Робер Мюшембле - Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней
Во Франции проституция существенно меняет свое обличье в последнюю треть XIX века. Возникает новый спрос, связанный с изменениями в структуре общества. Речь теперь идет не о потребностях пролетариев, приехавших из деревни в город, а о новых вкусах разбогатевших буржуа, число которых невероятно умножилось. Предложение приспосабливается к спросу. Появляются женщины, не принадлежащие ни к куртизанкам высокого ранга, ни к пансионеркам борделя, ни к тайным проституткам. Они создают иллюзию, что их надо покорять, так как буржуа все чаще ищет некое подобие чувства и хочет, чтобы отношения немного выходили за пределы борделя. Самые состоятельные хотят роскоши и комфорта, чтобы связь походила на супружескую, но с эротическими удовольствиями. Этим можно объяснить, почему появляется все больше девушек, живущих на содержании, во всяком случае, таких, к которым ходят постоянно одни
и те же любовники. Расцветают дома свиданий, предлагающие подобие адюльтера, иллюзию победы над женщиной, равной по положению, а то и более высокого класса68.
Одной из забот современников остается тесная связь между проституцией и угрозой сифилиса. Призрак венерических болезней пугает людей по обе стороны Ла-Манша. В Англии в начале правления королевы Виктории велась довольно подробная статистика заболеваний, а потом «великое социальное зло» скрылось за густо|и завесой молчания. Однако фантастические представления о том, как можно заразиться, не исчезают и преследуют сознание вплоть до открытия сифилитической спирохеты в 1905 году, изобретения теста Вассермана в 1906 и появления эффективных методов лечения в 1909. Некий анонимный медик подсчитывает в «Медико-хирургическом журнале», что несколько сотен больных лондонских проституток могут за одну ночь заразить в десять раз больше клиентов, а те в свою очередь передадут заразу как продажным женщинам, так и супругам, и за год может образоваться 1652 500 носителей болезни. Эти цифры не следует принимать всерьез, но они свидетельствуют о глубоком беспокойстве, существующем в обществе, тем более что двойной мужской стандарт действительно приводит иногда к заражению по цепочке и даже поражает детей, рождающихся с наследственными болезнями69.
Подобный гигиенический ужас охватывает и Францию. Он широко отразился в литературе и искусстве. Жорис Карл Гюисманс одержим образом «большого триппера», носителя смерти, который он уподобляет огромной вагине. В романе «Супружеская жизнь» он описывает возрастание женского желания по трем стадиям, похожим натри стадии развития сифилиса70. Пьеса Эжена Брие «Потерпевшие крушение», написанная в 1901 году и представленная в театре «Антуан» в Париже в 1905, так же как и живописные работы Фелисьена Ропа, отражают непреодолимый страх перед венерическими болезнями. Наивысшей точки страх достигает к 1900 году, так как оказывается, что сифилис — более тяжелая болезнь, чем считали раньше, что ею гораздо проще заразиться и она протекает гораздо мучительней. Медики утверждают (без достаточных оснований), что 7-8, а то и 42% детей заражаются от матерей и умирают. Эдмон Фурнье «доказывает», что болезнь может передаться внукам, минуя детей; рекомендуемое лекарство — просто воздержание. «Следует добиться того, чтобы молодые люди вступали в брак девственниками», — заявляет доктор Кейра в 1902 годуна заседании Профилактического общества. Здесь можно наблюдать все ту же «стратегию запугивания, направленную непосредственно на юношество», причем преувеличенный страх перед бедствием переосмысляет его как грех и дает возможность высокопарными словами ограничить доступ к плотскому наслаждению71. Распространение сифилофобии в конце ХГХ века приходит на смену мнимому страху перед мастурбацией, который с 1880-х годов несколько смягчился. Еще с XVIII века страх перед венерическими болезнями служил аргументом для сторонников ограничения эротического аппетита. Подобным образом еще раньше охота на ведьм привлекала внимание к опасности соития с дьяволом, иными словами, к опасности предаваться плотскому наслаждению в ущерб спасению души. В отличие от двух призрачных страхов прошлого, недавно появившийся страх перед СПИДом основан на жестокой реальности. Но, быть может, здесь
появился в постмодернистской форме все тот же страх,
о за чрезмерное сексуальное наслаждение надо распла-ваться смертью? Разговоры о необходимости репрессивных мер против проституции не исчезли и в XX веке, хотя основные социальные страхи перекинулись на другие объекты. Так называемый закон Марты Ришар (1946) во Франции предписывает, не больше не меньше, закрытие домов терпимости, пребывавших в агонии с середины XIX века72. Законодательный поворот произошел в 1960 году, когда был отменен санитарный лист, где фигурировали имена 30 тысяч публичных девушек. Однако продажная любовь существует по молчаливому соглашению и рассматривается как социальное бедствие. Закон молчания и все еще сохранившийся двойной мужской стандарт говорят о том, что в области продажных удовольствий викторианские нравы живы до сих пор.
