Григорий Базлов - Русские гусли: история и мифология
Финский язык хранит следы многих заимствований из русского (или ещё более древнего языка). Первое, на что обращаешь внимание в этих заимствованных словах, — это то, что среди них множество «технических терминов» и орудий труда, перенятых финнами у русских. То есть вместе с новым орудием труда перенималось и его название или слово, обозначавшее некоторые его элементы, потому что своего этнического термина ещё не существовало. Так, например, мы обнаруживаем заимствованные из русского слова, связанные с ткачеством и прядением: нитки, нити — niiet, деталь ткацкого станка, нитяные петли между двух поперечных жердочек для подъёма нитей основы. Бёрдо — pirta, одна из основных частей ткацкого станка. Веретено — värttinä, орудие для ручного прядения. То же можно сказать о ряде других орудий труда, заимствованных финнами у русских, а с ними и их названия, например: косарь — kassara, большой нож для рубки кустарника и щепания лучины. Лопата — lapatta. Паличка, палица — painopalko, палочка — пластинка, вокруг которой наматывают нить при вязании сети для получения ячеек одного размера.
Очень похоже, что и легенды о Вяйнямёйнене (Väinämöinen)[19], эпическом герое Калевалы, перетекли в эпос из русского фольклора. Вяйня «Väinö — нормальная форма мужского собственного имени. Форма Вяйнямёйнен — более торжественная и официальная»[20]. Вяйня (Väinö) — это произнесённое по-фински русское имя Ваня. Вяйне или Вене (Venäjä)[21], так финны до сих пор называют Россию и русских[22]. Видимо, и Белое море, упоминаемое в Калевале (по фински, в эпосе — Вьена — Viena), это производное от Venäjä, то есть Венедское[23] — Русское море, море соседнего с финнами народа — новгородских словен.
На это же обстоятельство в своё время обратил внимание В.Я. Евсеев: «Под более поздними мифологическими наслоениями исследователь обнаруживает древние мифологемы. И именно в них имя основного героя рун Калевалы Вейнемейнена в старину выступало, как мы всё больше убеждаемся, как эпоним венедов»[24].
Имя главного героя Калевалы, основным наиболее ярким атрибутом которого является кантеле (гусли), в переводе с финского означает — Русский или Ваня. Вяйнямёйнен, или просто Вяйня, носит то же имя, что и главный герой русских сказок — Ваня, Иван. Смысловое тождество слов «русский» и «Иван» хорошо видно в немецком языке, где всех славян называли «венедами», а всех русских — «Иванами». Словосочетание «Рус-Иван», или просто «Иван», в функции эпонима нам всем ещё весьма памятно со времён Великой Отечественной войны. Видимо, для немцев, противников как балтийских славян (венедов), так и русских (потомков венедов), обобщенно называть всех русских Иванами так же естественно и традиционно, как называть славян венедами. Действительно, имя Иван вполне может быть одним из славянских эпонимов и даже, некогда, самоназванием. Не случайно главный герой всех богатырских и волшебных сказок — это Иван-царевич. В ряде вариантов сказок, когда главный герой Иван проходит инициационные богатырские испытания, его называют Иваном-дурачком или Иваном-Крестьянским сыном, Иваном-Коровьим сыном, Иваном-Сучьим рождением, Иваном-Медвежьим ушком, некими детскими прозвищами. Этнологам хорошо известно, что во время инициации юноша носил временное имя, а после её прохождения получал новое — взрослое. К концу сказки после инициации и совершения ряда героических подвигов главный герой получает статус царя и начинает царствовать. Сказка обычно завершается царским свадебным пиром, что подчёркивает образование нового рода и начало династии, царской династии Ивана, который и является легендарным прародителем славян-венедов.
