Человек читающий. Значение книги для нашего существования - Хисген Рюд
Существуют ли вообще критерии отбора? Читатель не знает. Сегодня текст не всегда является завершенным продуктом, поскольку автор в любое время и без чьего-либо участия волен изменить свое произведение. Читателю же невдомек, был ли текст изменен, и если да, то когда и каким образом? А если читатель не может отыскать некий текст, то это не означает, что этого текста вовсе не существовало. Бесшумные и бесследные исчезновения, характерные для цифровых средств, стали повседневным явлением. Подвижность цифрового текста подрывает наше представление о том, что содержащиеся в нем факты являются непреложными. Цифровые источники необходимо то и дело проверять на надежность. Подобный процесс требует от пользователя серьезных усилий и когнитивных способностей, что неизбежно сказывается на ценности, придаваемой нами цифровому тексту.
Несмотря на сомнения, которые вызывает цифровой текст, пользователь цифровой инфраструктуры полагает, что способен владеть ситуацией и контролировать свой путь чтения от начала до конца. Читатель ищет, находит и щелчком мыши определяет подходящий вариант контента. Каж-дый клик, как правило, предсказуем и почти всегда контролируем. Настроив предпочтения и создав цифровой профиль, пользователь сужает объем цифрового предложения до размеров искомого.
Но так ли на самом деле велика власть пользователя, как ему хочется верить? В дополнение к каждому самостоятельно созданному профилю еще целый ряд профилей формируется алгоритмами, в гораздо большей степени контролирующими сетевой трафик, чем несколько сознательно поставленных нами галочек. Когда на основе ранее сделанных покупок Amazon предлагает вам книги, вы не имеете влияния на их подборку. Это не ваш выбор, и вы не знаете, как он был сделан. Во всяком случае, не из всех книг, когда-либо изданных или продающихся в мире. Скорее всего, эту подборку изданий предлагает в данный момент времени сам Amazon. И возможно, — кто знает? — список возглавляют книги, приносящие компании наибольшую прибыль. Алгоритмы, доминирующие в интернете, определяются коммерческими интересами, например, поставщика информации или платформы, на которой действует этот поставщик. От пользователя в данном вопросе практически ничего не зависит.
Какая разница, спросите вы. Ведь рекомендации Amazon нередко содержат интересные предложения. Однако факт остается фактом — в цифровой среде мы оставляем внушительный след пользовательской информации. След данных о себе и о том, чем мы занимаемся в интернете. Вне зависимости от нашего мнения, основанные на пользовательской информации персонализированные алгоритмы в значительной степени управляют интернет-трафиком и нашим читательским поведением. За некоторыми исключениями, такими как, к примеру, DuckDuckGo, поисковые системы выдают результаты, соответствующие профилю пользователя. При всей кажущейся полезности такого процесса нам на глаза надеваются шоры. Формирующие наш экранный мир алгоритмы создают параллельные реальности и угрожают многообразию. Потому как популярность и коммерческие интересы поставщика информации — слишком зыбкая основа для построения информационного мира. Пользователь, ищущий осознанно и целенаправленно, куда реже сталкивается с этим явлением, чем тот, кто следует рекомендациям поисковых систем и других платформ. Тем не менее убывающее разнообразие в потреблении можно обнаружить и в академическом мире. Даже там популярность статей или их авторов все чаще служит определяющим фактором.
Обманчивое ощущение контроля над цифро-вой средой приводит к чрезмерной самоуверенности. То, что экранные пользователи слишком часто переоценивают свои способности, было выявлено многочисленными исследованиями[179]. В случае с учащимися это чувство самонадеянности усиливается еще и потому, что не только молодые люди, родившиеся в цифровую эпоху, но и их учителя, а также многие медиакритики считают экраны естественной средой обитания цифрового поколения. Пожилые преподаватели склонны полагать, что ученики гораздо лучше разбираются в цифровом мире.