Часть третья. Циклы. Добродетель и порок (1700-1960) По ТУ СТОРОНУ ЗЕРКАЛА
Изнанка викторианских декораций выглядит очень по-разному. Реальное поведение людей мало соответствует навязанным нравственным догмам, и свидетельством тому может служить необычная эротическая автобиография, озаглавленная «Моя тайная жизнь». Поток порнографии, поднимающийся на волне вкуса к эротическим грезам, представляет собой точный негатив запретов, К концу XIX века согласие между врачами и учеными понемногу разрушается, и наслаждение обретает право на существование, так как оно связано с инстинктивными побуждениями личности. Следует заметить, что на некоторые социальные группы репрессивные нравоучения никак не повлияли. Это крестьянские массы и городское простонародье, для которых мастурбация и проституция — повседневные элементы жизни. Если они и приспособили к своим нуждам некоторые концепции благонамеренных слоев общества, то в области сексуальности их поведение осталось простым и непосредственным. Девушки из народа пользуются большей свободой, чем знатные дамы, они любят физические удовольствия и предаются им, несмотря на все опасности. Они охотно и легко доходят до оргазма, если верить автору «Моей тайной жизни», утверждающему, что сходился с сотнями таких девушек.
Уолтер-викторианец
Некий безымянный викторианец берется за перо, чтобы познать самого себя. Он сожалеет, что не имеет возможности сравнить свои поступки с поступками дру*
с мужчин и узнать, так же они ведут себя с женщина-, как он сам, или нет. Он надеется, что его опыт, изложенный на бумаге, — послужит материалом для сравнения другим мужчинам... «Моя тайная жизнь» была издана в Амстердаме около 1890 года и состояла из 11 томов. Американское издание 1966 года насчитывает более двух тысяч страниц73. Произведение основано на личном дневнике, который автор начал вести очень давно, а в 25 лет решил превратить его в мемуары о «своей внутренней тайной жизни»74. Он называет себя просто Уолтер, без каких-либо дополнений. Уолтер родился в добропорядочной английской семье, дата рождения не указывается. Жизнь его протекает в правление королевы Виктории. Он вскользь упоминает о том, что некоторое время работал в военном министерстве, но не дает возможности соотнести персонажей книги с кем-либо из конкретных лиц. Он рассказывает о своих сексуальных приключениях с 1200 женщинами из всех стран, кроме Лапландии (об этом он сожалеет). В книге детально описаны его собственные ощущения и ощущения его партнерш, а также приводится много высказываний и соображений по самым разным предметам. Уолтер демонстрирует прекрасные практические познания в области человеческого тела, как своего, так и своих возлюбленных, что не мешает ему верить в культурные мифы эпохи. Так, например, он сознается, что подростком часто мастурбировал, и боится, что это приведет его к безумию или импотенции, что еще хуже. Он также рассказывает, какое наслаждение получает, пребывая в сладком изнеможении после любовной битвы, но жалуется, что после ночных поллюций или одиночных ласк им овладевает чувство вины, усталость и депрессия. Медицинские и социальные табу глубоко укоренились в его сознании, однако он постоянно нарушает их. Подобно авторам «Школы девушек» 1655 года и медикам того времени, он считает, что в момент оргазма женщины извергают семя. Он постоянно описывает свои ощущения во время «семянного разряда» и ощущения, о которых ему рассказывают его любовницы. Как видно, собственный опыт не помогает переступить через господствующие культурные представления. Уолтер демонстрирует невежество, типичное для викторианской эпохи, когда над всем, что касалось физической любви, тяготел закон молчания, а правила приличия запрещали упоминать в разговоре о телесных проявлениях75. Однако часто он делает очень верные наблюдения и способен признаться в том, что вредит его мужественному образу. В детстве друзья дразнили его тем, что у него слишком короткий пенис, и до сих пор он переживает из-за этого. Он спрашивает всех проституток, велик ли его член, а когда они убеждают его, что все в порядке, не верит им и считает, что они говорят так из вежливости. Он часто сомневается, наступит ли у него эрекция, рассказывает о случаях неудач и боится венерических болезней. Короче говоря, признаваясь в собственных слабостях, он выступает против официальной концепции триумфальной мужественности76.
