Георгий Гачев - Русский Эрос "Роман" Мысли с Жизнью
Женщина же — это как прохождение луча-тока не по тоненькой проволочке-паутинке, но по коряге1. Это — конденсатор, аккумулятор. Пустоты там гигантские между молекулами, где скапливаться энергия может. Недаром она — рыхла и водяниста (а сбитая, плотная, твердая, спортивная женщина неприятна: она мужчина и не плодородна). Иное в ней и последействие от соития. Если мужчина чувствует себя облегченным, раскрываются глаза на мир, — то женщина, напротив, сосредоточивается, уходит в себя, вслушивается, становится непроницаема для внешних раздражении, зрелищ. Потому ее надо оберегать от впечатлений сильных: ведь мелкие и даже средние она и сама не воспринимает — броня вырабатывается безразличия, что самосохранительно отталкивает от себя мелочишку. Но если что прорвет эту броню, то может взорвать все незащищенное нутро — святая святых возмутить
Так же мужчина: когда одержим сплошь желанием, чувствует себя нанизанным на фалл и становится глух ко всему: ничего, света не взвидит. Если же пронзить его внешним раздражением — криком, стуком двери — то это вызывает прерыв и поражение ужасной силы: разогнавшись с быстротой кометы в мире вечности, вдруг быть одернутым и остановленным…. Это — как прерывать сон до времени. Недаром у древних это считалось ужасным калеченьем человека: душа во время сна исходит из человека и блуждает в своем мире где-то. Если же до времени разбудить — это значит: когда душа не нажилась, не находилась свое, из далекого отсутствия мгновенно отозвать; а то и вообще может при этом отзыве что-то оборваться: кусок души от такого рывка может оторваться и не вернуться, не войти назад в тело
Прибыток бытия и точка зрения
Итак, после зачатия женщина есть ходячий прибыток бытия — живой фалл, мужское начало, а мужчина — ходячая пустота, полость, влагалище, восприемник сигналов бытия — женщина
20 12 89 Вошла жена, Светлана, бумаги и копирки у меня поднабрать Зачитываю ей про «корягу» «Эх ты — подросток вечный: все в бабу подглядываешь!» «Верно все в чудо бабищи, как у Феллини в «Амаркорде» подростки, вглядываюсь, не устаю всю жизнь дивоваться!» — «Значит, нормальный ты мальчик А то сейчас все больше гомики «- «Вот чего совершенно не понимаю! «- «То и хорошо, папочка «- «Э, а, может, ты у меня лесбияночка ненароком?» «Ха… «А ведь верно- «Русский Эрос», сия фреска огромная, — в оптике подростка, что впервые до бабы дорвался, выписан Но и сейчас каждый раз со Светланою как впервые и внове. И все мои записания-сочинения с тех пор — как продолжение «Русского Эроса»
Итак, в итоге соития (точнее: его первого звена — совокупления) прибыток бытия не выходит наружу, на свет божий, но передается из нутра в чрево, в темную (обставленный элевсинскими мистериями подземного уровня бытия), так что со светом так же не соприкасается, как водолаз, когда выходит из камеры подводной лодки в воду, — ни одна капля ни туда ни сюда не просачивается: все герметически закрыто. Семя, как священный огонь, передается по эстафете из рук в руки- из нутра в нутро — через таинство и священнодействие: ибо как раз нельзя из рук в руки это взять и переложить; а часть, клетка одного, сама собой должна перейти в другого — как если бы клетка кожи моей груди от простого касания могла бы перейти, перепрыгнуть на грудь другого существа — без выреза с помощью руки и ножа. Ясно, что это чудное перепрыгивание кожи моего нутра в другое — обставлено множеством сложнейших условий (как и исполнение желания по молитве — в Чхандогья упанишаде): должна прийти пора — 16 лет должны расти два существа: желание должно возгореться, фалл найти полость, замаскированную покровом и предохранителем и т. д… Ясно, что это лишь с помощью всего бытия и его воления (а не просто решил я передать семя-каплю и передал) через нас совершиться может. Так что соитие никогда не есть и не может быть личным произволом, замыслом и похотью «я»: ничего не выйдет, фалл не встанет, — но всегда есть проводник сверхличной воли, наитие
И лишь с вываливаньем младенца из утробы женщины, с его криком и открытием глаз, — прибыток выходит в бытие на свет как самостоятельная форма, фигура, вид (эйдос — идея) существо(вание) — и устанавливается на их взаимное бытие на свете: человека и мира. До тех пор действовал втемную мир Эроса, Урана, что ночь ведя за собою, распростирался. Тогда совершалось порождение всего, что уж делалось — но не было налицо, было бытием, но аморфным, не наличным, а просто мощным-потенциальным (для поверхностного уровня Бога-Слова, с точки зрения (именно) Логоса) — лишь возможным, но не действительным
Недаром-то и выражение у нас: именно «с точки зрения» (а не с какой-нибудь «точки предчувствия, истины, бытия»), ибо сама идея точки есть пункт чего-то особного, отдельного, самого — личного. Точка — зрачок — глаз в кромешности бытия, потому и естественно для него соединиться и быть неразлучно (как близнецы) спаянным с делом зрения; ибо «зрение» действует с точки, и точка может быть обнаружена лишь зрением: для осязания, например, есть не точка, а острый укол..
