Игорь Морозов - Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма
Илл. 70
«Заюшку» использовали многократно, передавая своим подругам и родственницам. «А как же, хранили – такой красивой! Он у меня долго хранился со свадьбы! Потом не знаю – одной отдала подруге, свадьба тоже у её. Вот хоть, примерно, у меня свадьба прошла, я его убрала. А потом пришла подруга: „Дай, я принесу! Дай да дай!“ Я и подала. Унесла да унесла. А потом говорю: „Куда девали?“ – „Да вот еще той отдала!“ Да той, да другой, все таскали, таскали, совсем и умазали. Долго жалела того „заюшка“…» [ЛА МИА, д. Куровская Вожегодского р-на].
В Костромской и Ярославской обл. такого рода куколку изготавливали из платка [ЛА МИА]. «Какую-нибудь куколку али зайчика, али собачку, али кошечку из носового платка [сделают] и валяют [её на стол] – не жениху, а поезжанам. Песню поют и валяют. А за эти куколки кто деньги, кто чего давали…» [Ветлужская сторона 1996, с. 101, д. Балаболиха Шарьинского р-на Костромской обл.].
В некоторых регионах на свадебном деревце помещали несколько кукол, которые символически обозначали всю девичью группу, в которую входила невеста. Так, в Орловской губ. утром в день свадьбы жених обходил родню, созывая ее на гулянку. «Родня собирается постепенно. Каждый приходящий из родных приносит хлеб-соль. Кто-нибудь приносит „ветку“. Это сосновая ветка о шести концах, вся убранная куколками, завеской, бусами. У средней куклы под сарафаном подвязан колокольчик, из-под завески торчит рушник. „Ветка“ служит украшением свадебного стола. Когда едут к венцу, ее берут с собою и помахивают ею в воздухе. Колокольчик звенит – душу веселит. Чем свадьба богаче, тем „веток“ больше» [Иваменко 1905, с. 111].
Близкую символику имели куколки на свадебном деревце в некоторых селах Ульяновского Присурья. Правда, здесь они обозначали всю молодежную группу (девушки и парни), в которую входила невеста. «Эт токо на свадьбу нарежают „кусты“-то! ‹…› Завтра свадьба, а сегодня пойдут девки, пойдут ребята к жениху, у жениха просют веник берёзовый. Они ёго обрядют всякой всячиной: лентами, конфетами всякими. На все ветки вот навешают. И вот этаки маленьки [=с палец] куклёночки навешают на нёго на верх, на вершину, во всей ветке. Да. Они и в штанишках, они и платьях, словно как базарны куплены. ‹…› А уж на другой день наедятся, напьются и пьяны в гармоньи заиграют, и пойдут плясать. Поднимают „кувыль“, встанут на лавку [с „кувалем“] свахи и пают „Куваль, куваль, кувалёчек“. ‹…› До тех пор с ним пляшут, ёго трепают так, что и конфетки на пол летят, и ленты-то растрепаются. А потом ёго уж кинут куда там… А конфетки [и куколки], чай, ребятишки всё ростаскают. Ну, их тут растрепали, они напопадали на пол. „Кувалем“ треплют, они ведь тут и падают. И дети собирают тут всё и дома играли…» [ЛА МИА, с. Араповка Сурского р-на Ульяновской обл.].
В старожильческих селах Поволжья на свадебное деревце («репей», «курник», «сад») нередко вешали куколки «жениха» и «невесты». «Это на свадьбе-то уж „репей“ наряжали. Это девки наряжают „репей“ невесте. Репей сломют (припасали перед сварьбой) и ёго нарядют всякими разными бумагами. Все веточки обкручивают: там красные, зелёные, чёрные, белые – всякие. Навешают на нёго, чтоб нарядный „репей“ был. И делали куколки всякие из бумаги-ти – наделают да вешают. „Парня“ сделают, он сидит с гармошкой! Ага. Вот на „репье“ он там: за нитки привяжут – уж он из бумаги ведь – и висит с гармошкой-то. Да и „девка“-то там наряжена куколка… И вот коли вота приедут за невестой-то, этот „репей“-то продают девки-те. Продают ёго, выкупать надо. Жених выкупает. Вот просют деньги: „Бери вот выкупай – девичья краса!“ И вот он выкупает. А как уж понёсут, ёго кто как попало ломают везде. Все подруги эти, кто попало тут, кто есть и ломают. Всё, „девичью красу“ всю сломают!» [ЛА МИА, д. Русская Хомутерь, Чириково и с. Ясачный Сызган Базарно-Сызганского р-на Ульяновской обл.]. Отметим, что у поляков колючее растение (чертополох) использовалось при изготовлении пародийного свадебного деревца жениха [Брак 1988, с. 19].
Фигурки молодых на свадебном деревце обычно символизируют их союз: это подчеркивается тем, что куколки держатся за руки или их связывают вместе. В Егорьевском у. Рязанской губ. перед отъездом к венцу перед молодыми «на стол ставют две пустыя бутылки, вставляют в них па свецки и нарежают их куклами, напаминающими мущину и женщину, связывают вмести и свецки зажигают, атцаво в избе делыиццы-ть душно, но избежать нельзя, в этам састаит будущая сцястья маладых» [Шахматов 1920, с. 86, с. Леки].
