Робер Мюшембле - Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней
Не будем воспринимать эти слова буквально, Подайные сведения часто приводились для того, чтобы продай редкую книгу по баснословной цене. Но тираж, скорее всего, действительно был ограниченный. В конце книги приводится очень подробное оглавление, которое наводит на мысль, что пожилой автор думает о том, как бы ему легче найти описание того или иного своего похождения в 4200 страницах оригинального издания (недатировано, ок. 1890). Нельзя слепо верить и тому, что он затеял подобный труд исключительно для собственного удовольствия. Очевидная мотивировка состоит в том, что ему захотелось лучше оценить самого себя, так как закон умолчания не позволял мужчинам викторианских времен сравнивать свои сексуальные способности со способностями других. Однако временами он поясняет самому себе некоторые вещи, добавляя замечания к записям, сделанным ранее85. Кроме того, утверждая обратное, подсознательно он хочет сделать свою эротическую жизнь достоянием современников. Быть может, его даже возбуждала мысль, что чужой взгляд доберется до этих страниц? В своей повседневной жизни он был уважаемым и почтенным джентльменом, образованным, женатым, много пу тешествовавшим, сотрудником военного министерства, Не случайно он так стремился замести следы, чтобы не навлечь подозрений ни на себя, ни на кузена Фреда, ни на почтенных людей, упомянутых в мемуарах. «Моя тайная жизнь» представляла собой захватывающее путешествие в Зазеркалье, разумеется, более скабрезное, чем путешествие маленькой Алисы. Это путешествие предпринималось систематически, и, описывая его, Уолтер сумел избежать нервных расстройств Джека-Потрошителя и доктора Джекила из повести Стивенсона. Быть может, он
был бы прекрасным объектом изучения для Фрейда. В это время психоанализ только делал первые шаги в Западной Европе, к нему обращались немногие. Вероятно, немало людей, испытывавших тиски викторианского морального кодекса, прибегали к такому же способу компенсировать свою фрустрацию, как и Уолтер.
Сексуальный ад: процветание порнографии
В век индустриализации порнография обуржуазивается. К середине ХГХ века ее былая связь с оппозиционными идеями и свободомыслием XVII века постепенно затухает. В то же время она все искуснее приспосабливается к коммерческому рынку. Жанр расцветает пышным цветом86. В Англии он становится своего рода зеркалом викторианских страхов и тревог, чем-то вроде сладострастной утопии, «порнотопии», где в эротических — «сказках» для взрослых нашли воплощение высоко ценимые нарушения всевозможных сексуальных табу эпохи. Границы порнографии размыты, в нее входят и пошловатые писания с захватывающими названиями* как, например, «Взгляд за кулисы»., и. путеводители по ночной жизни города: «Лондон ночью», «Веселая жизнь в Лондоне». Даже произведения* бичующие такие пороки, как мастурбация, читаются с целью, прямо противоположной той, что преследовали их создатели: из них извлекаются сведения о запретных сексуальных привычках и приемах87. Потребителей собственно эротических сочинений немного. Такие сочинения издаются небольшими тиражами в сто или несколько сотен экземпляров, в роскошном переплете, с иллюстрациями. Стоят онидорого. Первую библиографию порнографических книг на английском
языке, «Указатель запрещенных книг», начал публиковать с 1877 года Генри Спенсер Эшби, благоразумно взявший псевдоним «Писанус Фракси». Библиография была отпечатана всего в 250 экземплярах и в какой типографии -неизвестно. В 1879 и 1885 годах она была дополнена еще двумя томами. Магазинов, где продается порнографическая продукция, немного: «Будуар», существовавший с 1860 года, «Пирл» (1879-1880), «Криморн» (в каталоге указано, что он существует с 1851 года, на самом деле-с 1882). Магазины эти дорогие и предназначены для узкого круга элиты: не будем забывать о всеобщем осуждении и умалчивании всего, что связано с сексом88.
Мир порнографии — это вымышленный мир абсолютной эротики, который сулит мужчине безостановочную череду удовольствий. Во второй половине XIX века порнография приобрела небывалый размах и стала в Европе отраслью промышленности. Та сексуальная субкультура, которую она несет с собой, предлагает четкий негатив официальных нравственных установлений. Она противостоит борьбе с мастурбацией, описывает бесконечные оргии, в то время как медицина постоянно твердит об опасности чрезмерной сексуальности и даже утверждает, что женщины способны дойти до оргазма, хотя уважающей себя даме положено быть фригидной или хотя бы не проявлять особого интереса к плотским утехам89. Благонамеренные люди встревожены и опасаются, что порнография может оказать пагубное влияние на умы. Они пытаются распространить на подобную продукцию закон умолчания, то запрещая ее, то помещая в злачную «преисподнюю». Таким словом поначалу обозначалось в библиотеке Ватикана хранилище запрещенных книг, предназначенных к сожжению. Небольшое собранне легкомысленных книг и картинок, хранящихся в парижской Национальной библиотеке, тоже получило это название. Еайом Аполлинер утверждал, что идея создать подобную коллекцию принадлежала Бонапарту. Некоторые специалисты относят ее создание к последним десятилетиям Второй Империи, другие — к временам Июльской монархии. Так или иначе, именно позитивистский ХГХ век создал ад, но ад литературный. В Британской библиотеке аналогичное хранилище называется «Особый ящик», но в обиходе используется то же название — «преисподняя». В 1861 году вышла «Библиография произведений о любви» Жюля 1ея, с 1877 года в Англии выходит «Index librorum prphibitorum», то есть «Указатель запрещенных книг» Писануса Фракси (псевдоним Эшби). Название иронически соотнесено с тем, которое давала запрещенным книгам римская цензура. После выхода этих библиографий любители смогли узнать о существовании полузабытых произведений;-купить которые было достаточно трудно. Кроме легально опубликованных произведений в парижских закромах хранились также книги, изданные за границей и изъятые судом или на таможне90.
