Александр Васильев - Этюды о моде и стиле
Завороженный даром молодой балерины с лицом печальной персиянки, Сергей Павлович Дягилев приглашает ее в свою труппу, с которой в октябре 1916 года в Нью-Йорке танцовщица дебютировала рядом с волшебником танца Вацлавом Нижинским в балетах «Призрак розы», «Спящая красавица» и «Сильфиды». Во время встречи уже в 1976 году с балетным историком Геннадием Шмаковым Ольга Спесивцева вспоминала свой дуэт с Нижинским: «Сидя в кресле, сквозь закрытые ресницы я видела летающую по сцене огромную тень Вацлава». Брат балерины Нины Тихоновой, критик Андрей Шайкевич писал об этих незабываемых гастролях: «Они танцевали вместе, и зрители не знали, за кем следить изумленным взором — за ним, пылким, легким, демоническим, или за нею, Спесивцевой, которая, как всегда в своих ролях, находилась у грани ирреального, нечеловеческого».
Таинственная и печальная муза танца, Спесивцева необычайно привлекала Дягилева, считавшего, что по чистоте линий она превосходит саму Анну Павлову. Известно выражение великого импресарио, перефразировавшего Чекетти: «В мире появилось яблоко, его разрезали надвое, одна половина стала Павловой, вторая — Спесивцевой. Добавлю, что для меня Спесивцева та сторона, что была повернута к солнцу».
В начале 1917 года Ольга Спесивцева вернулась в Россию. Мариинский театр стремительно терял своих знаменитых танцовщиц. Почти все они эмигрировали, оставив еще недавно сиявшую талантами сцену в запустении. Начиная с 1918 года Спесивцевой достались ведущие роли репертуара. Подлинным триумфом балерины стала тогда ее «Эсмеральда».
Однако петроградский период жизни молодой танцовщицы оказался и омраченным ее опрометчивым, скорее всего, по наивности, слишком тесным сближением с представителями большевистской власти, что оставило роковой след в ее биографии, не лучшим образом отразившись на ее последующей жизни в эмиграции.
В ноябре 1921 года Ольга Спесивцева вновь появляется с труппой Дягилева в «Спящей красавице», на сей раз в Лондоне. Печально, но ни царственно-чарующие декорации Леона Бакста, ни блестящий состав исполнителей, включавший Трефилову, Егорову, Владимирова, Чекетти и Брианца, не спасли этой дорогостоящей постановки, совершенно разорившей труппу.
Снова оказавшись в России, в 1922–1924 годах Спесивцева создает ведущие партии в балетах «Дочь фараона», «Лебединое озеро», «Дон Кихот» и «Жизель». О ее танце в «Жизели» Волынский несколько витиевато, но в общем понятно писал: «Дух, плачущий о своих границах».
В 1924 году Спесивцеву приглашают в парижскую «Гранд-опера». И здесь она поражает балетный мир Франции трагичностью своей интерпретации образа Жизели. Другими ролями парижской поры были работы с Брониславой Нижинской, Иваном Хлюстиным и Джорджем Баланчиным. Новыми ее партнерами стали несравненный Сергей Лифарь и будущий ее биограф — Антон Долин, до конца своих дней заботившийся о ней.
После смерти Дягилева в 1929 году Ольга Спесивцева появляется то снова в «Гранд-опера» — у Лифаря, то в лондонском обществе «Камарго» с Долиным, то в Буэнос-Айресе, в театре «Колон» под руководством Фокина. Нигде не находя себе места, она как бы наполняла свои партии на сцене трагическим предчувствием собственной неотвратимо разворачивавшейся жизненной драмы.
В октябре 1934 года Ольга Спесивцева в качестве звезды труппы вдовца Анны Павловой Виктора Дандре появляется в Австралии. Жившая в Париже одна из участниц тех фатальных гастролей в Сиднее латвийская балерина Эльвира Роннэ сообщала мне об этом: «Спесивцева присоединилась к нашему турне в Сингапуре, приехав из Америки, где жил ее богатый покровитель, бизнесмен Леонард Браун. В программе Ольга танцевала «Паванну», держа свои прекрасные руки над головой, словно корону. Ноги — в кольцах с камнями. Затем, через остров Яву, мы приплыли в Австралию. После двух недель успешных гастролей в Сиднее в один прекрасный вечер Спесивцева не явилась на спектакль. Ее нигде нельзя было найти, ни в уборной, ни в театре, ни в отеле, ни на улице — нигде. Все страшно волновались, ходили и искали Спесивцеву. Вдруг к театру подъезжает такси, и шофер его сообщает, что нашел за городом русскую даму, которая не знает, ни кто она, ни где она. Дамой этой, сидящей в такси, была Ольга Спесивцева. Спектакль начинался через полчаса — мы по-хорошему уговаривали Ольгу танцевать, но та наотрез отказалась. Тогда мы сразу переменили программу и танцевали уже без нее. Видавшие ее доктора признали Ольгу невменяемой. Спесивцева сошла с ума. Мы продолжали гастроли уже без нашей примы».