Итак, до вываливанья младенца на свет — было (по)рождение, а теперь начинается Творение (воспитание, обучение, развитие, существование и т. д.). То есть произошло перескакивание бытия с одного уровня и измерения в другое (как электрона — на другую орбиту). И с точки зрения Творения, нечто возникает из ничего несотворенного (но, мы знаем, — порожденного; однако Творение Логоса этого знать не может)
Начинается жизнь личности (все — световые обозначения: «личность», «наличное бытие»)
Но это — как освещенная часть айсберга, что плавает на поверхности. И худо будет мореплавателю, если он это — ослепительно сверкающее и очевидное — примет за полную истину. Естину — то, что есть в самом деле: не учитывая подводной массы и толщи айсберга — той части Двубого, что остается за вычетом Логоса, он, мореплаватель, натолкнется и будет раздроблен, пребывая тупо и в ложном знании, оставаясь при мнении о случайности случившегося: все рассчитал правильно, а поди ж ты!.
Любовь и кровь
Но немного вернемся. Итак, двое, обнявшись, отвернулись от света и сотворили тьму промеж себя — ночь. Но вот брызнуло семя — и ночь вся в крапинках светил оказалась. Когда отсек Хронос член детородный у Урана и «бросил назад его с сильным размахом», И не бесплодно из Кроновых рук полетел он могучих! Сколько на землю из члена ни вылилось капель кровавых, Все их земля приняла А когда обернулись годы, Мощных Эриний она родила и великих Гигантов С длинными копьями в дланях могучих, в доспехах блестящих, Также и нимф, что Мелиями мы на земле называем (Гесиод «Теогония»)
И все? Вот так осечка! А у меня почему-то в памяти и замысле было: что семя брызнуло на ночь — и оттого звезды на небе. Ах да, это же — миф про Млечный путь, что возник из молока, брызнувшего из сосцов богини. Какой?.. Не помню. Рылся — найти не могу[96]. Что же делать? Так все гладко получалось — и вдруг осечка
Но осечка или углубление? Ведь груди женщины — это удвоенная и умноженная голова мужского фалла (как у гидры — от срубленной головы две вырастают), что по истечении сроков возникает. Так что вполне естественна в моем сознании контаминация мифов, и это совершенно точно, что семя, брызнувшее из Урана в землю в акте космического соития, заканчивается молоком, брызнувшим из сосцов Земли в небо. Ведь в Эросе непрерывна перемена направлений — переламывание того, что идет сверху, на идущее вверх и наоборот
Так луч, перун, пронзающий нас сверху вниз, или переламывается в седалище и вздымается снизу вверх язычком пламени — воспрянувшим фаллом; или, ужаленные совестью, мы вскакиваем с одра и воздеваем руки горе и идем… И конечно, так как капля передается из утробы в утробу безвидно, она не может вначале породить светлые, а лишь хтонические силы — гигантов, что подземно в утробе земли будут действовать и умножать, наполнять массой и выковывать зреющий в ней прибыток. (Гиганты же недаром и потом в Тартар-утробу Земли загнаны будут: это — им присущее местопребывание.) Да, но ведь это же не капли семени, а капли крови брызнули! Верно. Но кровь есть лишь недоразвитое семя, недодержанное, вино-сырец по сравнению с коньяком. Но они уже — одной природы, одной сути (rasa — один сок в них). Так что и от крови нечто рождается («Дело прочно, когда под ним струится кровь»), но полуфабрикат: не светлое дело, а дело хтоническое: крови и мести — недаром и Эриний, вечно жаждущие отмщения и жалящие и пьющие кровь, и воители-бойцы-гиганты от семенного сырца-крови родились. Ибо они — недоделанные, недодержанные. В них нет той легкости и вознесения (что содержит в себе, ведет с собой выдержанное вино, коньяк), но то брожение, муть и тупая головная боль, что от питья неготового, молодого вина («резняк», по-болгарски; тоже режет: кровавое дело и понос). С другой же стороны, то семя, что от прерванного соития Урана не в утробу вошло Геи, не было передано из мрака в мрак, из тайны в тайну, но вышло до времени на свет божий, — как мы знаем, упало в море, взболталось на водах и воздухах пеной — и из него вышла Афродита, т. е. чистая красота, отрешенная от рождения, плода и пользы. Прекрасное само по себе, значит, уже при возникновении обнаружилось — как скопческое дело и явление
