Владислав Петров - Древняя история секса в мифах и легендах
Или возьмем всем известную Афродиту. Греческая богиня любви только и делала, что наставляла рога мужу своему Гефесту, не брезгуя и весьма уродливыми персонажами; впрочем, и красавца Адониса она мимо себя не пропустила. Чего только стоит миф о том, как Гефест подстерег ее в постели с богом войны Аресом и, опутав их голых тончайшей золотой сетью, пригласил поглядеть на эту порнографию прочих греческих богов. Явились, правда, только боги мужского пола; они отчаянно повеселились, тыча пальцами в беспомощных любовников. Богини же — отдадим им должное — из солидарности с Афродитой остались по домам; видимо, они представили себя на ее месте.
Сдал Гефесту Афродиту бог солнца Гелиос, который, пролетая по небу, увидел, как она развратничает. За это Афродита внушила его дочери Пасифае противоестественную страсть к быку. И тут начинается еще один сюжет — может быть, самый яркий в греческой мифологии, если иметь в виду супружескую измену. Ведь Пасифая жила не сама по себе — она была женой критского царя Миноса. Этот Минос, к слову, сам был не без греха: он волочился за каждой юбкой и так допек этим Пасифаю, что она наслала на него страшную напасть: Минос стал испускать при совокуплении вместо спермы змей, скорпионов и сколопендр, что, как можно понять, очень нервировало барышень, с которыми он имел дело. К счастью, одна из его любовниц, Прокрида, додумалась вставить в тело женщины мочевой пузырь, куда Минос и изверг всех проживающих в нем тварей.
В общем, у Пасифаи и без Афродиты имелся повод отомстить Миносу, но чтобы с быком?! Однако любовь — к тому же внушенная богиней любви! — зла... Не оправдывая критскую царицу, заметим: бык, восхитительный белый бугай, был красавец. Это, собственно, спасло ему жизнь и сделало возможной месть Афродиты — первоначально белого быка предназначали в жертву Посейдону, но Минос не счел возможным убивать такую красоту. Бугай, кстати, вовсе не горел желанием совокупляться с Пасифаей и вовлечен был в адюльтер обманом. Мастер Дедал (тот самый, изобретатель крыльев) изготовил полую деревянную корову на колесном ходу и обшил ее свежесодранной шкурой, Паси-фая залезла внутрь, после чего корову прикатили на пастбище и продемонстрировали быку в наиболее выгодном ракурсе. Бык не устоял и покрыл ее, не зная, что, в сущности, покрывает Пасифаю. Результатом этого совокупления стало рождение получеловека-полубыка Минотавра, которого поместили в лабиринт, тоже, между прочим, построенный Дедалом... Бедняга — в конце концов, он не был виноват, что родился таким, — бегал по лабиринту и кормился преступниками, которых ему бросали сердобольные критяне, а каждые восемь (по иному счету — девять) лет ему привозили из Афин десерт — чистых телом и душой семерых юношей и семерых девушек, и тогда уж он отрывался по полной. А началось все с невинной интрижки любвеобильной Афродиты...
Тут хочется привести еще две истории, которые не имеют никакого отношения к теме адюльтера, однако показывают, сколь похоже мыслят мифотворцы народов, у которых, казалось бы, нет и не может быть ничего общего. Мало кто знает, что у Минотавра греческого был монгольский собрат по несчастью, с точно таким же, как у него обликом, то есть окажись они рядом — их могли бы спутать. Звали монгольского минотавра Амцагааном. Рожден был Амцага-ан коровой от мужчины, который, как сказано в монгольском варианте индийских «Двадцати пяти рассказов веталы», случился с ней по уважительной причине — у него не было быка, а приплода хотелось. Вторая история имеет прямое отношение к Дедалу. Опоссум, трикстер из мифа шуаров, отправился к любовнице на крыльях, скрепленных воском, но воск растопился на солнце, и Опоссум упал на камни...
Справедливости ради заметим, что древнегреческие мифы, затрагивающие семейную тему, — даже с жестокими эпизодами и трагическими сюжетами — не вызывают ощущения безнадеги. Совсем не то мифы индейских народов. Гуахиро рассказывают, как замужняя женщина увидела человека с пенисом, обернутым вокруг пояса, и упросила — именно упросила! — его сойтись с ней. Что важно, муж в это время сидел с младенцем. Соитие превзошло все ожидания женщины, но, когда она, пошатываясь, возвращалась домой, навстречу вышел супруг с тесаком в руках, перед этим уже успевший пристрелить из лука ее любовника. Оказывается, любострастную жену разоблачила шаманка. Муж отволок ее на то место, где она ему изменила, разрубил, соблюдя точную симметрию, пополам и навсегда покинул родные пенаты, даже не вспомнив о брошенном дома ребенке.
Еще жестче разворачивается похожий сюжет у варрау: муж, небеспочвенно подозревая жену в связи на стороне, отхватывает ей голову, тело жарит на костре и приглашает на обед шурина. Примерно то же у карихона, но со своими подробностями: герой мифа режет изменщицу на куски, которые коптит, складывает в корзину и тащит в деревню, ставит корзину посреди площади и оплевывает ее по кругу.