Авторы порнографических произведений — почти исключительно мужчины, но они много говорят о наслаждении, которое получают в сексе женщины; точно также обстояло дело во время «порнографического переворота» XVII века91. И те и другие стремятся нарушить существующие запреты, и преемственность здесь очевидна, особенно в некоторых сюжетах, как, например, превращение монастыря в бордель92. Его популярность в конце XIX века объясняется, возможно, поднимающейся волной антиклерикализма. Однако эротические монашки уже не раз будоражили воображение европейского читателя и мягко щекотали самолюбие антикатолических а*, гличан при Старом порядке. Подобным образом можно соотнести со «Школой девушек» (1655) замечательное произведение XIX века «Роман о Виолетте», прилисыщ емое Теофилю Готье. Іероине романа пятнадцать лет-столько же, сколько Фаншоне, и ее, как и ее предшеств» вицу, посвящает в тайны «всех сладострастных измьшме ний» ее любовник. Новизна заключается в то, что произведение опирается на совсем другую, чем «Школа девушек», нравственную систему. Хотя поклонник и уговаривает героиню отказаться от правил, установленных мужчинами и «предписывающих девушкам хранить невинность, а женам — блюсти верность», для него она все же сексуальный объект, как любая женщина для Уолтера-викторианца. К тому же путь познания сладострастных удовольствий для Виолетты завершается смертью95. Нравственные нормы времени проскальзывают и в скабрезные произведения эпохи, и читателю предлагается неизменно поучительный финал, что в какой-то степени снимает с автора упрек в желании просто смаковать подробности. В прошлые века такой необходимости не было. Тема женской чистоты появляется около 1900 года в произведении плодовитого Ленимуа (он подписывается разнообразными псевдонимами: Факвел, Тап-Тап, Лена де Борегар) «Союз полудевственниц»94. Некий аббат Тис, получивший назначение в женский монастырь, создает там своеобразное общество, позволяющее девушкам вкусить плотских удовольствий без боязни забеременеть. Маленькие «порочницы» имеют право экспериментировать как им угодно со своими кавалерами, но без завершающего «грубого жеста», то есть кавалеры должны довольствоваться ласками. Господствующая мораль сохраняется
в основном пункте, хотя по всем остальным весело опрокидывается. Автор-мужчина последовательно защищает право женщин на удовольствие, как это сложилось в традиции подобных произведений с XVII века. Он не подозревает, что возрождает традицию взаимных прикосновений, составляющих основное содержание сексуальных игр молодежи до свадьбы при Старом порядке.
Что же касается «ненормального» поведения, то оно становится предметом изображения лишь к концу XIX века. В это время викторианские плотины дают течь, мастурбация перестает быть идеей фикс медиков, а о гомосексуализме и «извращениях» начинают говорить чуть более открыто. Одиночные попытки сдержать поднимающуюся волну не дают результатов. Законодательная строгость соответствует мере восприятия опасности. Законы на какое-то время удерживают поток относительной либерализации нравов, но не могут изменить его направление. Французские блюстители нравственности 1880-1914 годов — это по большей части викторианцы, ностальгически вздыхающие о былых временах. Они пытаются вести уже проигранную битву. Среди законов 1881,1882,1898 годов, ограничивающих свободу прессы, последний устанавливает связь между «непристойностью» и мальтузианством — и то и другое рассматривается как признак морального упадка. Страх перед всеобщим падением нравов начинается еще в 1804 году, когда был принят закон о разводе, утверждающий важность личной свободы и право каждого на счастье. Порнография, на свой манер, поддерживает интерес к животрепещущим вопросам, так как в порнографических произведениях постоянно появляются развратные женщины, имеющие любовников и сгорающие от желания. От внимания порнографической литературы не ускользают самые худщц пороки: она говорит о «Третьем поле», «Извращенна, или «Разнузданных любовниках»95. Цензоры чувствуй серьезную опасность и прибегают к серьезным репресс» ям. Гривуазные журналы, такие как «Будуар», «Боккач чо», «Жиль Блаз», к концу 1880 года становятся осно» ной мишенью. С 1910 года удар переносится на книга, до 1914 года возбуждается 175 судебных процессов, чи в 12 раз больше, чем за предыдущие 30 лет. Законы Жюда Ферри провозглашают, что государственное образование должно быть обязательным и светским, утверждаюта республиканские принципы образования, основанныещ терпимости и свободе. В то же время торжествует мощная литературная цензура. Официально она говорит о необходимости защищать неокрепшее сознание бедняков, молодежи и женщин от аморального и порнографического разгула96, однако истинные ее цели гораздо масштабнее. Речь идет о том, чтобы помешать переосмысленив господствующей системы ценностей и остановить тех, кто больше не верит или никогда не верил в правила умолчания, нерасторжимость брака, необходимость двои ного мужского стандарта и в то, что у женщин ослаблено эротическое влечение, а все супруги исключительно добродетельны.
