Л. Мосолова - Культурология и глобальные вызовы современности
Кооперативное движение во всем мире рассматривается сегодня в качестве особой формы организации, способной к социальной интеграции. Проблема самоорганизации, обсуждаемая и современными западными учеными, проявилась в практическом управлении неожиданно частым использованием термина «ассоциация» в крупных корпорациях. Появились «ассоциативные директора по маркетингу», «ассоциативные исследования» и даже правительственные органы заполнили «ассоциативные администраторы». В работе «Футурошок» О. Тоффлер указывает, что слово ассоциация подразумевает скорее сотрудничество, чем подчинение, его широкое использование четко отражает переход от вертикального иерархического устройства к новой горизонтальной коммуникативной системе. Новые ценности становятся настолько популярными в обществе, что происходит «сдвиг власти» в сферу знания, особенно гуманитарного. Возникает объективная необходимость в гуманизации всех социальных институтов. О. Тоффлер рассматривает «ассоциативного человека» как несвязанного жестко с какой-либо организацией, а потому свободного и мобильного, вступающего в разнообразные отношения с неформальными организациями. Такое положение в свою очередь ведет к необходимости постоянного расширения знаний и способности адаптироваться к быстро меняющимся условиям. Таким образом, переплетаются идеи самоусовершенствования человека и идеи самоорганизации, приобретающие особую актуальность в условиях современного состояния общества.
В настоящее время в качестве нового социального явления, обладающего высокими адаптационными возможностями, все чаще признается корпоратизм. Цементирующей основой корпоративного сообщества является баланс частного интереса личности и интереса сообщества определенной территории как акционерного муниципального или регионального собственника, то есть самого населения территориального сообщества (городов, районов), организовавшегося и ставшего совладельцем собственности этих территорий [165] .
Анализ деятельности негосударственных некоммерческих организаций (НКО), появления организованной частной добровольческой (волонтерской) деятельности подтверждает известную слабость государства, не всегда способного проводить эффективную социально-экономическую политику, а также рост самоопределения личности, готовой самостоятельно определять направленность и содержание своей жизнедеятельности.
Возрастание значимости феномена самоуправляющегося общества определяет актуализацию проблемы социального партнерства, основными составляющими которого рассматривается взаимодействие государства, частного сектора и «третьего сектора» [166] .
Аналогично проблема самоорганизации общества трактуется и в европейской социальной науке. Так, задавая вопрос о возможности обеспечения социальной справедливости в условиях глобализации и деактуализации моральных стандартов, П. Салустович (Германия) обращает внимание на три ключевые категории: гражданское общество, солидарность и социальная работа общины [167] . Он рассматривает гражданское общество именно с точки зрения солидарности и видит два подхода к его характеристике. Первый трактует его в качестве предпосылки эффективности и стабильности «остального» общества, второй представляет как фактор зашиты от других частей общества, обладающих чрезмерной властью. Гражданское общество, по его мнению, есть «третья сила, занимающая положение между государством и экономикой, с одной стороны, и частной сферой, – с другой» [168] . Введенные в оборот понятия «народная экономика», «солидарная экономика», отражают принципы добровольного участия демократически организованных и ориентированных на самопомощь людей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации.
Таким образом, проблема самоорганизации, так или иначе, связана с новыми социальными субъектами и необходимостью перехода к новым формам управления социальными процессами. Возможность организации общества на основе самостоятельного выбора субъекта с учетом баланса частного и общественного интереса, признание ограниченности использования системотехнических механизмов управления обществом – такой гуманистический подход к принципам управления призван сыграть важную роль в формировании идеологии самосохранения человеческого сообщества.Метафора эволюции как фактор гуманизации научного мировоззрения XXI в. И. В. Черникова (г. Томск).
