Петр Сорокин - Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли
Рис. 114. Гипотетическая реконструкция усть-ижорской церкви
По переписи 1733 г. священником в церкви служил Алексей Козьмин в возрасте 34 лет, который жил здесь с женой Екатериной Прокофьевной и четырьмя детьми: Алексеем, Сергеем, Авдотьей и Марфой. В церкви также служили дьячок Василий Петров и пономарь Петр Сазонов. При ней была просвирня, которой заведовала Акулина Трофимова.
В селе «Устье реки Ижоры» было 30 дворов крестьянских и два бобыльских. При этом размещались они неравномерно. На одной стороне, вероятно, левой, их было 25, а на правой, где ранее была усадьба, – всего 7. Общее количество населения составляло 193 человека, включая 108 мужчин и 85 женщин. При этом в описи упоминается еще одна деревня – Новая слобода, располагавшаяся, вероятно, на восточной окраине села, вдоль Шлиссельбургского тракта. В 1733 г. в 11 деревнях, входивших ранее в меншиковское поместье на Ижоре и объединенных в село Усть-Ижору, было 153 двора, а в них 986 душ русских и латышских крестьян, из которых 530 были женского и 454 мужского пола [РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Д. 80а. Л. 77-77об].
По указу Анны Иоанновны от 12 мая 1732 г. Ижорская мыза с деревнями была передана из дворцового ведомства в Садовую контору для содержания имеющихся при Санкт-Петербурге садов [РГИА. Ф. 470. Д. 235. Л. 92]. По этому поводу в Усть-Ижоре была произведена полная опись имущества. Заброшенный дворец «бывшего Меньшикова деревянного портамента с двумя малыми шпицами ветх» и нуждается в починке, говорилось в ней. Следующий осмотр здания был проведен 10 лет спустя, в сентябре 1742 г. подмастерьем плотницкого дела Иваном Лукиным, работавшим под руководством известного голландского инженера на русской службе Германа Ван Болеса. По его результатам дворец предполагалось полностью разобрать и заменить нижние венцы от 3 до 5 в разных частях сруба. В документах упоминаются некоторые подробности устройства строения: стены были обиты выбеленным холстом или шпалерами, кровля была покрыта гонтом, обогрев осуществлялся кирпичными печами.
Однако, при дальнейшем рассмотрении состояния церкви в марте-сентябре 1743 г., архитектором Слядневым было сделано заключение о невозможности «малым коштом» починить дворец в его прежнем виде, поэтому принято решение перебрать остатки дворца и построить из разобранных материалов новое здание по одному из двух предложенных проектов – «длинной 8 сажень, а вышиною и шириною по пропорции». «Приказали при оном селе Ижоре вместо объявленного ветхого дому построить вновь деревянное строение по учиненному архитектором Слядневым опробованном в канцелярии от строений оному чертежу…, а то строение производить титулярному советнику Агафону Глазатову…». На строительство предполагалось выделить 200 рублей, с учетом стоимости материалов. Караул должны были осуществлять, как и прежде, ижорские крестьяне. В 1744 г. дворец был перестроен, видимо, с полной разборкой, и его облик значительно изменился [РГИА. Ф. 470. Оп. 5. Д. 235. Л. 92–94]. Это подтверждается и в описаниях современников: «… по многих летах обветшал, сломан, а на том месте ныне, в 1744 г. построен новый» [Богданов 1997, с. 228].
Однако обновленное строение просуществовало недолго, вероятно, потому, что необходимость в нем к тому времени отпала. Елизавета Петровна, в отличие от отца, не посещала Шлиссельбург и имела сходный по размерам деревянный дворец поблизости – в Рыбацком селении, куда она, по преданию, ездила на охоту. В 1752 г. усть-ижорский дворец разобрали, а материалы перевезли в Петербург, где использовали для нового строительства на Песках. Об этом сообщалось следующее: «В новопереведенных слободах служителей от городового строения, что переведены из Синявина батальона к Невскому монастырю, деревянная церковь построена из хором Ея императорского Величества, которыя стояли на Ижоре при устье реки, во имя Рождества Христова» [Титов 1903, с. 44].
Известно, что в этих местах первую деревянную церковь построили еще в 1730-х гг. В 1748 г. Канцелярия от строений обратилась с ходатайством отвести пустопорожнее место за Литовским каналом, в «Песках», под слободу, а в 1752 г. последовало его высочайшее утверждение. Тогда же в начале 6-й линии поставили новую деревянную пятиглавую церковь, сделанную из материалов разобранного усть-ижорского дворца. 11 марта 1753 г. ее торжественно освятили во имя Рождества Христова. По имени этого храма вся прилегающая часть города получила название Рождественской [Сорокин и соавт. 2009].
