представлять интерес для более глубокого изучения психологии персонажей «Мастера и Маргариты». (См.: Неизданный Булгаков: Тексты и материалы. Анн-Арбор, 1977. С. 19.) Вообще христианство осуждает суеверие (вера всуе).
