Пьер Грималь - Цивилизация Древнего Рима
В конце республики и во времена империи эти награды распределялись между воинами в соответствии рангу: ожерелья, браслеты и фалеры предназначались рядовым солдатам и центурионам; hastae purae и венками (за исключением гражданских, стенных и валлерных венков) награждались только офицеры (трибуны, префекты, командующие легионом). Триумф — высшее вознаграждение — принадлежал только военачальнику, облеченному imperium, который являлся главнокомандующим в период военной кампании.
Триумф представлял собой живописную, поражающую воображение церемонию. Вначале происходило благодарственное молебствие императора, который в сопровождении своих победоносных солдат поднимался на Капитолий, чтобы возблагодарить Юпитера Всеблагого и Величайшего за покровительство, оказанное во время военных действий. Вскоре эта традиция оказалась опутана сложным законодательным актом по инициативе завистливого и мелочно-благоразумного сената. Характер триумфального кортежа, очевидно, имел много общего с ротра circensis — процессией, которая предшествовала открытию игр. Как и игры, торжественный кортеж был одним из важных моментов события, знаком вмешательства богов в жизнь города, и здесь, вероятно, сказалось сильное влияние этрусской традиции на регламентацию действа. Триумфатор был облачен в одеяние Юпитера: пурпурная туника, шитая золотом, тога, которая также была пурпурной, затканная золотыми нитями (toga picta), позолоченные башмаки[209], скипетр из слоновой кости, увенчанный орлом (священная птица Юпитера), лавровый венок; лицо, выкрашенное красной краской (как на этрусских статуях). Он действительно представал как олицетворение Юпитера, который торжественно поднимался к месту своего обитания на Капитолии.
Процессия формировалась на Марсовом поле, за пределами pomerium, вступала в город через Forum Boarium[210] и шествовала вдоль Большого цирка, по дороге воздав почести Геркулесу Непобедимому, греческому покровителю триумфаторов, в его храме по соседству с Ага Maxima[211] После того как был пройден цирк, кортеж двигался по Священному пути, спускаясь с Велия[212] и пересекая Форум, прежде чем подняться на Капитолийский холм (Glivus Capitolinas). На всем протяжении этого шествия двери всех храмов были открыты, чтобы божества присутствовали при церемонии.
Процессию возглавляли должностные лица, исполняющие в данный момент свои обязанности, и сенаторы. Музыканты, играющие на рогах, шли впереди длинной вереницы носильщиков, несущих трофеи — все самое драгоценное: статуи, золотые и серебряные вазы, груды вооружения и монет и даже символическое изображение страны, рек, городов и, наконец, вождей противников, если они лично не участвовали в процессии. После трофея виктимарии[213] вели животных, предназначенных для торжественного жертвоприношения, чистобелых быков с позолоченными рогами и ритуальными ленточками (vittae) на шее. С виктимариями шли camilli[214] дети, которые прислуживали жрецам: в момент жертвоприношения подавали им золотые жертвенные сосуды. За жертвенными животными вели самых важных пленников, закованных в цепи. По обычаю, который существовал очень долго, пленников полагалось казнить в тюрьме во время жертвоприношения. Вероятно, первоначально их публично приносили в жертву Юпитеру, но после победы Павла Эмилия (167 до н. э.) все чаще знатным пленникам жизнь сохранялась, по крайней мере если они отважно сражались против Рима, не нарушая притом ему верности. Известны истории Югурты и Верцингеторикса, которые были казнены; первый — во время триумфа Мария, второй — во время триумфа Цезаря. В глазах римлян оба противника римского величия считались виновными в преступлениях: Югурта не только предумышленно убил своих братьев, но в нарушение договоров спровоцировал массовое убийство римских граждан и подданных; Верцингеторикс, посягнувший на святость клятвы, также совершил аналогичные массовые убийства и понес за это ответственность.
