Елена Николаева - Фракталы городской культуры
Особое место в ряду праздничных дней занимает в российской городской культуре Новый год. Перенесенный Петром I на 1 января, он с самого начала представлял собой миф Праздника, поскольку первая январская ночь не соотносилась в русской культуре ни с каким сакральным (космогоническим или героико-мифологическим) событием. В советскую эпоху, «экспроприировав» семантическую энергию и частично ритуальную атрибутику отмененного празднества Рождества, Новый год на время превратился в праздник Мифа. Разрушение советской социокультурной парадигмы и восстановление в правах Рождества как религиозного праздника Мифа и рекламная девальвация образов Деда Мороза и Снегурочки привели к тому, что Новый год оказался лишенным мифологического ядра праздника, а его семантическая оболочка стала обветшалой и неуникальной, с пестрыми «заплатами» из искусственной ткани массовой культуры. Примечательно, что в западной культуре Новый год давно перешел в разряд ночных вечеринок. Более того, агрессивная рекламная экспансия в пространство рождественского праздника с неизбежным ритуалом принудительных даров трансформировала и сам Christmas в миф Праздника, триумф непрерывного шопинга, который вызывает сильное неприятие у многих жителей Европы.
Одна из новейших примет городской культуры – размывание временных и пространственных границ праздника[189]. Например, празднование Рождества в Париже открывается 24 ноября торжественной церемонией с участием звезд политики и массовой культуры. Происходит «национализация» локальных праздников и кросскультурная трансмиссия иностранных праздников (для России это День Святого Валентина и Хеллоуин, заимствованные с Запада, и японский/китайский Новый год – с Востока). В России это связано во многом с количественным и качественным дефицитом образности в праздничной семиосфере. И западная, и восточная городская культуры сумели сохранить многие традиционные празднества и найти повод для новых праздничных акций, таких, как уличные парады (посвященные чему угодно, от шляпы до Дня благодарения), бои (помидорами, краской и т. п.), запуск воздушных змеев или спуск на воду поминальных фонариков. В последние годы в России делаются попытки создания новых праздников, например, День народного единства и День семьи (праздники Мифа) или праздник выпускников в Санкт-Петербурге «Алые Паруса» (миф Праздника). Однако, пожалуй, только последний действительно имеет все принципиальные характеристики коллективного городского праздника. Интересна в этом случае алеаторная трансформация концептуального фрактального паттерна – парусника с алыми парусами, который проплывает по Неве глубокой ночью и означает не исполнившуюся мечту о романтической любви, а еще нереализованную мечту о профессиональном успехе.
«Алые паруса»: миф Праздника (Санкт-Петербург)
И праздник Мифа, и празднество, возникшее на основе мифа Праздника, в современном городском пространстве все сильнее трансформируются в культурные акции, хэппенинги и арт-проекты. Так, праздник может включать в себя флешмоб (отрезание галстуков или проезд по городской улице автомобилей определенного цвета) или вообще проходить в формате флешмоб (День десантника), в то время как флешмоб может стать самим содержанием праздника (Всемирный День боев на подушках). А вот, к примеру, праздник «Белая Ночь» в Париже (которая проходит в осенний период темных ночей – однако для мифа Праздника это повод для символической игры) представляет собой хэппенинг и микс потребительских практик культуры (от философских дебатов до киносеансов под открытым небом, от музейных выставок и театральных спектаклей до дефиле современной моды и презентаций ароматов духов последней французской королевы), то есть концептуальный паттерн всей современной культуры.
Вечный «празднинг» городской повседневности
Повседневность человека начала XXI века есть результат интерференции двух реальностей: действительной и виртуальной. Из их сложного, мультифрактального наложения возникает особый способ проживания будней, которые теперь все меньше ощущаются как ежедневная рутина и обыденность, но как праздник жизни. Уже не симптомы, как отмечал в свое время Хосе Ортега-и-Гассет, но окончательный диагноз: все субъекты и медиумы современной городской культуры стремятся «придать нашей жизни блеск ничем не замутненного праздника»[190]. Телевизионная и радиореклама, наружные рекламные биллборды, плакатики и наклейки содержат новую концептуальную метафору: «Жизнь – не столько театр, не столько спорт, не столько игра, жизнь – это праздник». «Будней не будет» (пиво «Mix» Клинское) провозглашается как жизненная стратегия.