Позднее в Париже в 1935–1936 годах Спесивцева пыталась создать свою собственную компанию и репетировала «Лебединое озеро» в «Опера-комик», но в июле 1937 года навсегда покинула сцену после гастролей в Буэнос-Айресе.
Последним ударом, окончательно отделившим великую танцовщицу от реального мира, оказалось загадочное убийство на улице в 1942 году ее покровителя Леонарда Брауна. Вконец потерявшая рассудок балерина тайно прожила двадцать лет в госпитале для умалишенных под Нью-Йорком. Стараниями Антона Долина Спесивцева в 1963 году была переведена в Русский Толстовский дом, где она пришла в себя и даже время от времени общалась с журналистами и балетными профессионалами.
Ольга Спесивцева умерла 16 сентября 1991 года в возрасте 96 лет. Туманная звезда Северной Пальмиры, она унесла в мир иной секрет своего танца и своей жизни.
Наталья Эрн: «Я себя чувствую русской»
Основательница балета в Парагвае Наталья Николаевна Эрн родилась в Тифлисе на Судебной улице 8 сентября 1912 года. Ее отец Николай Францевич Эрн был на турецком фронте, стал генералом в 36 лет и служил в генеральном штабе.
Генерал Эрн окончил кавалерийское училище в Елизаветграде и академию генерального штаба. Он командовал 18-м драгунским полком, а в Первую мировую войну был назначен командующим Русским экспедиционным корпусом во Франции, удостоен Георгиевского креста.
Ее матерью была Мария Давыдовна Викилова, пианистка, зеленоглазая красавица небольшого роста, элегантная и светская дама.
Родители ее имели хороший дом в Тифлисе. Свое детство Наталья, или Тала, как называли ее в семье, провела в этом самом доме, расположенном в красивом центре Тифлиса, на Чавчавадзевской улице, выходящей прямо к величественному зданию оперного театра, построенного итальянским архитектором в неомавританском стиле. В Тифлисе в течение одного года с Талой занималась француженка, привившая ей любовь к французскому языку. В детстве Тала Эрн часто ездила в гости в Пятигорск и в Кисловодск к своей обрусевшей армянской бабушке по матери, которую очень любила.
Революция 1917 года застала семью также в Тифлисе. Генерал Эрн вступил в армию генерала Врангеля, с которым лично дружил и был в прекрасных отношениях, воевал в Гражданскую войну в Добровольческой армии. В те годы из России эвакуировалась за границу масса народа, так как люди боялись красных расстрелов, а в кавказских горах стреляли «зеленые».
Семья Эрн в Новороссийске жила в поезде, занимала отдельное купе. Считалось, что это совсем неплохо в обстановке полного неведения и ожидания скорой эвакуации. Тетя Талы работала тогда во французской миссии в Новороссийске же и помогала семье. Как раз во время эвакуации маленькая Тала чуть не потерялась в толпе на вокзале, когда поезд стал трогаться в 10 утра. Это событие было большим испытанием и переживанием для всей семьи.
Поезд, в котором ехала семья Эрн, прибыл в Екатеринодар, бывший перевалочным пунктом на долгом пути в эмиграцию для многих десятков тысяч русских беженцев. Из Екатеринодара в 1920 году семья перебралась в Новороссийск, а оттуда кораблем через Черное море в Сербию. Так в семь лет Тала Эрн вместе со своими родителями и братом покинула Россию навсегда. Правда, и в Пятигорске и в Тифлисе у Эрнов оставались родственники, с которыми одно время они переписывались. А затем по просьбе боявшихся сталинских репрессий родственников переписка была прекращена.
В Югославском королевстве радушно приняли беженцев из дружественной православной России, и туда эвакуировали три корпуса русской армии и Харьковский институт, в который отдали учиться в первый класс семилетнюю Талу Эрн. Этот институт расположился в хорошеньком небольшом городке, называвшемся Новый Бичей, в здании венгерской школы. Дети из семей русских эмигрантов учились там по полдня по программам старой России, с опытными педагогами старой же формации. Это была настоящая русская школа за границей. Наставницей школы была бывшая смолянка Мария Александровна Нехлюдова, дама полная, настоящая русская аристократка. Закон Божий преподавал батюшка, который, со слов Талы Эрн, «любил чесать в ухе указкой». А математике обучал отставной русский офицер, который «любил затем эту же указку сосать». В одном классе с Талой Эрн в Новом Бичее училась Леночка Остен-Саксен. С ней Тала Эрн очень дружила и во время путешествий ездила в одном купе.