На окраине новой столицы
Петр I заботился о надежных коммуникациях между центром страны и новой столицей. А учитывая то, что основные перевозки велись по традиционному водному пути, проходившему по Волхову, Ладоге и Неве, требовалость обеспечивать их безопасность, надежность и эффективность. Они не должны были зависеть от природных условий. В указе Петра I от 18 ноября 1718 г. говорилось: «Какой великий убыток на вся годы чинится на Ладожском озере от худых судов, и что одним сим летом с тысячу судов пропало…». Это были, конечно, не большие парусные корабли, а преимущественно плоскодонные неповоротливые барки, на которых в Петербург доставлялись продовольствие, строительные материалы и другая продукция из Приладожья и центральных губерний страны. Экономические потери были ощутимы. Поэтому в 1719 г. начали строительство Ладожского канала от Волхова до Невы вдоль южного берега озера, протяженностью 111 км, и глубиной в сажень (2,1 м). Предпринимались действия по развитию судостроения и улучшению судоходства на внутренних путях. Отсюда и указы Петра I, требовавшие строительства более надежных, «новоманерных», судов на основе западноевропейских аналогов и запрет на строительство традиционных, «староманерных» [Сорокин 1997а, с. 46]. Были начаты и работы по обеспечению безопасного прохода судов по Ладоге и Неве.
Уже тогда существовал бечёвник от Петербурга до Шлиссельбурга, по которому вверх по течению Невы взводились тяжело груженные суда. В 1720–1724 гг. несколько раз поднимался вопрос о его ремонте. В частности, в 1720 г., в связи с планируемой поездкой императора в Шлиссельбург и на Марциальные воды. Однако, судя по дальнейшим распоряжениям, работы растянулись на несколько лет. В 1721 г. предполагалось привести в порядок бичевник «по правому берегу Невы от р. Славянки до острова на реке Неве у Шлиссельбурга, где построен дом его величества». В то же время было сделано распоряжение: «о запрещении по рекам Неве – по течению воды по левой стороне и по Волхову где бичевник есть и на Волховских порогах делать забои для рыбы и приставать судам и плотам». Рыболовные ловушки и стоящие у берега суда создавали препятствие для движения вдоль побережья с бечевой. Таким образом, бечёвник, судя по всему, существовал и по левому берегу реки, где расположены устья основных притоков Невы, по которым Петербург снабжался различными строительными материалами. За пользование бечёвниками была установлена оплата, с каждой лошади или с человека, переволакивавших суда. В 1724 г. в документах говорилось «о починке бичевника до Ижоры и отпуске к тем работам леса и островских лодок» [Описание дел 1891, т. 6, с. 514, 515, 568–569, 795].
Первые сухопутные дороги по берегам Невы появились еще в средневековье, с возникновением поселений. Но изначально локальные проселочные дороги связывали между собой отдельные деревни. Основной путь вдоль южного берега проходил, как и прежде, в 10–20 км от Невы, где на ее притоках были мелководные порожистые участки и существовали броды. В XVTI в. дорога от Нотеборга к Ниеншанцу, соединявшая истоки и устье Невы, проходила напрямую кратчайшим путем через Колтушскую возвышенность, по северной стороне реки.
Учитывая, что Нева в центральной части делает сильный изгиб в южном направлении, путь вдоль ее южного берега был значительно длиннее и поэтому появился позже, когда возникли крупные поселения. Новую дорогу от Петербурга к Шлиссельбургу, соединившую отдельные участки проселочных дорог, имевшихся здесь, построили при Анне Иоанновне. Работы были начаты в 1732 г., в год возвращения императрицы, двора и гвардии из Москвы в Санкт-Петербург. Предполагались ремонт самой дороги и устройство «плотов», то есть переправ через притоки Невы и Ладоги, которые она пересекала. На большинстве из них не было постоянных мостов и переправ. Деревянный мост через Ижору, построенный при Меншикове, по которому проходила Шлиссельбургская дорога, также пришел в ветхость – «в 1732 году с дворцовыми лошадьми обломился и с того времени на оной мост положено посредине три бревна и намощено досками, что весьма ветхо…» [РГИА. Ф. 470. Д. 235. Л. 82.92]. Поэтому был поставлен вопрос не только об улучшении дороги, но и о создании условий для ее дальнейшего поддержания в исправном состоянии. К этому времени относится распоряжение «О принуждении разного чина людей к постройке домов и об устройстве дороги и переправ от Петербурга до Шлиссельбурга» [Описание дел 1882, т. 3, с. 463]. В сентябре того же года Анна Иоанновна совершила поездку по недавно открытому Ладожскому каналу в сопровождении свиты и главного строителя канала Б.Х. Миниха. Поездка совершалась на 80 судах и галерах. Процессия проследовала по Неве и всему Ладожскому каналу [Длуголенский 2009, с. 62]. Возможно, строительство Шлиссельбургского тракта по берегам Невы, где императорский кортеж, наверняка останавливался, было связано и с этой поездкой.
