Амир Хисамутдинов - Русская Япония
Свечи трепетали от легкого движения воздуха в храме. В громком песнопении японского хора слышалась мольба об упокоении душ православных русских и японцев, почивших на этой земле. В лицах некоторых японцев проглядывали русские черты: возможно, в них течет и толика русской крови. Гулко прозвучала проповедь, в которой неоднократно упоминалось имя Николая Японского. После службы, когда прихожане начали расходиться, ко мне подошел священник Накаи. На просьбу показать колокольню он отпер дверь, и мы медленно поднялись вверх по очень узкой лестнице. Он принялся рассказывать об истории колоколов, особенно их реставрации. Во время войны колокола отправили на переплавку и лишь сравнительно недавно отлили шесть новых. В 1996 г. японское Управление окружающей среды включило их перезвон в «Собрание ста избранных созвучий, формирующих звуковой фон Японии». Мой спутник ударил в колокол. Сразу было видно, что он настоящий мастер. Вспомнились слова владыки Николая, некогда сказанные о хакодатском звонаре: «Звонить и трезвонить здесь, как должно, и понятия не имеют».
Колокола хакодатского храма, которые за всю историю православной церкви в Японии меняли четыре раза, нынче звучат по субботам и воскресеньям на утренней и вечерней службах, а также в течение трех-пяти минут в дни двенадцати церковных праздников, включая Пасху. Это символизирует знакомство Хакодате с европейской культурой, окончание эпохи Эдо и начало реставрации Мейдзи. Хакодатцы, непривычные к колокольному звону, прозвали церковный перезвон Gan-Gan Dera, а саму церковь по аналогии Tang-Tang Church. Я оглядел с колокольни окрестности, представляя, как это делал в свое время первый русский уроженец Хакодате Николай Петрович Матвеев.
Спустившись с колокольни, мы прошли в общую столовую, где прихожане обедали. Угостили и меня. Это было что-то похожее на борщ и одновременно на японский овощной суп potofu. Наверное, о таком обеде в Хакодате писал отец Николай: «В двенадцать часов обед в приспособленном для обедных угощений доме в публичном саду; кажется, двенадцать христиан сложились, чуть ли не по две с половиной иены с персоны, и сделали сей обед. Не отказался, потому что ропщут: «Спаситель, мол, принимал угощение».
…На автовокзал приехал заранее, но занервничал, когда обнаружил, что автобус привезет меня на станцию всего за три минуты до отправки поезда. Вдруг да опоздает? Сначала замучил вопросами диспетчера, а потом в пути наблюдал не столько за дорогой, сколько за часами. А водитель, мне казалось, не спешил, а еще, как нарочно, все встречные светофоры зажигали при нашем появлении красный огонь. Не выдержав, поинтересовался у водителя насчет расписания. Он меня успокоил жестом: идем как надо. И действительно, мы прибыли с опозданием всего на полминуты.
Издали заметил, что Сакихара-сенсей, поджидая меня, уже с нетерпением ходит туда-сюда по остановке.
С профессором Сакихара мы познакомились в Гонолулу, где перед поездкой в Японию я читал в местном университете курс «Россия в Азии» и искал возможности попрактиковаться в разговорном японском языке. Узнав об этом, моя добрая знакомая матушка Эмико Левина, жена отставного профессора лингвистики, а ныне настоятеля местного православного храма, сказала:
— Вам может помочь моя давняя подруга, вдова известного профессора нашего университета. Она тоже профессор, ведет занятия по кимоно в педагогическом колледже.
Сакихара-сенсей — невысокая худощавая дама с очень серьезными глазами. На первый взгляд она показалась мне сухарем, но вскоре в этой неулыбчивой японке я увидел профессионала высокого класса, знающего свой предмет до мельчайших деталей. Обычно мы встречались раз в неделю, чтобы поговорить о том о сем, и серьезность моего преподавателя нисколько не мешала ей иронично воспринимать действительность и с большим юмором рассказывать о своих наблюдениях. Случалось, что Сакихара-сенсей приглашала меня на открытые уроки кимоно, которые превращались в настоящие спектакли. Порой она вытаскивала на подиум и меня, чтобы продемонстрировать те или иные элементы мужской традиционной одежды. Узнав о моих планах совершить путешествие по Хоккайдо, Сакихара-сенсей сказала:
— Какое совпадение! Я тоже собираюсь летом посетить термальные источники на этом острове, мы можем там встретиться и где-то побывать вместе.
Так я приобрел своего японского Дерсу Узала. Нам предстояло объехать несколько населенных пунктов, где когда-то жили русские.
