Александр Попов - Русский Берлин
В 15.30 авиагруппа пробила облачность и, выйдя на высоту 4000 метров, легла на заданный курс. Внизу начинался Берлин. В самолете ведущего находились командир — капитан Борис Владиславович Капустин и летчик-оператор РЛС старший лейтенант Юрий Николаевич Янов. Вдруг машина стала быстро терять скорость. Начались перебои с двигателями (один из них барахлил еще при перелете на аэродром Финов, и посадка там была вынужденной). Машина стремительно теряла высоту. Еще можно был успеть катапультироваться. Однако внизу находился густонаселенный район Шпандау. Траектория падения выходила на видневшийся впереди лес, но оказалось, что это кладбище, где по случаю Пасхи было много людей. Невдалеке поблескивали воды реки Хафель и какого-то озера. Надо было вытянуть самолет туда и попробовать приводниться. Пилот успел сообщить об этом на землю. Ему дали добро, и связь оборвалась. Дальнейшее установлено по записям черного ящика, анализу повреждений самолета и свидетельству очевидцев.
— Юра, тебе надо прыгать, — отдал приказ Капустин.
Но выстрел катапульты Янова вызвал бы еще большую потерю высоты, и офицер ответил:
— Я остаюсь, командир.
Западноберлинский рабочий В. Шрадер рассказывал:
…Самолет я увидел… на высоте примерно полтора километра. Машина начала падать, затем поднялась, вновь падала и вновь поднималась. И так трижды. Очевидно, пилот пытался выровнять самолет».
(«Красная звезда». 12.05.1966).В последние секунды еще оставался шанс приводниться, Янов даже успел отстегнуть привязные ремни. Но на пути возник пятиполосный мост с мчащимися по нему автомобилями. Неимоверным усилием Капустин «перетащил» через него самолет, после чего машина окончательно потеряла скорость и рухнула в воду.
Самолет упал в озеро Штессензее (Stoessensee) на юго-западе Берлина, в английском секторе, относительно недалеко от внешней границы с ГДР. Сюда немедленно была направлена группа советских военнослужащих во главе с генералом Владимиром Булановым. Но англичане не допустили их к месту катастрофы. Дело чуть не дошло до перестрелки. Поднимавшиеся части советского секретного самолета тщательно исследовали натовские разведчики. Говорят, некоторые, особенно важные, блоки были немедленно доставлены самолетом в Великобританию, где имелась необходимая техника для их изучения. Через сутки их вернули в Берлин и вместе с другими частями самолета передали советским представителям. Спасательные работы западноберлинское телевидение транслировало в прямом эфире.
Останки летчиков советским военным передали 8 апреля. Для участия в траурной церемонии из Великобритании прибыл королевский оркестр. Все крупные города ГДР прислали свои делегации. Руководитель ГДР Эрих Хонеккер предложил советской стороне похоронить погибших пилотов в Трептов-парке, а их вдовам квартиры в Берлине и пожизненную пенсию. Советская сторона ответила на это вежливым отказом. Бургомистр Западного Берлина, будущий канцлер ФРГ Вилли Брандт сказал:
«Мы можем исходить из предположения, что оба они (Капустин и Янов) в решающие минуты сознавали опасность падения в густонаселенные районы и в согласовании с наземной службой наблюдения повернули самолет в сторону озера Штессензее. Это означало отказ от собственного спасения. Я это говорю с благодарным признанием жертве, предотвратившей катастрофу».
Памятный камень летчикам Б. В. Капустину и Ю. Н. Янову на аэродроме авиамузея «Финовфурт». Фото автора Cт. лейтенант Ю. Н. Янов Капитан Б. В. КапустинЧерез несколько лет композитор Оскар Фельцман и поэт Роберт Рождественский написали посвященную героям замечательную песню-балладу «Огромное небо». Ее знал каждый в Советском Союзе. Особенно ее любили в исполнении Эдиты Пьехи.
Сегодня в авиационном музее под открытым небом у городка Финовфурт, на том аэродроме, откуда взлетели 6 апреля 1966 г. Капустин и Янов, возле истребителя ЯК-28П, такого же, на котором они совершили свой последний полет, стоит памятный камень. На черном мраморе высечена надпись по-немецки:
«В память всех жертв холодной войны. Они отдали свои жизни ради спасения других людей. Старший лейтенант Янов. Капитан Капустин.
6 апреля 1966 г.».Памятная доска установлена и на мосту на озере Штессензее, где погибли советские летчики.
