Николай Непомнящий - Заrадки старой Персии
Далеко на юго-востоке лежит бесплодная горная страна Кухистан, находящаяся возле нынешней границы между Персией и Афганистаном. Ее народ живет разрозненными изолированными группами в оазисах, окруженных со всех сторон соленой пустыней центрального плато. Во времена ранних исмаилитов этот район был одним из последних убежищ последователей зороастризма; впоследствии, когда сюда пришел ислам, он стал излюбленным местом шиитов и других религиозных диссидентов, а позднее — исмаилитов.
В 1091–1092 гг. Хасан ибн Саббах послал миссионера в Кухистан для мобилизации и расширения исмаилитской власти. Его выбор пал на Хуссейна Каини, способного да'и, который играл заметную роль в обращении Аламута и к тому же был жителем Кухистана. Его миссия завершилась успешно. Население Кухистана страдало под гнетом сельджуков; говорили, что деспотичный правитель сельджуков вызвал кризис, захватив сестру высокопоставленного местного владыки, который именно вследствие этого перешел к исмаилитам.
Независимо от того, что случилось в Кухистане — более чем тайный переворот и больше чем простой захват замков, — это свидетельствует о подъеме популярности освободительного движения против чужеродного воинственного господства. Во многих частях провинции исмаилиты подняли открытый мятеж и установили контроль над несколькими главными городами: Зузан, Каин, Табас, Тан и другими. В восточном Кухистане, как и в Радбаре, они создали с успехом нечто, что фактически стало отдельным государством.
Горные районы имели очевидное преимущество для экспансии исмаилитов. Другая аналогичная территория располагалась в Юго-Западной Персии, между Кухистаном и Фарсом. И здесь были необходимые условия для успеха — сложная территория, беспокойное и недовольное население, сильная местная традиция преданности шиитам и исмаилитам.
Лидером исмаилитов здесь был Абу-Хамза, сапожник из Арраджана, который побывал в Египте и возвратился сторонником да'и Фатимидов. Он захватил два замка в нескольких милях от Арраджана и использовал их в качестве базы для дальнейшей деятельности.
Пока одни исмаилитские миссионеры укрепляли свои позиции в отдаленных районах, другие занимались религиозными проповедями в главных центрах суннитов и сельджуков.
Именно при них произошло первое кровопролитие, первый конфликт между исмаилитскими агентами и сельджукской властью. Это случилось в маленьком городке Сава, на северном плато, недалеко от Рея и Кима, еще до захвата Аламута. Группа из восемнадцати исмаилитов была арестована начальником местной стражи за то, что они собрались вместе для особой молитвы. Это было их первое сборище, и после допросов их отпустили. Тогда они попытались обратить в свою веру муэдзина Савы, который жил в Исфахане. Тот отказался, и исмаилиты, боясь, что он их выдаст, убили его. По словам арабского историка ибн аль-Асира, это была их первая жертва и первая пролитая кровь.
Новости об этой смерти достигли визиря Низама аль-Мунка, который лично отдал приказ о наказании зачинщика. Обвиняемый был плотником по имени Тахир, сыном проповедника, который владел несколькими религиозными службами. Его линчевала толпа в Кермане по подозрению в исмаилитстве. Тахир был казнен, и его тело протащили по рыночной площади. Ибн аль-Асир говорит, что это был первый исмаилит, понесший наказание.
В 1092 г. сельджуки предприняли первую попытку справиться с исмаилитской угрозой с помощью военной силы. Великий султан, или верховный владыка сельджукских правителей и принцев, Маликшах выслал две экспедиции, одну против Аламута, другую — в Кухистан. Обе потерпели поражение, поскольку осажденным оказывали помощь сторонники и симпатизирующие из Радбара и самого Казвина. Джувайни изложил исмаилитскую историю победы: «Султан Маликшах в начале 485 г. (1092 год от Рождества Христова) отправил эмира Арсланташа для поимки и уничтожения Хасана ибн Саббаха и всех его последователей. Этот эмир сел перед Аламутом в месяц Джумаду I того же года (июнь — июль 1092 г.). У Хасана ибн Саббаха было не более шестидесяти-семидесяти человек в Аламуте, все их оружие — это камни. Они вели скудное существование и сдерживали осаждающих. Один из да’и Хасана — человек по имени Дихдар Бу-Али, который прибыл из Зувары и Ардистана и жил в Казвине. Некоторые его обитатели были сторонниками Хасана. Кроме того, в районе Талакана и Кух-и Бара, в Рее многие верили в проповеди Саббаха; все они обратились к Дихдару. Хасан ибн Саббах попросил Бу-Али о помощи, тот поднял множество людей из Кух-и Бара и Талакана и послал армии и оружие из Казвина. Все они пришли к Аламуту, а затем, при помощи гарнизона и жителей Рудбара, которые объединились, однажды ночью в конце месяца Шабан того же года (сентябрь — октябрь 1092 г.) неожиданно атаковали армию Арсланташа.