Древние индоевропейские предания повествуют о застарелой вражде, возникшей между двумя родственными родами. У парсов и ариев Индостана — это асуры и дэвы. У греков — боги и титаны. У германцев — асы и ванны. Многие исследователи обращали внимание на то, что под именем «ваннов» древние германцы могли подразумевать предков славян, корень «ван» есть и в немецком названии славян «вандалы», «венеды» и в нашем самоназвании — «славяне». Мы же считаем, что асуры и асы — это одно и то же древнее племя, обожествленное потомками — доавестийскими иранцами и северными германцами.[25] Дэвы и ванны — это один и тот же народ, обожествленный своими потомками: ариями Индостана и славянами.[26] Не случайно санскритское слово «дэви» у ариев Ирана имеет значение «демон», а «асур» — «ахур», как и у германцев «ас», — «бог». У ариев Индостана санскритское слово «асур» (от «ас» — «сиять») значит — демоны, духи злобы; противоположный вид существ — «дэви» у них же означает «бог», также как славянское — «дивный» в значении «чудесный», «божественный». Германская мифология называет своих богов-предков асами, а верховного бога асов Одина — Ас. То есть Один также имеет имя Ас, и по его имени так называются все потомки-родственники, младшие боги — асы. Противники асов — ваны, по естественной аналогии и по распространенной традиции называть племя потомков в честь прародителя (сравните: Иафет — иафетиты, Хам — хамиты, Сим — семиты) имя главного вана должно быть Ван, Ваня, Иван, Веня. Именно это имя мы и находим в Калевале у главного, но заимствованного у новгородских словен персонажа: главного Вана скандинавской мифологии, Ивана — главного героя русских сказок, Вяйня — главного героя Калевалы.
Давайте обратим внимание на ту часть Калевалы, где рассказывается о том, как Вяйнямёйнен, сделав кантеле, показывает его всем жителям Суоми (Финляндии и Карелии). Из приведённого ниже текста следует, что подобный инструмент был им совершенно не знаком, и Калевала это сохранила. Вяйнямёйнен один только умеет играть на кантеле (гуслях), один! Этот пример хорошо иллюстрирует и подтверждает наш вывод: кантеле — это славянские гусли, заимствованные карелами и финнами у соседей:
Вековечный Вяйнямейнен
просит юных, просит старых,
В среднем возрасте хозяек
пальцами сыграть на струнах
инструмента костяного…
(…)
Пробуют юнцы и старцы,
в среднем возрасте герои:
пальцы юных только гнутся,
старых — головы трясутся.
Нет от радости отрады,
нет от музыки веселья[27].
За кантеле берётся Лемминкяйнен, второй по значимости после Вяйнямёйнена герой Калевалы. Он, безусловно, финн или карел и так же, как и все его соплеменники, не умеет обращаться с инструментом:
Так сказал беспечный Ахти:
«Ой вы, парни-недоумки,
ой вы, девицы-тупицы,
остальной народец жалкий!
Нет меж вами музыканта,
кантелиста — и в помине!
Дайте мне поющий короб,
кантеле сюда несите,
на колени положите
под десяток гибких пальцев!»
Вот беспечный Лемминкяйнен
короб в руки принимает,
ближе радость придвигает,
под десяток гибких пальцев,
поудобней размещает,
поворачивает короб:
только короб не играет,
не звенит на радость людям.
Тогда старый Вяйнямейнен говорит:
Нет средь нашей молодежи,
среди юного народа,
нет и в поколенье старшем,
кто на кантеле сыграл бы.
То есть не только молодёжь, но и старики — носители народной традиции — понятия не имеют об этом инструменте. Тогда Вяйнямёйнен предлагает отправить кантеле в Похьелу и Сариолу, в другие финские племена, но и там никто не умеет обращаться с гуслями:
В Похьелу отправил короб,
в сумрачную Сариолу.
Парни в Похьеле играли,
парни юные и девы,
все женатые играли,
все замужние старались.
Пробовала и хозяйка,
кантеле в руках вертела,
пальцами вовсю водила,
десятью скребла ногтями.
Парни в Похьеле играли,
пробовал народ различный,
