Андрей Ястребов - Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности
О МОДУЛЯЦИЯХ ГОЛОСОВ СПЕЦИАЛИСТОВ
Вообще, настоящий специалист – в чем бы он ни специализировался – это не какой-нибудь агитатор и трибун: «Стройте мосты – объединяйте Россию!», «Тушите пожары – спасите леса России!», «Спасите Пушкина – наши сердца в опасности!»
Настоящий специалист, а тем более в гуманитарной области, подобен демиургу, он не трибун, он – мудрый демиург, парящий над пошлым миром с величайшим достоинством и невозмутимостью. Но достаточно чуть затронуть область его профессиональных интересов, он становится капризным Ноем. Стоит он перед ковчегом и брезгливо отбирает пассажиров: эта идея красивенькая – проходи, а эта чумазая – сначала отмойся, а потом в очередь на общих основаниях. Словом, никакой презумпции невиновности у идей и предложений.
Модуляции голосов специалистов свидетельствуют о непременной готовности к самопожертвованию, что подтверждается модуляциями голосов специалистов.
А время, мы и культура с каждым днем идем под уклон. Мы распространяемся о своих геройских подвигах во имя искусства, хвалимся, как классно умеем целоваться с томиком Лермонтова, а в доказательство даем пощупать свои бицепсы. Или похвалимся новой шмоткой. Или вызывающей губной помадой.
Помимо профессиональной должна же быть еще социально прогрессивная, культурно критическая, нонконформистская позиция. Она перформативна – о, кстати, классное слово, нужно как-нибудь его использовать.
Что же, используем.
Она перформативна, но без нее не удастся жить.
Так говорил Заратустра, Путешествуя на край ночи…
Мне также очень нравятся нищие духом: они способствуют сну.
Ф. Ницше, Так говорил Заратустра
Он занимается практическим осуществлением самоновейшей теории профессора Баритона о развитии маленьких дебилов с помощью кино. Крупный вклад в изучение подсознательного. В городе только и разговора что о Баритоне. Его метод в моде.
Л.-Ф. Селин, Путешествие на край ночи
Поистине, трудно доказать всякое бытие и трудно заставить его вещать.
Ф. Ницше, Так говорил Заратустра
Я наконец стал владельцем луны, деревни, беспредельного страха.
Л.-Ф. Селин, Путешествие на край ночи
Орудием твоего тела является также твой маленький разум, брат мой.
Ф. Ницше, Так говорил Заратустра
Первым, кто научил меня в жизни думать, по-настоящему думать о нужных вещах и на собственный лад, был, конечно, майор Укуссон, это рыло, этот палач.
Л.-Ф. Селин, Путешествие на край ночи
Воздух разреженный и чистый, опасность близкая и дух, полный радостной злобы, – все это хорошо идет одно к другому.
Ф. Ницше, Так говорил Заратустра
Однако по большей части наш двор, особенно летом, представлял собой зрелище заурядных пакостей, гудя от разносимых эхом угроз, ударов, падений и невнятной брани.
Л.-Ф. Селин, Путешествие на край ночи
Русский язык в городах с двумя «ы»
РЕЧЬ ДЛЯ ЛИФТА
О ВЕЛИКОМ И МОГУЧЕМ: УЖАС РУСИЧКИ
По подсчетам непонятно каких специалистов, двенадцать метров – такова будет сторона куба, состоящего из чистого золота, если сплавить в один слиток желтый металл, хранящийся во всех центробанках мира.
Для чего эта информация? Пожалуй, ни для чего. Хотя нет… Вот для чего. Для измерения масштабов Пушкина в объемах нашего самосознания.
Поговорим о святом – о русском языке. Сколько благоглупостей говорено о том, что он в опасности. Сколько прозвучало призывов мобилизовать все силы на борьбу с его пренебрегателями.
У нас в стране каждый имеет собственное представление о воспитании детей, футболе, Боге, справедливости, русском языке и правде, причем представления самые незамысловатые. А когда дело касается жизни каждого из нас, раздается истошный крик отчаяния и непонимания. А вот когда речь заходит о виноватых, тотчас обнаруживается тысяча злоумышленников.
Несколько лет назад в Сыктывкаре некий предприниматель-оптимист открыл магазин интеллектуальной литературы. Некоторые горожане долго смеялись: бессмысленно продавать в городе с двумя «ы» умные книжки.