Божественное провидение было на стороне осажденных, армия Арсланташа обратилась в бегство и вернулась к Маликшаху».
Осада исмаилитского центра в Кухистане была предпринята вновь в ноябре 1092 г., когда стало известно о смерти султана.
В это время исмаилиты достигли первого большого успеха в террористических актах. Их первой жертвой стал сам влиятельный визирь, чьи попытки «сопротивляться гнойникам мятежа и вырезать очаг бездействия» сделали его самым опасным врагом.
Хасан ибн Саббах изложил свой план. «Наш Господин, — сообщает Рашид аль-Дин, повторяя и, без сомнения, поправляя свой исмаилитский источник, — расставил ловушки и капканы так, чтобы поймать первого в этой замечательной игре, Низама аль-Мулка, в сети смерти и проклятия. После этого акта возмездия его репутация и известность еще больше упрочатся. При помощи коварного обмана и лжи, вероломных приготовлений и хитрых манипуляций он заложил основы федаизма, а затем спросил: «Кто из вас избавит государство от зла по имени Низам аль-Мулк Туси?»
Человек по имени Бу Тахир Аррани принял присягу. Следуя тропой ошибки, идя по которой, он надеялся достичь благословения грядущего мира, в пятницу 16 октября 1092 г. в районе Нихаванд, в Сахне, он прошел под маской к носилкам Низам аль-Мулка, которые выносили из дворца аудиенций к палатке его женщин. Бу Тахир ударил его ножом и вслед за этим ударом был предан мученической смерти. Низам аль-Мулк стал первым, кого убили федаи. Наш господин, мир ему, сказал: «Убийство этого дьявола есть начало пути к блаженству».
Это убийство было первым в серии подобных нападений, которые в предумышленной войне террора принесли смерть монархам, принцам, генералам, губернаторам и даже духовным лицам, которые осуждали доктрины исмаилитов и благословляли убийство тех, кто их проповедовал. «Их убийство, — говорил один из таких благочестивых оппонентов, — более законно, чем дождевая вода. Это долг султанов и правителей — подавлять и убивать их, тем самым очищая Землю от загрязнения. Неправильно объединяться и дружить с ними, есть мясо убитых ими животных, а также вступать с ними в браки. Пролить кровь еретика более похвально, чем убить семьдесят греческих язычников».
Для своих жертв ассасины были криминальными фанатиками, объединившимися в кровавом сообществе против религии и общества. Для самих исмаилитов они были элитными отрядами в войне против врагов имама. Сражаясь с угнетателями и захватчиками, они доказывали свою преданность и веру, получая немедленное и вечное блаженство. Сами исмаилиты использовали термин «федаи», то есть «грубые фанатики», подлинные убийцы. Была даже написана интересная исмаилитская поэма, воспевающая их мужество, преданность и самоотверженное поклонение. В местных исмаилитских хрониках Аламута, созданных Рашидом аль-Дином и Кашани, описан ряд подвигов ассасинов с перечислением имен жертв и их благочестивых палачей.
По форме исмаилиты были секретным обществом, со своей системой клятв, посвящений, иерархической лестницей рангов и званий. Секреты держались в тайне, информация обрывочна и спутана. Ортодоксальные полемики описывали исмаилитов как банду лживых нигилистов, которые вводили в заблуждение простофиль при помощи «деградации», после чего те в ужасе обнаруживали глубину своего неверия.
Летописцы исмаилитов видели в секте хранителей священных таинств, которых верующий мог достичь, лишь пройдя длинный курс подготовки и инструкций. В результате всего он становился посвященным. Для организации секты чаще всего использовался термин «дава» (на персидском «daVat»), означающий «миссию» или «проповедь»; его агенты — дай или миссионеры, дословный перевод — «вызванные», которые составляют что-то вроде духовного священства. В поздних летописях исмаилитов они разделены на высшие и низшие ступени — проповедников, учителей и лиценциатов. Ниже идут «mustajlbs» (дословно — ответчики), низшая ступень; над ними — «hujja» (персидское «hujaat»), или «недоступный», главный да’и. Слово «jazïra», «остров», использовалось для обозначения территориальной или этнической местности, которую возглавляет да’и. Как и остальные исламские секты и ордена, исмаилиты часто обращались к своим религиозным лидерам «старейшина». В арабском это «Shaylch», в персидском — «Pir». Членов секты чаще всего, как мы уже говорили, называли «rafîq» — товарищ.