Песня-баллада «Огромное небо»Об этом, товарищ, не вспомнить нельзя,
В одной эскадрилье служили друзья,
И было на службе, и в сердце у них
Огромное небо, огромное небо,
Огромное небо — одно на двоих.
Дружили, летали в небесной дали,
Рукою до звезд дотянуться могли,
Беда подступила, как слезы к глазам —
Однажды в полете, однажды в полете,
Однажды в полете мотор отказал…
И надо бы прыгать — не вышел полет!..
Но рухнет на город пустой самолет!
Пройдет, не оставив живого следа,
И тысячи жизней, и тысячи жизней,
И тысячи жизней прервутся тогда!
Мелькают кварталы, и прыгать нельзя…
«Дотянем до леса!» — решили друзья.
«Подальше от города смерть унесем.
Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем,
Пускай мы погибнем, но город спасем!»
Стрела самолета рванулась с небес,
И вздрогнул от взрыва березовый лес!..
Не скоро поляны травой зарастут…
А город подумал, а город подумал,
А город подумал: «Ученья идут!»
В могиле лежат посреди тишины
Отличные парни отличной страны…
Светло и торжественно смотрит на них
Огромное небо, огромное небо,
Огромное небо — одно на двоих!
Берлинская Карловка
Карлхорст — тихий, спокойный район на востоке Берлина: аккуратные особняки под черепичными крышами, зеленые аллеи, парки, часть территории занимает дачный кооператив с небольшими домиками и прилегающими «шестью сотками» — место отдыха небогатых берлинских пенсионеров. Романтические мысли навевают названия улиц, связанные с немецкой мифологией: Лорелейштрассе/ ул. Лорелей (Loreleystrasse), Рейнголъдштрассе/ ул. Золото Рейна (Rheingoldstrasse), Рейнштайнштрассе/ ул. Рейнский Утес (Rheinsteinstrasse)… Хотя последняя во времена ГДР носила имя Героя Советского Союза, немецкого антифашиста Фрица Шменкеля.
Во второй половине 1930-х гг. в Карлсхорсте, на Цвизелерштрассе (Zwieselerstrasse), разместилась Академия военно-инженерных войск. В главном здании находились аудитории и служебные кабинеты, рядом подсобные помещения и жилые корпуса для слушателей и преподавателей. Отдельно был построен офицерский клуб, в котором 8 мая 1945 г. была подписана капитуляция.
СлужбаВ годы «холодной войны» в Карлсхорсте размещалась танковая бригада Советской армии, усиленная мотострелковыми частями и другими подразделениями. Часть района была превращена в советский военный городок с поликлиникой, госпиталем, вечерней школой для старшин и офицеров, Домом офицеров, средней школой № 113 в бывшем монастыре, русско-немецким детским садом «Дружба», библиотекой, магазинами, парком… Никаких ограничений на доступ сюда для немцев не было. По ночам, однако, кое-где выставляли часовых. В гарнизоне насчитывалось до двух тысяч человек, где около 800 человек составляли солдаты срочной службы.
На улице в советском гарнизоне в Карлсхорсте. Фото: архив Лены Погореловой Советский и французский почетные караулы перед крепостью-тюрьмой Шпандау. Фото: архив Дмитрия МарченковаСтоящий в конце улицы Рейнштайнштрассе, на ее пересечении с Цвизелерштрассе, германо-российский музей «Берлин-Карлсхорст» тогда называли Маршалхаузом. За ним располагалась воинская часть с солдатскими казармами, стрельбищем, танковым полигоном. Там начиналась запретная зона, куда вход для посторонних был строго по пропускам. Но вездесущие мальчишки бегали на полигон за гильзами. Случалось и покататься на танках.
Временами рокот моторов и лязг гусениц по брусчатке извещали о том, что танки выходят на полигон. Сегодня в музейном парке устроена экспозиция военной техники: стоят танки, орудия, самоходные установки.
На Цвизелерштрассе в помещениях академии и других зданиях от дома № 5 до дома № 60 находились служебные и жилые помещения КГБ. В Карлсхорсте размещались и воинские подразделения, охранявшие советские военные памятники в Берлине, а также тюрьму в западноберлинском районе Шпандау, где сидели тогда семеро фашистских военных преступников. На охрану тюрьмы советские солдаты заступали в марте, июле, ноябре. То есть на каждую группу оккупационных войск приходилось по три месяца. В состав караула входили 29 военнослужащих. Советские солдаты обычно сменяли французов и сдавали охраняемый объект американцам. Начальники выстроенных друг против друга караулов обменивались короткими рапортами, после чего первая смена часовых отправлялась на посты.
