Павел Горьковский - Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме
Но независимо от того, были ли «богдановцы» сектой нового типа или просто дружным научным коллективом, в 1928 году их ждал тяжелый удар. Очередное, двенадцатое переливание крови оказалось для Александра Александровича последним — у него началась тяжелая трансфузионная реакция, через пятнадцать дней ученый скончался. До последних минут жизни этот самоотверженный человек фиксировал и записывал симптомы болезни, мужество и стойкость доктора Богданова вошли в анналы медицинской науки.
Последняя тайна «красного вампира»
Была ли смерть Богданова случайной?
Бесстрастные факты сообщают, что партнер Богданова по обменному переливанию студент Колдомасов, 21 года от роду, страдал неактивной формой туберкулеза легких и малярией, после переливания тоже испытал легкое недомогание, однако остался жив. Только ли в возрастной разнице и несопоставимом физическом состоянии организмов состояла причина трагедии?
Мог ли «неудобный» ученый стать жертвой предумышленного убийства?
В конце 20-х по Советской стране прокатилась целая волна внезапных и загадочных смертей — словно некая недобрая рука сознательно выкорчевывала из жизни ветеранов партии, героев гражданской войны и просто известных и популярных личностей. Смерть многих из них была больше похожа на незначительно замаскированные убийства. Так скончались легендарные красные командиры Камо, Котовский и Фрунзе; так умер писатель Максим Горький; так ушел из жизни и сам многолетний глава ВЧК — ГПУ Феликс Эдмундович Дзержинский, много способствовавший восстановлению справедливости в отношении Богданова.
Но кто мог быть заинтересован в смерти неудачливого и забытого политика, чьи нынешние научные изыскания интересовали лишь узкий круг медицинских специалистов? Ответ следует искать в революционном прошлом Богданова: когда-то, еще до революции, в пору подпольной партийной работы, он имел самое непосредственное отношение к сбору, транспортировке, хранению и расходованию кассы социал-демократов. Богданов был дружен с организатором легендарных экспроприаций Камо (партийный псевдоним Семена Аршаковича Тер-Петросяна), Максимом Горьким, собиравшим для партии значительные суммы во время заграничных турне, был связан с Семашко, занимавшимся закупками оружия. Богданов был не просто неудобным, конфликтным человеком, волею обстоятельств он был посвящен во многие секреты руководителей высшего партийного эшелона[103].
Некоторые обстоятельства смерти доктора Богданова выглядели тревожными: профессор М.П. Кончаловский, производивший аутопсию тела, в протоколе вскрытия отметил, что причиной смерти является гемолиз, напоминающий отравление бертолетовой солью. Коллеги покойного тут же вспомнили, что у постели больного был обнаружен пузырек с этим веществом. Переливанию крови предшествовала так называемая «перекрестная проба», но проводила анализ сотрудница института товарищ Комисарук, ранее замеченная в фальсификации результатов определения группы крови. Женщину, постоянно конфликтовавшую с руководством института, заподозрили в том, что она добавила яд в консервирующий раствор для крови. Преданные коллеги Богданова обратились к наркому здравоохранения H.A. Семашко с требованием произвести всестороннее расследование обстоятельств смерти руководителя института. Хотя нарком здравоохранения откликнулся на просьбу медиков, результаты расследования так и не были обнародованы.
В трагической кончине Богданова усматривали также замаскированное самоубийство — его отношения с властью окончательно запутались, ученого подвергали настоящей травле, за несколько недель до трагедии он обратился к наркому Семашко с просьбой об отставке: «Когда чувство жизни слабеет и притупляется, тогда многие предпочитают не ждать естественного конца…» — писал он в романе «Красная звезда».[104] Но однозначно утверждать, что смерть доктора Богданов не была вызвана естественными причинами, тоже нельзя. В конце двадцатых годов прошлого века медицина еще не знала понятия резус-фактора, и даже при совпадении групп крови и удовлетворительном результате перекрестных проб причиной осложнений, повлекших смерть, могло стать несовпадение резус-фактора. Проверить эту версию вполне возможно и сейчас — мозг ученого хранится в Институте мозга, коллеги доктора — врачи-гематологи и судебно-медицинские эксперты — неоднократно поднимали вопрос о проведении необходимых анализов, однако так и не получили официальных разрешений на посмертную экспертизу.
