Гвидо Мансуэлли - Цивилизации древней Европы
Со временем каждая провинциальная среда начинает осознавать себя, развивать свой собственный дух и учится, по выражению Беренса, представлять своих богов под римскими одеждами. Таким образом, под прикрытием римского единства расцвели локальные цивилизации, оригинальность которых не ограничивалась художественной продукцией. Можно даже сказать, не искажая действительности, что I в. до н. э. стал веком цизальпинцев, I в. н. э. — веком испанцев, III в. — веком иллирийцев и африканцев. В эпоху республики Галлия переживала, особенно в области искусства и техники, блистательные моменты, которые затронут и позднюю империю. Романизация на севере Италии, в Провинции, Бетике, Тарраконии развилась еще при достаточно широком участии италиков, что объясняет почти полное уравнивание с Италией, так же как в двух испанских провинциях, в которых почти не существовало собственно провинциального искусства. При Августе урбанизация в Испании, Южной Галлии и в некоторой степени в Иллирии стала лишь завершающей стадией уже достаточно прогрессивной романизации. Что касается Цизальпинии, она больше не дистанцировалась ни от Рима, ни от Апеннинского полуострова. В других регионах города образовали очаги римской жизни внутри обществ, продолжавших жить по собственным традициям. В Галлии ликвидация друидов стала чисто политической мерой. В новых городах лишь часть граждан имели римское происхождение. Римляне и италики, по крайней мере до II в. н. э., сконцентрировались в лагерях лимеса, образуя ядро военной среды, которая нашла духовное проявление в том, что мы называем солдатским искусством — искусством, составившим картину вербовки легионов. Когда Траян предоставил гражданское право жителям canabae, уподобив последние военным лагерям — castra, — он санкционировал объединение римлян и провинциалов, фактически уже реализовавшееся. Военное искусство эволюционировало в то время в сторону более сложных форм, постепенно обогащаясь элементами, пришедшими с Востока. Но восточные влияния, которые распространились на Западе при Северах, являлись прежде всего религиозными и затронули лишь определенную среду. Продолжаясь в период поздней империи, распространение романизации сопровождалось ренессансом доримского прошлого: так, в III в. города Галлии приобрели древние названия кельтских городищ: Августа Треверорум стала Тревери, Лютеция — Паризием, Диводурум — Медиоматрикой и т. д. Это позволяет оценить силу племенной галльской традиции, которая при Августе пыталась помешать урбанизации, но зато обнаружила в римской villa тип поселения, соответствующий сельским нравам кельтов. В других регионах, напротив, названия римских или романизированных городов прочно сохранялись и стали основой для обширной части современной топонимии, даже в странах, где латинский язык в конце концов утратил всякое влияние на разговорный язык. Конституция Антонина — эдикт 212 г. н. э., которым Каракалла распространил право римского гражданства на всех жителей империи, — завершила первую фазу процесса правового умиротворения. Отец Каракаллы, Септимий Север, стал реформатором, который, основывая военную и провинциальную империю, прервал длинную цепь компромиссов, благодаря которой с эпохи Августа сохранялись различные составляющие имперской традиции. Единство, провозглашенное Каракаллой, касалось только права. На самом деле оно позволяло лишь с юридической точки зрения признать множество регионов, существовавших уже долгое время. И теперь мы можем рассмотреть культурную панораму римской Европы с запада на восток, то есть в порядке той же хронологии различных провинций, чтобы составить представление о локальных особенностях.
Иберийский полуостров после ожесточенных войн, — которые завершились отнюдь не взятием Нуманции в 133 г. до н. э., но завоеванием внутренних территорий и атлантических районов северо-запада при Августе, — после попытки итало-иберийской интеграции, предпринятой Серторием, играл важную роль в общей политике во время гражданских войн. Экономическое развитие сопровождалось здесь реализацией важных программ общественных работ, а архитектура долгое время сохраняла классический облик, приобретенный в период поздней республики и эпоху Августа. Греческие скульпторы и ремесленники устроили здесь свои мастерские, так что только северо-западные регионы сохранили провинциальное искусство. Образование, которому первый содействовал Серторий, организовавший своего рода школы, развивалось здесь очень быстро. В I в. н. э. иберо-римляне доминировали в интеллектуальной жизни Рима; едва ли есть необходимость называть имена Сенеки, Лукана, Марциала, Квинтилиана. Искусство, верное эллинистическим урокам, не проявило подобной оригинальности, хотя испанские школы увеличили число великолепных произведений в области архитектуры и портретного изображения. Траян и Адриан, оба родом из Италии (Бетика), первыми среди членов знаменитых семей новой провинциальной знати приняли императорское звание. Римская жизнь в иберийских провинциях концентрировалась в городах, что привело к ощутимому неравенству между ними и деревней. Атлантический регион всегда был отстающим по сравнению с невероятно развитыми средиземноморскими провинциями, связанными тысячелетней традицией с морской циркуляцией.