И это не единственный миф на тему женской измены у карихона. Культурный герой Куваи собственноручно вырезал из дерева «благоуханную» женщину и хвостом, отрезанным у обезьяны, проделал ей половую щель. Казалось бы, эта особа будет по гроб жизни сохранять благодарность мужу за сам факт своего существования, однако уже на празднике, устроенном в честь ее появления на свет, она влюбилась в вождя стервятников. Куваи, правда, этому вождю перья повыщипывал и вернул «благоуханную» к семейному очагу. Но развратная жена, к своему несчастью, не успокоилась. Сначала она связалась с селезнем, потом с водным монстром по имени Канакананьи, гармонично сочетавшим в своем облике черты крокодила и анаконды. Адюльтер жены с этим симпатягой доконал Куваи. Первым делом он расправился с Канакананьи, наслав на него двух черных оводов (как, однако, похож арсенал небожителей!), которые покусали монстра за тестикулы, и он приказал долго жить.
Затем Куваи отхватил у покойника член, щедро сдобрил его перцем и солью, завернул в листья и накормил жену, а на десерт угостил ее дубиной по голове, отчего она отправилась вслед за любовником. Сброшенный в воду труп «благоуханной» превратился в дельфина.
Не следует удивляться большому числу животных среди любовников и любовниц. Ведь и люди в начале мифического времени не могли похвалиться полностью человеческой внешностью — одни были покрыты перьями, у других имелись хвосты, третьи не имели ни рук, ни ног... Не столь далеко ушедшие от братьев наших меньших, они без всякой брезгливости вступали в связь со всяким зверьем. Правда, тут надо сказать, что мужчины все-таки предпочитали в качестве любовниц женщин, тогда как сами женщины придерживались весьма демократичного взгляда на секс. Большой популярностью в качестве любовников пользовались всевозможные змеи, а самыми выдающимися ловеласами следует признать анаконд. Некоторые из них, кстати, являлись на свидание в человеческом облике — например, в мифе индейцев сиона анаконда выходит к любовнице из воды в виде обнаженного мужчины с украшением из перьев на голове.
Второе место после змей по праву принадлежит всякого рода червям. Оямпи рассказывают о нахальном земляном черве, который грешил с женщиной в присутствии ее мужа, заползая в вагину сквозь циновку, на которой она сидела. Обычны среди любовников крокодилы, выдры, кони, медведи, волки, собаки, тапиры, ягуары, олени, броненосцы, вороны, ленивцы, тюлени, всякие рыбы... — в этот список можно без боязни ошибиться включить едва ли не каждого бегающего, ползающего, летающего и плавающего.
Но есть и любовники экзотические: например, в мифе ияков с двумя сестрами сожительствует (не спрашивайте как!) голова кита, в мифе тшукаррамаэ замужнюю женщину соблазняет гусеница, супруга индейца тариана изменяет ему с пираньей и, уже беременная пираньями, изменяет еще раз — с деверем, который тут же наказывается превращением в каймана, а ей хоть бы хны. Юпа рассказывают историю о том, как муж застал жену с мордой муравьеда в вагине. Не позавидуешь детям, рождавшимся в результате таких отношений. Развратная жена индейца такана, например, родила от любовника-червя ребенка с человеческой головой, но с двумя ртами (второй на затылке) и с телом точь-в-точь, как у папаши. Впрочем, участь любовников — особенно в мифах индейцев — в большинстве своем тоже незавидна.
Заставить жену-изменницу хитростью или силой съесть пенис своего сожителя входило, судя по всему, в обязательную программу едва ли не каждого индейского рогоносца. Менялись любовники, обстоятельства измены и способы приготовления ритуального блюда, но в кульминации мифа обманутый муж, как правило, превращался в повара: полакомься, дескать, милая женушка...
Иногда это было последней трапезой женщины. Цоцили рассказывают о том, как муж скормил сластолюбивой жене пенис любовника под видом мяса агути, и она от такого угощения испытала сильную жажду — пила, пила воду и лопнула. Тот же конец — смерть от неутолимой жажды — ждал развратных жен в мифах канхобалей, кекчи, киче, чорти и какчикелей. Родственные им цутухили уточняют рецептуру: пенис в ходе готовки, дабы жена выпила как можно больше воды и лопнула наверняка, следует щедро посыпать перцем. А цельтали предлагают еще и заворачивать пенис в торти-лью — тогда жена не сразу почувствует остроту, съест все без остатка, обопьется и, взорвавшись, произведет максимум брызг. Лиллуэты рекомендуют варить пенис, если любовник молод, вместе с олениной: кушанье получится, с одной стороны, чрезвычайно привлекательное для женщины, а с другой — убийственное. У такана свой рецепт для неверных жен: гениталии любовника следует мелко нарубить, поперчить и жарить, перемешав со свининой. Кашинауа в этом рецепте свинину заменяют мясом тапира. В мифе мехинаку муж-рогоносец фарширует пенисом рыбу. Жена уплела предложенное яство с аппетитом, и тут у нее вывалился и стал расти язык — может быть, как намек на то, что именно языком она грешила больше всего; при соприкосновении языка с землей женщина вскрикнула и умерла — наверное, от ужаса.
