Андрей Максимов - Многослов-2, или Записки офигевшего человека
Издревле воспитание было довольно жестоким делом. В XVI веке на Руси распространялись «Воспитательные стихи». Одно из них прям так однозначно и называлось «Похвала розге»:
Розга разум во главу детям погоняет.
Учит молитве и злых убо всех стрезает.
Розга родителям послушны дети творит,
Розга божественного писания учит…
…Благослови, Боже, оные леса,
Я же розга родят на долгие времяна!
Не хочется, конечно, признавать, что в фундаменте российского образования лежит розга. Обидно это как-то.
Поэтому лучше будем считать, что в фундаменте нашего образования лежат воистину мудрые слова Владимира Мономаха. Как-то все-таки солидней и, главное, приятней, нежели розги. Если открыть знаменитое «Поучение» Владимира Мономаха, написанное аж в 1117 году, то без особого затруднения можно найти там слова о том, каким должен быть человек: «Есть и пить без шума великого; при старых молчать; премудрых слушать; старшим покоряться, с равными и младшими любовь иметь; без лукавства беседуя, а побольше разуметь; не свирепствовать словом; не хулить в беседе; не смеяться много; стыдиться старших; с нелепыми женщинами не беседовать; глаза держать книзу, а душу ввысь; избегать суеты; не уклоняться учить увлекающихся властью; ни во что не ставить всеобщий почет. Если кто из вас может другим принести пользу, от Бога на воздаяние пусть надеется и вечных благ насладится».
Господи, как же просто! Я бы эти слова в каждой школе повесил и при всей моей нелюбви к зубрежке заставлял бы учеников их выучить. И повторять регулярно. Представляете, если бы наши дети сознательно шли к тому образу человека, о котором писал Мономах, какая бы у нас уже была расчудесная жизнь!
Итак, фундамент у нашего образования замечательный. С самим образованием – сложней…
Вот, к примеру, существует такая наука – физика. И практика есть такая – физика. И в химии точно такая же бодяга: вот вам, пожалуйста, наука, а вот, изволите ли видеть, – практика. Так и повелось: наука диктует практике, чего надо делать. Вот буквально: если науку физику не знать, то никакой практики в физике осуществить невозможно. Правильно? Просто до такой степени правильно, что даже скучно.
Теперь вопрос: существует ли такая наука под названием «педагогика»? Вот это самое «детовождение» – оно как наука имеет место? И эта самая педагогическая наука руководит ли педагогической практикой? Или в деле образования наука – сама по себе, отдельно живет в хороших книжках, а практика – сама по себе, и руководят этой практикой вовсе даже не труды великих педагогов прошлого, а министерство образования? Мало ли что там Мономах говорил? Это одно. А вот то, что скажут на совещании в министерстве, – вот это и есть руководство к действию. Так что ли? Или не так?
Одним из величайших авторитетов в педагогической науке является безусловно Иоганн Генрих Песталоцци. Между прочим, еще Александр I так проникся его идеями, что наградил Иоганна Генриха орденом Владимира и пожаловал аж пять тысяч рублей на издание первого многотомного собрания его сочинений. Надеялся, видать, император, что ум Песталоцци поможет образованию в России. Вот и я тоже хочу на это надеяться.
Так вот Песталоцци считал: важнейшая цель воспитания – развитие природных способностей человека. Вот что, например, писал великий Иоганн Генрих: «Вниманию детей не следует предлагать ничего отдаленного, ничего незнакомого, ничего такого, что не находилось бы в постоянном и длительном соприкосновении с их бытием и деятельностью. Наоборот, в первую очередь до их сознания нужно доводить близкое, современное, ежедневно и ежечасно на них влияющее; нужно также заставлять их осознать собственные задатки и способности, поскольку это стимулирует их развитие. Необходимо безусловно добиваться природосообразности развития душевных сил детей».
Много ли учителей (не только в нашей стране) знают эти слова? Вот вопрос. Причем, не главный. Главный: много ли педагогов используют их как руководство к действию? Песталоцци в педагогике – он так же, как… ну, не знаю… Ньютон в физике или Менделеев в химии. Может ли современный ученый работать, не используя открытия Ньютона или Менделеева? А педагог, не используя открытий Песталоцци, получается, что вроде как запросто?
И снова возникает очередной вопрос: существует ли такая наука «педагогика», которая ведет педагогическую практику, или учителя все как-то больше без нее обходятся?