Очень часто маленькие куколки украшали свадебный каравай даже в отсутствие свадебного деревца. В Ростовском у. Ярославской губ. торговки изготавливали специально для крестьянских свадеб «пряницы» – огромный пряник, украшенный фольгой, деревьями, цветами и куклами из теста [Ушаков 1904, с. 161]. Аналогичные фигурки из теста в Поволжье изображали взявшихся за руки молодых, а также сваху и дружку, держащих над ними венцы [Морозов 2005, с. 30]. В славившемся гончарными промыслами селе Ясачный Сызган фигурки «жениха» и «невесты» иногда изготавливались из необожженной глины и устанавливались у основания «курника» [ЛА МИА, с. Ясачный Сызган Базарно-Сызганского р-на Ульяновской обл.]. Эта традиция, хотя и в существенно модифицированном виде, продолжает сохраняться и в современной свадьбе – см. илл. 71 [ЛА МИА, г. Москва, 2010 г.].
Илл. 71
Аналогичные обычаи известны и другим народам Европы. Например, у поляков свадебный каравай (koiacz, korowaj, korowal) украшали птичками и фигурками участников свадьбы – сват, сваха и др. [Брак 1988, с. 20]. Один из типов украинских куколок, изображающих невесту и дружку, приведен в книге О. С. Найдена – см. илл. 72 [Найден 2007, с. 156, с. Червоне Друге Обуховского р-на Киевской обл.].
Как вещь, заменявшая в ряде обрядовых ситуаций невесту, кукла употреблялась в сватовстве. При этом использовался образ «свадебного деревца». Так, в Череповецком р-не Вологодской обл. «если жениху отказывали и сваты возвращались ни с чем, наступали самые неприятные для жениха дни. В первую же ночь девушки своей деревни ставили перед „лазейкой“ (дверь, ведущая с крыльца в сени) высокую жердь, к которой привешивали соломенную куклу с льняными волосами, одетую в тряпье. Жениху ставили перед дверью столько жердей, сколько отказов он получил при сватовстве. Иногда жердь не ставилась, а куклу привязывали к скобе „лазейки“» [Супинский 1945, л. 40, д. Второй Большой Двор].
Поскольку, как некий аналог невесты, ее двойник, кукла часто ассоциировалась с выкупом невесты или места для нее, так мог называться персонаж ряжения, участвующий в этом эпизоде свадебного обряда.
Например, в Мордвиновской вол. перед отъездом к венцу дружка собирал деньги «к озолочению будущих молодых». «По окончании денежного сбора, дружка подводит жениха и невесту за руку к столу, за который еще заранее садится наряженная „кукла“ – кто-нибудь из родных невесты – и ковыряет лапоть или шьет без узла, не уступая места будущим молодым до тех пор, пока ей не дадут денег. Чтобы выкупить место, дружка берет ковш квасу, кладет на дно оного грош и копейку и, поднося „кукле“, говорит:
Попей-ко, попей-ко,
На дне-то найдешь копейку,
А побольше попьёшь,
Ещё грош найдешь!
Выпив квасу и взяв из ковша деньги, „кукла“ уступает свое место жениху и невесте, которые усаживаются в самый перед, положив под себя баранью шубу» [Гороховский 1898, л. 18]. Семантика названия «кукла» в данном случае очень многозначна. Оно ассоциируется как с ряжением (кукольник „ряженый в Архангельской губ.“), так и с подменой, чем-либо не настоящим (кукольный „фальшивый – о деньгах“, Владимирская губ.) [СРНГ 1980, вып. 16, с. 43]. Последнее значение использовалось и во время специального обряда демонстрации невесты утром свадебного дня в ряде кантонов Швейцарии, во время которого жениху вместо невесты предлагали соломенную куклу (Falsche Braut) [Брак 1989, с. 99].
Илл. 72
Куколка в функции обрядового аналога невесты выступала и в эпизоде «выставления заставы» на пути жениха к невесте. Соломенную куклу размером до сорока сантиметров, изображавшую «девушку в платочке» и сарафане из «полотна», ставили на стол посреди дороги. «Когда вот едёт жоних за невестой, дак сделают на „заставе“ куклу. Тут, на „заставе“, стол вынесут да тут на столе поставят. Навесят через дорогу полотенце, жоних едёт, вот и останавливают, покупают. Кто „заставу“ делает, тот покупает вино, наливает, а ёму деньги дарят. Жоних вино пьёт, ёго угощают, а ён кидаёт деньги на торелку. А куколка на „заставе“ тут и останется… Ну, это уж которы богаты жонихи сделают, а бедным ничёго не делают». Кукле делали «лицо» из бумаги. «Дак маленько тут было на бумаге нарисовано: и глаза, и рот – всё, всё!..» [ЛА МИА, д. Мостовая Каргопольского р-на Архангельской обл.]. Символическое значение этой куклы не совсем ясно. С одной стороны, она могла обозначать саму невесту или символизировать ее «честь» – ср. название «зайца закинуть» для «заставы» в с. Пятницкое Мосальского у. [Ведерникова 1997, № 4–5, с. 103] и «зайчик» как символ «девьей красоты» на Русском Севере. С другой стороны, она, как и в других случаях, могла обозначать будущее потомство молодоженов или их «незаконнорожденных детей». Например, в области Нокк (Австрия) молодым сразу же при выходе из церкви путь преграждала толстая веревка, по другую сторону сидела ряженая женщина, которая сильно раскачивала колыбель с куклой, а новобрачные должны были выкупать разрешение на проход. В р-не Буклиген Вельт (Нижняя Австрия) перед входом в виртхауз после венчания пара ряженых с куклой, символизировавшей их «внебрачного ребенка», преграждала молодоженам путь и требовала выкуп [Брак 1989, с. 56].