Характеризуя суть современного цивилизационного кризиса, исследователи соотносят его с кризисом восприятия, кризисом способа самоопределения человека, с изменением фазы антропогенеза. Для преодоления кризиса восприятия необходимо фундаментальное изменение нашего мышления и ценностей. В этой связи «сдвиг в парадигме», включающий глубокие изменения в мыслях, в видении реальности, будет являться важным этапом преодоления кризиса. Парадигмальный сдвиг подразумевает переход от объективистской науки к эпистемической (диалогической), от истины – к приблизительным описаниям, от структуры – к процессу, от господства и контроля над природой – к ненасилию.
Наука, формируя представления о мире, на самом деле является лишь знанием о мире вещей и вещных отношений, в таком мире человек не предусмотрен. Поэтому НКМ не является картиной мира как целого, а только его вещной проекцией. Современный глобальный кризис – этот кризис самого технологического отношения к миру, и поэтому, ограничиваясь технологическими средствами, преодолеть его невозможно.
Этот вывод, как и заключение о необходимости фундаментального изменения нашего мышления и восприятия, резонирует с выводами экологов о том, что нынешняя ситуация нуждается не только в практическом экспериментировании, но и в радикальном пересмотре западных моральных и метафизических парадигм. Именно в таком контексте, учитывая специфику современной цивилизационной ситуации, следует анализировать динамику научного мышления, формировать стратегии социального развития.
Начиная с 70-х годов, формируется новая научная парадигма – эволюционно– синергетическая, в основании которой принципы историзма и системности. Сущностная переориентация эволюционных воззрений или, как говорят, парадигмальный поворот с локального эволюционизма на глобальный – явился завоеванием науки второй половины XX столетия. Готовился этот поворот в культуре с участием и науки и философии не менее столетия. Свой вклад внесли в формирование глобального эволюционизма Г. Спенсер, А. Бергсон, А. Уайтхед, П. Тейяр де Шарден, В. И. Вернадский, Лима де Фариа, Э. Янч и др.
С идеей глобальной эволюции связаны: во-первых, утверждение становления, новообразования, изменчивости; во-вторых, утверждение системности, целостности, взаимообусловленности. На основе идеи глобального эволюционизма возникает образ мира как саморазвивающейся суперсистемы, любой объект предстает как составляющая целостности: и как событие, и как система одновременно. Здесь любой объект рассматривается в системном качестве, а состояние не противопоставляется процессу. Процессуальность становится универсальной характеристикой. Но важно и другое – учитывать целостность Универсума, в котором все составляющие сами являются системами, которые взаимосвязаны и в тоже время сохраняют целостность, представляют собой своего рода блоки эволюции, локальные устойчивости, целостности. Говоря о целостности, надо иметь ввиду среду, в которой система может развиваться и учитывать, что среда тоже развивается. Среда потенциально содержит в себе разные виды локализации процессов. Среда есть некое единое начало, выступающее как носитель различных форм будущей организации, как поле неоднозначных путей развития. Так всякая эволюция оказывается коэволюцией системы и ее среды.
Идея глобального эволюционизма сопричастна экологической проблематике, которую среди глобальных проблем современности называют проблемой номер один. Настало время новой цивилизационной парадигмы, идея глобального эволюционизма – активный участник этого поиска. Актуальность исследуемой программы очевидна в контексте ведущей мировой тенденции нашего времени – современном стремлении к созданию целостной цивилизации. Эта тенденция задает не классово-формационный и не идеологический ракурс видения, а соотносится с естественными законами развития. Реализм и здравый смысл этой тенденции опирается на соответствие «хода идей» ходу вещей. Человечество, осознав возможность самоуничтожения, озабочено поисками способов единения и сотрудничества.
В русле этой ориентации очевидна значимость идеи глобального эволюционизма, которая нацелена на выявление интегральных механизмов эволюции человека и природы. В частности, новая картина мира, включающая человека не только как продукт эволюции, но как существо, ответственное за эволюцию, не соизмерима с прежним потребительским отношением к природе, поскольку опорными понятиями новой картины мира стали «нелинейность», «неопределенность», «стохастичность» и т. д. Идея глобального эволюционизма явилась новой метафорой эволюции, современной формой историзма.