Что вы говорите? Ах, вы говорите, что физика и химия – точные науки, а педагогика – нет. Что в физике и химии есть определенные законы, а в педагогике, вроде как нет? Почему, собственно? Разве слова Песталоцци не современны? И сколько у него еще таких, абсолютно сегодняшних мыслей?
А то, что система образования должна не просто учить, а вот именно образовывать людей, – это разве не закон?
В чем вообще смысл учебы? Разве в том, чтобы вбить в голову ученику как можно больше всякого рода информации? Или все-таки смысл учебы в том, чтобы научить человека учиться? То есть показать ему, если угодно, убедить его в том, что получение знаний – дело замечательное и чудесное.
Если человек выходит из школы, ненавидя сам процесс образования, значит, школа образовала кого-то не того.
Педагогическая наука – как и любая иная – в течение веков совершала открытия. Эти открытия были направлены именно на то, чтобы процесс обучения был бы ученику интересен. Эти открытия могли бы помочь учителям сделать так, чтобы ребенок научился учиться. Эти открытия вообще-то делались не для того, чтобы их печатать в книжках, а для того, чтобы учитель использовал их в своей повседневной практике. Эти открытия, наконец, необходимы современному педагогу просто потому, что это – открытия.
Если система образования не прививает детям любовь к самому процессу получения знаний, если она направлена на то, чтобы ребенок получал хорошие отметки (не знания, замечу, а отметки), то она образует совсем не тех людей, которым нам бы хотелось доверить строительство будущего своей страны.
В ходе социологического опроса Левада-Центра нашим гражданам был задан вопрос: «Удовлетворены ли вы системой образования в России?» 25 % сказали: «Да», 22 % – «Ни да, ни нет» и 48 % (почти половина!) крикнули: «Нет!»
Когда каждый второй житель страны не удовлетворен тем, какое образование получают его дети, – это означает, что каждый второй житель этой страны в будущее смотрит с тревогой.
Мы живем в мире, где правит формат. Все очень жестко отформатировано. Мы привыкли к тому, что есть глянцевые журналы, а есть умные. Есть такие радиостанции, есть сякие. Знаю по себе, что, если человек делает сразу несколько дел, – обществу недосуг разбираться в них, оно требует, чтобы четко сказали: кто ты по профессии таков?
Не знаю, как во всем мире (подозреваю, что по-разному), однако в нашей школе существует два неизменных формата: учитель и ученик. Ученик – это такой формат. Умный ли – глупый, интересующийся математикой или обожающий литературу, активный или пассивный – это все никого не волнует. Такой вот неизменный, неделимый формат: ученик. И учитель – тоже формат прочный, как кирпич. Учитель тоже не бывает умным или глупым, интересным или нет. То есть в реальности, конечно, педагоги и ученики – разные, но это ровно никак ни на чем не отражается. И умный ученик должен точно так же относиться к глупому учителю, как глупый ученик – к умному учителю.
Школа – это не место, где живут живые люди. В школе живут форматы. Два формата: ведущий и ведомый. Если школа – хорошая, она это форматирование преодолевает. При желании. Но этому ничто не способствует.
Крепостное право, отмененное у нас в стране аж в 18 61 году, в школе, по сути, осталось. Ученик – самое бесправное существо в нашей стране. Если ты нравишься учителю – у тебя хорошие оценки, если не нравишься – плохие. Школа не помогает ощутить радость получения знаний, главный урок, который дает сегодняшняя школа, – урок подобострастия. Ученик очень хорошо (даже слишком хорошо) понимает: хочешь получать пятерки – добейся расположения учителя. Не любит тебя учитель, так будь ты хоть семи пядей во лбу – не видать тебе хороших оценок. Наша школа если и образовывает какого-то человека, то вот именно – конъюнктурщика. И это, на мой взгляд, самая главная проблема современной системы школьного образования.
А что, нет хороших школ и хороших учителей? Есть. Даже, думаю, существуют такие педагоги, кто делает серьезные педагогические открытия, которые с успехом применяются в их школах и, может быть, даже в школах, где работают их друзья и знакомые.
Я про систему говорю. Про общую такую систему весьма, увы, среднего образования. Хочется даже пофантазировать, что в этой самой системе можно поменять. Пофантазировать ведь не вредно, правда?