Вслед за пленниками следовал победитель, император-триумфатор, облаченный в одеяние Юпитера, как уже упоминалось. Его колесница, в которой восседали его дети, была окружена по этрусской традиции ludiones[215] которые танцевали под звуки лиры и разыгрывали комические сценки. За триумфальной колесницей шли граждане, захваченные в плен врагами и освобожденные в результате победы; на их выбритые головы был надет колпак вольноотпущенника, они шли перед толпой солдат-победителей. Солдаты исполняли песни, прославлявшие подвиги полководца, и довольно зло подшучивали над ним[216].
Сатирические куплеты занимали особое место в религиозном содержании триумфального действа: последнее представляло собой один из возвышенных религиозных моментов Рима и в своей экзальтации было даже чревато опасностями. Божества ревниво относятся к тому, кто вознесся к вершинам славы, желают унизить его, и Фортуна быстро отвращает приобретенное счастье. Чтобы избежать ревности богов, необходимо предпринимать всевозможные предосторожности. Насмешки в адрес триумфатора были одним из средств приуменьшить безоблачное счастье триумфатора и напоминать о кубке, полном горечи, который предлагает неумолимая Немезида[217]. Смех сам по себе обладал даром отвращать козни божеств, и мы увидим, как при других обстоятельствах полис занимался тем, что развлекал своих богов. Наконец, триумфатор был защищен амулетами, которые были частью его одеяния и подвешивались под колесницей; главным среди них было изображение мужского полового органа (fascinus[218]), средства, направленного преимущественно против сглаза (invidia). Именно такую подвеску с изображением fascinum в золотом шарике дети носили на шее по достижении возраста, когда полагалось надевать мужскую тогу; именно это изображение развешивали во фруктовых садах, чтобы отгонять демонов.
С времен империи право праздновать триумф принадлежало исключительно императору: он, и только он, был наделен высшим imperium. Ему, главному командующему всех армий, принадлежала религиозная ответственность за военные операции, проводимые при благоприятных предзнаменованиях его легатами. Однако в конечном счете императоры, чтобы удовлетворить законное честолюбие полководцев, предоставляли особо отличившимся право носить на официальных церемониях триумфальные украшения (insignia triumphalia), то есть одеяние триумфаторов и лавровый венок. В их честь возводили статую в ряду памятников великим триумфаторам, имя которых сохранилось в истории. Но это исключительное отличие вскоре стало обыденным. С правления Траяна уже все консулы без исключения имели право носить триумфальное облачение, что его в конце концов обесценило.
* * *Кризису, вызванному Пуническими войнами, армия оказалась обязанной своими высшими достижениями. Она поистине превращается в национальную гордость; именно эта армия вызывала восхищение Полибия. Уже тогда перед угрозой опасности государство иногда было вынуждено отказываться от принципа набора в солдаты, со времен реформы Сервия Туллия ограничивающего право на военную службу граждан из бедных классов. Теперь же необходимо было брать в армию людей и из этих классов, и Рим дошел до того, что ради этой цели освобождал рабов. Более того, всеобщее материальное благополучие, наступившее в II веке до н. э. вследствие завоеваний, очень быстро сделало неприемлемой для зажиточных граждан долгосрочную службу в качестве рядовых: 10–16 лет для всадников и 16 — для пехотинцев. Напротив, бедняки, менее привязанные к гражданской жизни, все более подвергались искушению испытать военные приключения, а также получить шанс обогатиться, который им предоставлялся. Уже достаточно долго солдаты получали жалованье. Это установление традиционно приписывается Камиллу, который был вынужден ввести его ввиду продолжительности осады Вей. Жалованье соответствовало должности, шла ли речь о всаднике или пехотинце, о солдате, отбывающем время обязательной службы или добровольце. Понятно, что эта система должна была привести к образованию профессиональной армии, при том что жалованье не было единственной привлекательной чертой: надежда на трофеи, обещание земель после завершения военной кампании отражалось в глубоком изменении традиционного характера римской армии. В течение Югуртинской войны в конце II века до н. э. у Мария не было других боевых порядков, кроме легионов, сформированных из добровольцев, которые выбрали профессию солдата. Реформа Мария официально открывала армию для всех граждан, в том числе и для capite censi — тех, у кого не было никакого состояния, и всего лишь узаконила фактическое положение дел. Эта реформа, важная по своим последствиям для истории Рима, изначально была продиктована нравами.
