Александр Куланов - Обратная сторона Японии
Обучение и наряды гэйко стоят баснословных денег. Всю жизнь они живут в кредит, надеясь когда-нибудь рассчитаться с долгами. Что же необычного в том, что многие из них ищут дополнительные возможности заработка, эксплуатируя свою внешность, обаяние, сексуальность? В конце концов, если уж замуж не получится, то найти богатого и постоянного любовника, по местным понятиям, ничуть не хуже! Японская литература изобилует рассказами о гейшах, чьи чувства к женатым любовникам были глубоки, искренни и чисты, несмотря на то что время от времени они были вынуждены продавать себя за долги или просто поддаваться соблазну – такова реальность, и в этом, с японской точки зрения, тоже нет ничего предосудительного. Просто… об этом не следует говорить иностранцам – так цивилизованнее.
Да, гейша не проститутка. Ее нельзя купить. Однако за ней можно ухаживать, и при выполнении ряда условий даже с определенной перспективой. Но нам, иностранцам, это даже не должно быть интересно. Ведь нам попросту не понять, о чем говорит гэйко – ее шутки и комплименты своеобразны и изысканны, они предназначены тем, для кого японский язык родной. Для японского же мужчины она по-прежнему остается привлекательным и очень сексуальным идеалом, пусть очень далеким и чаще всего (но далеко не всегда!) недоступным.
Ныне в Японии существует современный – недорогой и облегченный – вариант гейш – хостесс. Общение с ними – один из излюбленных способов проведения времени у японских мужчин – тех, кто своими руками построил «страну, похожую на рай», «идеальное общество потребительского изобилия и духовной наполненности». Это их право.
День кузнеца в городе Кавасаки
Есть в Токио один праздник, который, хотя и приходит каждый год в первое воскресенье апреля, стоит описать именно сейчас – после свадьбы и гейш. Одна из главных проблем этой страны – демографическая. Население Японии, составляющее сейчас около 126 миллионов человек (следующее место в мире после России), неуклонно сокращается год от года. Если так пойдет и дальше, через 200 лет эта нация совсем исчезнет с лица Земли. Не хотелось бы. Японцам тоже не хочется. А поскольку причины низкого уровня рождаемости не только социальные, но, как нам теперь известно, и физиологические (сексом занимаются едва ли не реже всех в мире), то особенно удивительно, почему раз в год тысячи людей спешат в синтоистский храм Канаяма, или, по-другому Канамару, на «вынос члена» – есть в Японии и такой праздник.
Интересно, что сей предмет мужской гордости местный люд в просторечии именует «чин-чин», а потому японцы нередко вздрагивают, когда наши соотечественники в порыве пьяного красноречия провозглашают чисто японский, по их мнению, тост: «Чин-чин, банзай!» Но откуда же взялся такой странный праздник и зачем он нужен?
Легенда гласит: много-много веков назад, когда еще духи жили вместе с людьми, с одной из важных японских богинь случился жуткий конфуз: у нее выросли зубы в самом неподходящем для этого месте. Помимо неприятных ощущений в паховой области странное заболевание естественным образом поставило ребром демографический вопрос. Народ запаниковал. Не знаю подробностей, но, видимо, богиня сообразила, что без хирургического вмешательства тут не обойтись, и назначила свидание… кузнецу.
Помолившись своим металлургическим духам, кузнец-гинеколог рьяно принялся за дело и скоро выковал чудный высокоуглеродистый фаллоимитатор, которым и обломал пациентке все ее лишние зубы. Память об этом удивительном событии жива в Японии по сей день. Доказательством тому служат храмы, воспевающие кузнечное мастерство и металлургию в целом («Тойоте» покровительствует этот самый бог-кузнец, например) и великолепный орган, благодаря которому японский народ дожил до наших дней. Самый известный из них – Канаяма-дзиндзя – находится в городе-спутнике Токио – Кавасаки.
Поклониться фаллосу сюда приходит довольно много людей. Большинство просит богов о детях – говорят, что молитва помогает избавиться от бесплодия. Многочисленные дощечки – эма, на которых записывают просьбы богам и которые вывешивают в храме, иллюстрируют эту просьбу: на них изображены малыши. Кроме того, раз храмы посвящены гениталиям, значит, можно надеяться и на решение других проблем мочеполовой системы. Соответственно, вторые по популярности дощечки несут на себе изображение мужских и женских половых органов.