Развитие Провинции в Галлии (после 120 г. н. э.) шло почти параллельно развитию испанских провинций. На юге она охватывала территорию между Альпами и Пиренеями, побережье которой задолго до того было колонизировано греками. Массалия (Марсель), основанная в 600 г. до н. э. фокейцами, развивалась особенно активно благодаря удобному положению в начале ронского пути и распространила свое влияние до восточного побережья Испании. Но после Алалии, изолированный и частично отрезанный от остального греческого мира, этот город пережил упадок, перед тем как засиять в эллинистическую эпоху новым светом греческих городов Запада. Что касается многочисленных традиций, связанных с интеллектуальной ролью, которую Марсель играл в то время, значение архитектурных следов, найденных в Массалии и Глануме, на пути следования будущей дороги Домициана, свидетельствуют об этом ренессансе. Когда Марсель подвергся опасности со стороны горных племен, Рим предпринял свои первые кампании в Галлии. Со своей стороны римляне организовали колонии, рискуя составить конкуренцию античной греческой колонии, а романизация очень быстро распространялась в среде, уже открытой для культуры благодаря влияниям с моря. Во времена Цезаря Нарбоннская Галлия уже была полностью романизирована. При его преемнике наблюдается резкий подъем в развитии архитектуры, которая умела сочетать красоту форм с величественными размерами. Иберо-романская архитектура со своими правильными формами несет отпечаток классических заимствований; так, архитектуре Нарбоннской Галлии свойственно включение скульптуры в архитектоническую основу: особенно это заметно в необычной интерпретации мемориальной арки в Сен-Реми, Карпентрасе, Кавайоне и Оранже. Скульптура здесь напоминает скульптуру Северной Италии; вот почему в Нарбонне проявляется то же смешение классических и италийских форм, просвещенного искусства и провинциального духа. Наказанная Цезарем во время гражданской войны (49–45 гг. до н. э.), Массалия, потеряв всякую политическую независимость, остается тем не менее очагом интеллектуальной жизни. Другие центры Нарбоннской Галлии — Виена (современная Вена), А ре лат; (Арль), Немаус (Ним), — имевшие школы красноречия, также стали интеллектуальными центрами. Домиций Афер, оратор — современник Сенеки, и историк Трог Помпей, деятельность которого в некотором отношении предшествует трудам Плиния Старшего, были соответственно выходцами из Нима и Дофине.
К концу I в. н. э. нарбоннская цивилизация, по-видимому, исчерпала свой творческий порыв. Она широко содействовала романизации Трех Галлий. Территории, завоеванные Цезарем, имели иное прошлое по сравнению с провинциями: Цезарь в «Записках» отмечает, чем южные галлы отличались от кельтских. Романизация Трех Галлий еще в большей степени, чем романизация Провинции, стала результатом деятельности римского меньшинства и галльского большинства. Возможно, развитие здесь шло более медленно, но в итоге не разрушило локального своеобразия. Во II в., за исключением некоторых чисто римских центров, таких как Лугдун (Лион) — крупная метрополия, романская основа которой проявилась в памятниках, и особенно в статуях из потрясающего музея каменных скульптур, — черты галло-римской цивилизации выражаются в оригинальных формах. Лучше известны памятники более северных регионов, но в большинстве районов создавались свои собственные художественные формы. Галло-римляне выделялись не только внешними деталями одежды и прическами, но еще — и это главное — особым складом ума. Особенно поражает у них чувство жизни, интерес, который они всегда вкладывали в работу и проявления которого мы обнаруживаем в погребальных барельефах: предпочтение законченных форм, пренебрежение лишними деталями, но в то же время склонность к орнаментации и чувство композиции способствовали тому, чтобы представленные фигуры или сцены не отрывались от декоративного ансамбля, в который они включены.