Кстати, эти некоторые оказались правы.
Грустно, что даже в слове Москва ощущается присутствие не одного десятка «ы».
Про okumak and biligsayar
Причин небрежения русским литературным языком наберется с полтысячи. Во-первых, на то он литературный язык, чтобы на нем писать, а не говорить. Набокова как-то спросили: какое влияние оказывает литература на реальную жизнь? Никакого – был ответ.
В-десятых, язык расширяется за счет заимствований, связанных с развитием коммуникационной сферы. Появляются новые слова, которым невозможно подобрать русский аналог. К примеру, почти непереводимый гаджет или кидалт, обозначающий людей, не утративших с возрастом способности играть.
Вряд ли кто-нибудь из радетелей русского языка сможет подобрать отечественный синоним слову «эгосфер». А это не что иное, как поиск информации о себе в сети.
Или хит-фикшн – сверхкраткое литературное произведение, содержащее намек на более обширную историю, жанр эпохи web 2.0., состоящий всего из 25 слов.
Или селетоид – человек, получивший известность на короткое время. Специалисты, ау-у, подберите русские аналоги. Быть может, «выскочка»? Полноте.
Не подбираются русские аналоги.
Заимствование – естественный процесс, и не нужно искать злой умысел или глупость в том, что объясняется воздействием цивилизации.
Конечно же хочется занять самую радикальную позицию, врачующим словом очистить конюшни русского языка, изгнать оттуда иноземцев, чтобы в эру Интернета продолжало торжествовать слово Ломоносова-Тредиаковского-Пушкина-Толстого.
Не получится! Ни у кого не получилось! Ни в одной стране!
Обратимся за справкой к писательнице Барбаре Фришмут: «Более столетия назад из турецкого языка выкинули арабские и персидские слова и взяли вместо них древние, из центрально-азиатского лексикона: старотурецкие слова звучали современнее на европейский лад. Например, коньяк назвали kanyak , что означает ни много ни мало „согрей кровь“. Школу обозвали okul (от глагола okumak – учиться), что слегка напоминает ecole . Потом вдруг часть отринутых слов приняли в язык обратно, ибо мусульмане не желали отступать от традиций, а интеллектуалы начали вновь открывать для себя историю Османской империи.
А теперь принялись сочинять новые слова, компьютер у них стал, например, „собирателем знаний“ ( biligsayar ). Каждую придумку турки регистрируют в комиссии по языку, а та решает, какая новация достойна словаря, какая нет. Но даже те слова, что получают официальное одобрение, порой пропадают втуне, потому что люди отказываются их употреблять. Таким образом, словари становятся все толще, а перевод – все затруднительнее».
А как там, в Англии. О! в Англии – как в Турции. Оксфордский словарь, к примеру, периодически пополняется новыми словами, которые прочно входят в оборот. Среди них: cyberbullying – отсылка электронных сообщений запугивающего или угрожающего характера; denialist – человек, не признающий теорию, подкрепленную научными фактами; jeggings – обтягивающие женские штаны, стилизованные под джинсы; retweet – перепечатать сообщение в Твиттере ; sexing – отсылка сообщений сексуального характера через мобильный телефон. Всего в 2011 году в словарь включено 400 новых слов.
А у нас борьба за чистоту русского языка и культуры с неизменной озлобленностью, без каких-либо идей, с помощью патетических криков развивается во всем своем ужасном герасимоподобном величии. Новенькие словечки – фигушки вам, мы и так отступили от святого, сделав кофе всех родов!
Сегодня общение с классикой и особенно ее защита от неразумного населения, от всеобщей деградации нравов – это упражнения в имитационной политике: бесчисленные конференции, бессмысленные заявления, неприложимы ни к какому благопотребному делу, будь то образование, отношения с традицией, взгляд в перспективу.
Нужно ли есть étuvée из овощей?
Хватит говорить на русском, для разнообразия перейдем на испанский, хотя говорить на испанском в наше время так же обидно, как и на русском. Эдмундо Пас Сольдан сквозь слезы констатирует: «Репутация испанского как языка нового века уже находится под угрозой. Тем не менее не стоит бороться с неизбежным». Хотя этот самый Эдмундо мог бы закричать на всю Рамблу: «Язык Сервантеса, Гонгоры, Лорки, да и великого Толстого, переведенного на испанский, в опасности. Спасайте, кто может!»
Но не кричит испанец.