Поезд показался каким-то игрушечным: всего один вагон и почти без пассажиров, если не считать нескольких школьников. За окном мелькал лес, очень напоминающий наш приморский, только деревья выглядели более здоровыми. Хорошо путешествовать по Япония: страна небольшая, и можно перемещаться по ней быстро, тем более что железнодорожное сообщение здесь организовано очень эффективно. Подходишь к кассиру, пишешь на листочке название станции, до которой нужно доехать, и дату. Несколько быстрых перемещений пальцев по экрану компьютера — и, пожалуйста, билет на нужный маршрут с указанием всех пересадок тебя в руках. Путешествуя по Японии, я порой протягивал кассиру с десяток таких листочков в полной уверенности, что расчет стыковок будет оптимальным. Порой японские кассиры казались мне высококлассными пианистами: настолько быстро и незаметно для глаза действуют их пальцы. Поверьте на слово, японцы в железнодорожных кассах работают в десятки раз быстрее наших соотечественников. Правда, за комфорт и четкость расписания нужно платить хорошую цену. Стоимость билетов на все виды транспорта еще как кусается!
Наши разговоры с Сакихара-сенсей вращались вокруг современной жизни в Японии; она щедро делилась своими наблюдениями. Родившись в Японии, окончив университет в Токио, а затем переехав на Гавайи, она могла сравнивать японский и американский образы жизни, делая порой парадоксальные выводы… Моя собеседница уверяла, что нельзя судить о стране по первому впечатлению, чем часто грешат туристы. Яркая фасадная сторона жизни Японии скрывает многие проблемы. Взять хотя бы молодежь, сетовала Сакихара-сенсей, многие бездумно копируют западные образцы не только в одежде, но и в поведении, забывая традиции. Она вспоминала трудности, которые испытали японцы в время Второй мировой войны. Многим пришлось расстаться с семейными ценностями, даже с парадными кимоно, передававшимися из поколения в поколение, чтобы выручить деньги на еду. Но… Да и еда, конечно, отличалась от той, какую едят японцы сейчас. Дети, например, не ели всякие суши или много сырой рыбы. Это в основном закуска под саке.
В одном из парков Токио. Фото автораА вот и Вакканай. На вокзале зашли в справочное бюро за картами и прочей туристской литературой, чтобы тщательно распланировать завтрашний день. В ходе обсуждений нашли приемлемый вариант, который позволял осмотреть все быстро. Любопытно, что нам предложили путеводитель с русским текстом. Городок издавна связан с русскими моряками, благодаря чему он и получил развитие.
Гостиница, где заранее были заказаны комнаты, прислала микроавтобус. Водитель лихо забросил в салон мой чемодан, и через 15 минут выгружал его у современного здания. Все та же процедура: тапочки, ключи, юката, и никаких формальностей. На ужин краб-стригун, морепродукты и неспешный разговор о путешествиях по Японии и обо всем, что с этим связано. Сакихара-сенсей рассказала, что ей не нравится ездить с группами, где турист лишен свободы выбора, поэтому они с подругой разрабатывали собственные маршруты, встречаясь дважды в год. Но потом подруги не стало, а другие знакомые редко выбираются с Гавайев, экономя деньги. За соседним столом сидела группа японцев, которые поглощали саке и тоже вели разговоры о жизни. Интересно наблюдать такие картины и ловить обрывки бесед, которые очень напоминают наши застольные…
Современная комната, огромные кровати, даже есть ванна. Обычно в гостиницах при минеральных источниках ванн в номерах нет. Чтобы попасть в онсен, нужно подняться на третий этаж. Людей там не было, и я удовольствием окунулся в горячую, чуть солоноватую воду. Вскоре мое одиночество нарушил небольшой коренастый японец.
Последовало обычное приветствие: «Как дела? Хороша ли вода?» Как и в нашей общественной бане, завели неспешный разговор. Узнав, что я из Владивостока, мой собеседник оживился:
— О, я знаю ваших парней! Я занимаюсь перевозкой живых крабов, и мне часто приходится встречаться с ними.
И по-русски добавил: «Водка — хоросё!»
Идэмицу-сан, так звали моего нового знакомого, часто приезжает в Вакканай и останавливается в этой гостинице.
— Да, без русских эти места совсем бы вымерли. Как говорят, к переправе — лодка![13] Я езжу без малого два десятка лет в эти края и вижу, как молодежь постепенно покидает север Хоккайдо. Природа здесь суровая, жизнь дорогая, а возможностей уже не так-то и много по сравнению с другими местами. Говорите, что люди здесь не так модно одеваются, как в Токио или Кобе? Вот и ответ… Вашими крабами и рыбой пока и живет этот край. В своей промысловой зоне мы давно все выловили. Порой наши рыбаки изощряются: встречают русских далеко на рейде, перегружают добычу и выдают браконьерский улов за легальный.
