Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века - Шокарева Алина Сергеевна
Граф-историк М. Д. Бутурлин говорит о своей дочери (Аннетине, как он ее называет): «Девочка наша была не по возрасту развита, свободно и безошибочно болтала по-русски и по-итальянски и отличалась уже понятливостью и находчивостью в ответах, была живого нрава и правильно напевала слышанные от нас оперные отрывки. Помню, как однажды она всех нас потешила, аплодируя ручонками появившемуся вдруг солнечному лучу, вслед за ливнем, и приговаривая: „bravo sole, bravo sole!“» [468]
Князь Петр Николаевич Оболенский очень любил и понимал своих детей. Его дочери прибегали к нему выплакать горе, если гувернантка их наказывала; он вникал во все детские нужды и потребности, как самая заботливая мать [469].
Павел I, согласно воспоминаниям, был нежным отцом, баловал детей, называя их «мои барашки», «мои овечки». Однажды он подарил Николаю золоченую коляску с парой шотландских вороных лошадок и жокея [470].
Наравне с такими радужными картинами заботы о детях нам известны и иные исторические примеры, когда родители не были готовы к заботам о ребенке и препоручали ее родственникам (как, например, княжне Зизи из одноименного рассказа В. Ф. Одоевского). Иван Алексеевич Яковлев (отец А. И. Герцена) впервые увидел своего сына Георгия, когда тому было уже 9 лет, сразу невзлюбил его и больше не интересовался им. Воспитанием мальчика занималась тетка – княгиня Мария Алексеевна Хованская. Бывало, что детьми занимались только кормилицы, няни, затем гувернеры. Поэт Н. П. Жандр изобразил такую картину:
П. И. Сумароков в 1841 году писал, что иных родителей редко после обеда можно найти дома: «мужья в клубе, жены в магазинах или в гостях, дети остаются с гувернерами, нянями; занимаются ими только мимоходом, когда свободны от карт и нарядов» [472]. Разумеется, нельзя сказать, что так было везде. Автор несколько приукрашивает прошлое и принижает современные ему нравы и обычаи. Все зависело от воспитания и чувства долга, поскольку в одном и том же обществе сосуществовали дворяне, уделявшие детям достаточно времени, и те, кто отговаривался службой, делами, балами. Негласным правилом среди дворян было воспитать ребенка достойным гражданином, который не посрамит своего рода и принесет пользу Отечеству. Если идеал этот с течением времени не достигался, то родители тяжело переживали – считалось, что их родительский долг не выполнен. К этому добавлялись и чувство стыда и зависть к более успешным знакомым. Например, в романе Е. П. Ростопчиной «Счастливая женщина» главный герой влюбляется в замужнюю женщину и становится ее любовником вопреки желанию своей матери. Тогда «с искренними слезами и настойчивостью женщины, привыкшей повелевать всеми своими и не видевшей дотоле себе сопротивления, мать бросилась на колени перед Борисом, заклиная его не огорчать, не убивать ее» [473]. Согласно нормам дворянской и христианской морали такой поступок для молодого человека считался недопустимым, поэтому его мать могла восприниматься обществом как плохая воспитательница своих детей.
Что касается выражения отношения к детям и приемов воспитания, то они зависели прежде всего от личных качеств родителей. Князь П. А. Вяземский вспоминал, что его отец был с ним очень строг, ребенок больше боялся, чем любил его. «Был я довольно труслив и, вероятно, уже тогда нервического сложения, отец хотел победить во мне и этот недостаток. Меня заставляли одного барахтаться в Остафьевском пруду, с тем, чтобы выучился я плавать. Летом, в темную ночь, посылали меня одного в рощу. Разумеется, на всякий случай следили за мною, но тогда я этого не знал». [474] Стоит отметить, что П. А. Вяземский рано лишился матери, и отец воспитывал его один.
В дворянских семьях, как, впрочем, везде и во все времена, существовали любимые и нелюбимые дети. Так, в семье Пушкиных брат Александра Сергеевича Николинька (умерший в детстве) был любимцем отца, который вообще мало интересовался детьми [475]. Д. М. Погодин, вспоминая о семействе Аксаковых, говорит, что Константин, сын Сергея Тимофеевича, был «любимец и баловень всей семьи», только и слышались восторженные возгласы его сестер: «Константин сказал то-то, Константин думает так-то» [476].
В доме у И. П. Бибикова принято было обожать дочерей, а сыновей «считать ни во что». Мать так и говорила: «Mes filles sont des anges, et mes fils de la chair au canon» («Мои дочери – ангелы, а сыновья – пушечное мясо»). Отец был ласков к дочкам, но те его боялись, потому что он был ужасно строг к сыновьям, мать же была к сыновьям равнодушна, и те скоро к ней охладели [477].
Возможно, так женщина пыталась защитить себя от вероятной душевной боли, когда ее сыновья будут воевать и погибнут. Престиж военной службы соседствовал с большим риском получить увечье или смертельную рану.
По воспоминаниям А. И. Дельвига, его теща Е. Г. Левашева любила детей своих неровно, что было заметно и посторонним. Она не могла надышаться на младшую дочь, в то время как отец, Н. В. Левашев, любил больше старшую [478].
Оттого что мать отдавала большее предпочтение сестрам и брату, сильно переживал И. М. Виельгорский, о чем упомянул в своем журнале за 1837–1838 годы: «Мне кажется, и оно справедливо, что Мама стала ко мне гораздо холоднее и равнодушнее; это мне раздирает сердце, мучит и возбуждает зависть к сестрам и брату, которых она более ласкает. Но это надобно приписать и моей холодности к ней, постоянному противуречию, и собственным ее скорбям». И через несколько дней: «Мама больше обрадовалась увидеть дядю, нежели меня; это мне было ужасно больно» [479].
Подобные ситуации предпочтения одних детей другим нередко описываются и в художественной литературе. В романе Л. Н. Толстого «Война и мир» старшую дочь Веру в семье Ростовых любили меньше других детей (в том числе из-за ее надменности) [480]. У Барона Брамбеуса в «Идеальной красавице, или Деве чудной» красавица Анна была идолом родителей: «все в доме относилось к ней, и она все относила к себе». Вторая дочь, Катенька, не была красавицей, в отличие от Анны, поэтому во взгляде матери на нее «было меньше удовольствия, в поцелуе меньше теплоты, и в самом ободрении как будто заключался упрек» [481]. Вообще, подобное поведение среди родителей было весьма распространено, и, как видим, детей оно сильно печалило. Такое отношение к ним легко объяснить небольшими познаниями родителей в психологии и педагогике, уверенностью в том, что не нужно считаться с чувствами ребенка, который обязан уважать и почитать родителей независимо от их действий.
Некоторые родители и бабушки с дедушками сильно баловали детей [482]. Это не приветствовалось значительной частью общества, о чем рассказывают мемуаристы и писатели. Так, М. И. Глинка, родившийся в провинции, вспоминал, что около трех-четырех лет он виделся с родителями очень редко, так как первоначально им занималась бабушка. Она баловала его до «невероятной степени». Рос он один, без друзей. «Всегда окруженный женщинами, играя только с сестрою и дочерью няни, я вовсе не походил на мальчиков моего возраста. При этом страсть к чтению, географическим картам и рисованию, в котором я начал приметно успевать, часто отвлекала меня от детских игр, я по-прежнему был нрава тихого и кроткого» [483].