Неудивительно, что текст на экране воспринимается менее серьезно, чем на бумаге. Этот факт подтверждается недавним научным исследованием, результаты которого оказались довольно неожиданными в том плане, что вышеназванное касалось и молодежи (считающейся более осведомленной о цифровом мире, чем их родители). Более того, выяснилось, что в 2022 году молодое поколение относилось к текстам на экране еще более скептически, чем их сверстники двадцать лет назад. Доверие к информации, считываемой с экранов, продолжает сокращаться[180].
В XXI веке картезианское разделение между телом и разумом (дуализм) окончательно уступило место осознанию того факта, что происходящее в мозге невозможно отделить от тела: наши знания находятся внутри нашего тела и неразрывно с ним связаны. Даже чтение мы осуществляем одновременно разумом и телом.
Довольно тревожное последствие такого недоверия заключается в том, что все больше людей лишь поверхностно прорабатывают цифровой текст. Несерьезное отношение влечет за собой снижение готовности прилагать так называемые метакогнитивные усилия. Мы менее склонны проверять, верно ли уловили смысл изложенного. Пример метакогнитивного усилия — прежде чем перевернуть страницу книги, вы возвращаетесь назад, чтобы убедиться в правильности понимания прочитанного. Читатели тратят меньше времени на чтение цифрового текста и понимают его хуже, чем при чтении того же самого текста на бумаге[181].
Тот факт, что мозг слепого человека воспринимает трость как часть своего тела, демонстрирует воплощенность нашего сознания.
Тот факт, что мы все реже читаем тексты на бумаге (феномен так называемой нематериальности), не только отрицательно сказывается на понимании текста, но и на памяти. Это обусловлено тесно связанными с телом когнитивными способностями. Уже в 1973 году на примере слепого человека с тростью Грегори Бейтсон продемонстрировал, как мы познаем мир не только мозгом, но и телом. Невзирая на обратное утверждение Рене Декарта четыре столетия назад, тело и разум неразрывно связаны. В чтении участвует все тело. Память, в свою очередь, является фундаментальным качеством, влияющим на навыки чтения. Первостепенную роль в этом процессе играет вербальная рабочая память, способствующая пониманию прочитанного[182].
Написанное слово служит нам внешней памятью. Однако когда речь идет о чтении с экрана, вопрос не в том, насколько эффективно цифровой текст доносит до людей по всему миру знания и информацию (кстати, он справляется с этим гораздо хуже, чем мы склонны думать!). Куда интереснее узнать, как цифровая среда воздействует на нашу память. Читая бумажную книгу, мы не только видим, что по мере продвижения ее левая половина утолщается, но и физически ощущаем смещающийся справа налево вес. Тем самым мы сохраняем обзор прочитанного. Где я остановился? Сколько еще осталось? Подобное тактильное (осязательное) восприятие помогает работе нашей памяти. Мы привязываем отдельные фрагменты информации к физическим местам их нахождения в книге. В какой части текста расположена та или иная информация? Как соотносятся отдельные части с целым?
Физическая основа текста на бумаге служит своего рода топографической картой, с помощью которой читатель определяет свое местоположение. Главное условие такого способа навигации — полное совпадение текста и физической основы. Физическое действие по перелистыванию страницы приводит вас к новому разделу в тексте. Виртуальное же перелистывание страницы цифрового текста ничего не меняет в реальном мире, даже если программное обеспечение воспроизводит шелестящий звук перелистанной бумажной страницы. В некоторых программах для чтения отображается двойная страница, слева и справа — виртуальные стопки страниц для создания иллюзии толстой книги. Однако стопки слева и справа не меняют своей толщины, в какой бы части книги вы ни остановились. Пусть полоса прокрутки при скроллинге и показывает местоположение, а программное обеспечение — проценты, интерпретация этой информации чисто когнитивная. Воплощенному познанию, задействованному при бумажной навигации, не существует цифрового эквивалента. Устройства, как ни крути, лишены необходимой для этого тактильной обратной связи[183].