Сотни маленьких праздников ждут горожанина на улицах города. Ах, эти по-западному ослепительные витрины! Ах, эти сногсшибательные скидки! При этом в русской культуре обыденное сознание игнорирует семантическую сниженность лексем «скидка», «скинуть», «скидывать», в которых присутствует оттенок небрежности по отношению к вещам, являющимся объектами соответвующего действия. Например, скинуть кумира с пьедестала, лишние или ненужные бумаги со стола, плохую карту в преферансе. Русский язык, в отличие от, скажем, английского, не скрывает, что скидки распространяются на залежавшийся, более не ценный товар. Любопытно, что схожая семантика присутствовала в повседневном лексиконе советского времени: товар, дефицитный для простых горожан, но по каким-то причинам не востребованный номенклатурой, периодически «выбрасывали» (как мусор?) в открытую продажу, и за «выброшенными» вещами моментально выстраивались многочасовые очереди…
Но слово «SALE», написанное буквами чужого алфавита, несет в себе оттенок инобытия, приобретает символическое значение заклинания, благодаря которому человеку может принадлежать любая вещь и весь мир. От магических цифр и процентов, нарисованных на витринных стеклах, рябит в глазах и кружится голова, словно в предчувствии мистического экстаза.
В каждом магазине – свой праздник, на который, как на восточную свадьбу, может и должен зайти любой прохожий. Молоденькие миловидные продавщицы – в красивых одинаковых нарядах, определяемых кодексом фирменного стиля компании, – то ли жрицы неведомого храма, то ли подружки невесты – тут же с почти незаметной казенностью любезно спрашивают вошедшего: «Вам помочь?» Как не ощутить себя виновником всего этого торжества?
Специальным пригласительным билетом прохожего зовут – как гостя на праздничный банкет – в новый магазин, кафе, ресторан, парк, стадион или в офис фирмы на ее 2-х (3-х, 5-ти и т. д.) – летие. Или, как, например, Oriflame или Avon – на «праздник красоты», где «вас ждут: новинки каталога, презентация ароматов, макияж, интересные подробности из мира красоты, а также ПОДАРКИ (выделено большими жирными буквами), улыбки и хорошее настроение». Одним словом, приглашение на два лица почти на светский раут, только вход свободный.
В новой постсовременной реальности обыватель становится вечным именинником: чуть ли не каждый магазин предлагает подарки каждому покупателю. Да и сам процесс покупки – не просто поход в магазин, а шоппинг, который реклама уже называет «празднинг». Любопытно, что такая лексическая трансформация привносит в понятие праздника, с одной стороны, отсылки к англоамериканской культуре, а с другой стороны – получившаяся «герундиальная» форма превращает «праздник» в процесс, который «длится, и длится, и длится».
Конечно, такого рода «празднинг» не может проходить в декорациях маленького местного магазинчика. Для этого нужны гигантские пространства и лабиринты супермаркетов и гипермаркетов, поглощающие человека целиком на несколько часов или даже на весь день, как и положено на настоящем веселом празднике. Здесь магазины измеряются километрами, а подарки тоннами («MEGA»). Разноцветие витрин, оживленная суета покупателей, музыка – все это словно огромная вечеринка, этакая «пати» состоятельных людей. Улыбчивые продавцы-консультанты любезно играют роль метрдотелей. Пришедших на шопинговый праздник угощают вином, конфетами, кофе или пельменями на организованных прямо в магазинах дегустациях. Посетитель чувствует себя в центре внимания, деперсонифицированная ослепительная реклама воспринимается как личное обращение: «Только для Вас!», «Вы этого достойны» и т. д. и т. п. Никто уже почти не ощущает, что все вещи и услуги он покупает за собственные деньги. Всё выглядит как дар, красивый, ценный и полезный. Более того, это дар волшебный, символический, невещественный: красота, молодость, престиж.
К тому же покупателю действительно что-нибудь вручают бесплатно: какой-нибудь чехол, красочный каталог или, на худой конец, фирменный пластиковый пакет. А иногда и действительно дарят вторую пару обуви или пылесос в придачу к холодильнику. Но самое главное – совершенно бесплатно покупатель становится участником реалити-шоу, где его соблазняют на каждом шагу: кафе, кинотеатр, развлекательный центр, каток, турбюро, банк и т. д.