Очень любят эти места японские геи, транссексуалы и трансвеститы. С системой у них частенько бывают «нелады», риск лечения от венерических заболеваний значительно выше, чем у обычных асексуальных японцев, да и ханжами назвать их никак нельзя – в отличие от тех же обычных японцев. Когда мы обсуждали с друзьями предстоящую поездку в Канаяма-дзиндзя, местные жители, а особенно жительницы, закатывали глаза: «Какой ужас!» Потом, отведя в сторонку, просили привезти сувенир – хотя бы печенье с изображением одной из 48 классических японских поз. Местным травести такие тонкости не по нраву. На празднике они веселятся от всей души, щеголяя роскошными нарядами и тяжеловесным макияжем, охотно позируют и фотографируются с чудаковатыми иностранцами, которым вообще все нипочем. Именно на хрупкие внешне, но по-прежнему мускулистые плечи трансвеститов ложится основная ноша – под громкие ритмичные крики (что-то вроде «Давай-давай!»), сопровождаемые огромной восторженной толпой, они носят по городским улицам о-микоси – носилки с огромными фаллосами. Самый большой из них – нежно-розового цвета – был подарен храму неким «Клубом Элизабет», и этот клуб – вряд ли Дом культуры.
Мы приехали на праздник группой из семи человек и думали, что, кроме нас, иностранцев на столь необычном мероприятии не будет. Мы ошиблись. Такого количества американцев, арабов, евреев, французов сразу в одном месте я не видел в Японии со времен чемпионата мира по футболу. Некоторые прорывались к о-микоси и с радостными воплями таскали его вместе с японцами. Многие седлали огромные бревнообразные чин-чины во дворе храма, осматривали ритуальную кузницу и выстраивались в очередь, чтобы написать просьбу богам на дощечках-эма. Кто-то шепнул в толпе, что даже «государевых людей» из русского посольства привезли в Канаяма-дзиндзя автобусом. Они шли за носилками с розовым фаллосом тесной группой, глядя себе под ноги и насупившись. «Как за членом Политбюро», – пошутила непосольская девушка Наташа, и оставим двусмысленность этого высказывания на ее совести.
После праздничного шествия участники и гости расходятся. Многие отправляются в находящийся рядышком буддийский храм. Вряд ли замаливать грехи. Скорее всего, полюбоваться редкой красоты пагодой и прудом со статуей Будды да потолковать с монахами, принявшими обет безбрачия – так же, как их отцы и деды. Мы же, по старой русской привычке, отправились в идзакая – японский кабачок, где вскоре встретили много знакомых лиц. Очарованные нашей активностью и непосредственностью, японцы прислали подарок от своего стола – кувшин пива. Догадайтесь, каким был следующий тост… Правильно, но главное не это, а то, что через некоторое время все наши девушки, которые в тот день просили у духов ребенка, написав об этом на дощечках-эма, родили мальчиков. Я очень люблю этот храм.
Представьте сына духам!
А теперь еще об одном японском ритуале, совершающемся обычно через некоторое время после свадьбы или после посещения храма вроде Канаяма-дзиндзя.
К синтоистским богам японцы обращаются не только при мольбах о новой жизни, но и тогда, когда мольбы сбываются, проще говоря, при рождении ребенка. Впервые мне повезло увидеть это в Наре, древней столице страны Ямато, в родовом святилище рода Фудзивара – самого знаменитого клана Японии. Там я наблюдал за старинным обрядом, который называется «О-мия маири» или «Убусу-но маири». Суть его состоит в том, что синтоистские священники каннуси представляют новорожденного богам ками. Здесь, в храме Касуга-тайся, мальчиков знакомят с влиятельными местными духами на 32-й, а девочек – на 33-й день после рождения. Главными же действующими лицами ритуала становятся, конечно, сам новорожденный, который в данном случае оказался мальчиком, его бабушка и синтоистский священник каннуси.
Придя в храм, счастливое семейство, состоящее, помимо ребенка, из его родителей, а также двух бабушек и двух дедушек, объявляет священнику о своей готовности. За несколько дней до этого с ним уже была достигнута предварительная договоренность, назначено время, а также произведена оплата церемонии. Храмовый служка выносит белое покрывало, напоминающее фартук, которое отец ребенка завязывает на своей матери. В Токио это покрывало почему-то цветное: для мальчиков темных тонов, для девочек – красных. Почему, признаться, не знаю.
Новорожденного передают бабушке на руки. Семья усаживается на скамейку перед площадкой с алтарем, куда торжественно всходит каннуси. Священник узнал у родителей имя ребенка – Фусатаро – и, обратившись к алтарю, принимается негромко читать молитву норито, иногда делая по два хлопка в ладоши: так принято обращать на себя внимание синтоистских богов – ками. Затем он приглашает на свое место родителей мальчика и, пока они еле слышно обращаются к духам, сидит в стороне, беззвучно шевеля губами, читая норито.