Последняя тайна «красного еретика» так и остается неразгаданной и достойной стать сюжетом мистической киноленты о вампирах.
Вторжение вампиров — первые кадры
К началу XX века культурный слой, связанный с вампирами, стал расслаиваться. Авторские тексты — романы и поэмы, посвященные вампирам разных стилей и жанров, стали существовать параллельно с историями, окончательно переместившимися в разряд городских легенд. Но с появлением кинематографа оба эти направления соединились вновь, чтобы создать зримую летопись взаимоотношений человека и вампиров.
Романы о вампирах — от добротных, переплетенных в тисненую кожу томов «Дракулы» Брема Стокера до дешевеньких брошюрок, отпечатанных на газетной бумаге, — пользовались оглушительным успехом у публики. Аристократичные и роковые красавцы-вампиры триумфально шествовали по театральным сценам Европы и собирали аншлаги на Бродвее. Разумеется, кино, практически сразу занявшее место самого демократичного и массового из искусств, не могло обойти вниманием такой заманчивый и эффектный типаж. К огорчению современных «вампирологов», первые киноленты, снятые о вампирах еще в 20-х годах прошлого века, были утрачены.
Но настоящие шедевры не гибнут! Главный фильм, фильм, которому была уготована судьба классики вампирского киножанра, оказался сильнее юридических запретов, козней конкурентов, даже самого времени — в 1922 году Фридрих Мурнау[105] завершает работу над картиной «Носферату. Симфония ужаса»[106].
Так появился фильм, который заставил мир содрогнуться!
Классика жанра — симфония спецэффектов: снятый чуть меньше века назад, «Носферату» продолжает производить впечатление даже на современных зрителей, избалованных возможностями компьютерной графики. Зрелище на экране заставляет забыть, что перед нами черно-белый фильм из эпохи, когда кино называли «великим немым». Диски с восстановленной версией фильма удерживают лидерство по продажам в сегменте немого и исторического кино[107]. Чтобы создать «Симфонию ужаса», Мурнау и его оператор Фриц Арно Вагнер придумали множество уникальных технических приемов — они замедляли скорость съемки, добиваясь эффекта прозрачности призраков; прибегали к микросъемке, чтобы воспроизвести сцены «естественного вампиризма» — росянка хватает муху, полупрозрачная гидра — микроскопического рачка-циклопа, спятивший под влиянием князя-вампира персонаж поедает насекомых. Мурнау первым рискнул смонтировать встык позитив и негатив — так возникли инфернальные карпатские леса — масса призрачных белых деревьев на фоне черного неба. Кадры, снятые двойной экспозицией, позволили преобразить кровать клерка в зловещую ладью, толчками двигающуюся вперед. Но самым впечатляющим стал эпизод, в котором корабль-призрак со своим страшным грузом из гробов и мертвой командой скользит по фосфоресцирующим волнам. С каждым кадром ощущение ужаса нарастало. После выхода фильма венгерский критик Бела Балаш писал: «По сценам „Носферату“ пробегал знобящий холод судного дня»[108].
Каждый кадр фильма наполнен запредельным ужасом и отчаянием, словно он снят по заказу самого Князя Зла, после просмотра зрители расходились не сразу, а еще некоторое время сидели в оцепенении, словно на них обрушилось последнее проклятье зловещего вампира. Увы, фильм был слишком хорош — хорош настолько, что заставлял задуматься о тайных сферах мироздания, любое прикосновение к которым грозит смельчакам погибелью!
Название фильма — «Носферату» производное от греческого «nosophoros» или «переносчик чумы». Так греки называли крыс, которых считали главными виновницами распространения смертоносного заболевания. Но греческое слово «носферату» олицетворяет не просто мор, а своего рода «бич божий», ниспосланный в наказание за пагубные устремления и греховные страсти. В Средние века смерть, внезапно поражавшую семью или даже целую деревню, простые люди объясняли нападением вампира, а официальные лица, расследовавшие подобные «вампирские паники», предпочитали видеть причину несчастий во вспышках чумы. Тема безнадежного недуга, эпидемии и смерти, готовой вновь охватить человечество, стала одним из главных символических смыслов картины Мурнау, а крысы кочуют из кадра в кадр вместе с инфернальным графом Орлоком.
