Виктор Бердинских - Русская деревня. Быт и нравы
Игры были разнообразные и свои в каждой местности, одни — для лета, другие — для зимы. Играли в “платочки”. Девушки сидели. Подходили несколько парней к одной девушке, которая держала в руке платочек, парни по очереди брались руками за платочек. Чья рука оказывалась верхней, тот парень и целовал девушку. Летом играли кругом. Пели круговые песни».
Смех, веселье, совместные игры очень сближали молодежь. Притом игры, нередко шумные, задорные, были очень зрелищными, театрализованными. Вот как вспоминает о них Екатерина Тимофеевна Дорохова (1912): «Раньше весело жили! Молодежь-то всё вместе была, по домам не сидели, нешто сейчас. Ой, раньше вечерки были. Вот соберется молодежь вся, вот и откупали кто жил бедно — изба большая если у кого, за вечер там сколько-нибудь 3 рубля или 5 рублей брали. Ну и вот, ребята ходили откупали эту избу и вечерку играли. Вот собирали девок и ходили отпрашивать у матери и отца у каждой, чтоб отпустили на вечерку. Ну вот играли вечерку. Девка к парню на колени сядет. Ну вот весь вечер играли там. Плясали там кружочком, плясали польку-бабочку да простую польку, да там кроковяк, да такие пляски. Гармонья играла! Как придумают что, так начнут играть. Ремешками щелкали. Раньше в мячики играли, лапта называлась, а мальчишки любили в кости играть. Кругом играли, хороводы ходили. Соберется много народу и говорят: “Девки, в круг, девки, в круг”. Парни и девки выбирали друг друга. Часто играли в воробушка, водя хоровод, в центре которого сидела девка, а на коленях у той лежит другая. И вот все ходят в хороводе и поют:
Воробей, воробушек,
Искосатенький, волосатенький.
Потом подходят из хороводу и спрашивают:
Что болит у воробушка?
Ой, право крылышко заболело.
И дают, кто чо может. Там тряпочку, денежку или еще чо. И лечат этим. Вылечится этот воробушек, станет здоровым и крылышками замахает. И все повторяется снова, вот только болезни меняются.
Хоровод водили и в дрему играли. В центре хоровода тоже сидела девка. И вот все говорили:
Сидит дрема,
Сама дремлет,
Сама спит.
Вставай дрема.
Вставай дрема,
В хоровод.
Гляди, дрема,
Гляди, дрема,
Гляди, дрема,
На народ.
Она просыпается и встает в хоровод.
Раньше много как-то играли, сейчас-то все это забывают. А еще любили “просо сеять”. Все: и парни, и девки — делились поровну, вставали друг против друга и начинали свою игру.
Первые говорили:
Уж мы просо сеяли, сеяли,
Ходит ладо сеяли.
А вторые:
А мы просо вытопчем.
Ходит просо вытопчем.
Первые:
А мы коней выпустим,
Ходит ладо выпустим.
Вторые:
А мы коней переймем,
Ходит ладо переймем.
Первые:
А мы коней выкупим,
Ходит ладо выкупим.
Вторые:
А чем же вам выкупить,
Ходит ладо выкупить.
Первые:
А мы дадим 100 рублей.
Вторые:
А нам надо тысячу.
Первые:
А кого же вам надобно?
Вторые:
А нам надо девицу.
Первые:
А какую вам надобно?
Вторые говорят о том, какую девицу им надобно. И вот первым ничего не остается, как отдать ее, и девица уходит».
Такие игры тем лучше театра, что в них нет зрителей — одни участники. Крестьянин с раннего возраста был не потребителем, а активным творцом народной культуры: в песне, хороводе, играх на вечерке, на свадьбе, любом празднике — он сам создавал себе веселье и радовался созданному им празднику.
Широко распространены были посиделки. В основном они были зимой, когда девушки, собираясь по вечерам в чьей-то избе, пряли. В начале прошлого века девушки ходили на посиделки лет с пятнадцати. «Ходили к девкам: сегодня у одной, завтра к другой. Пели песни долгие, часов до двенадцати сидели, пряли. Старались больше напрясть» (А. В. Кропанев, 1914).
Протяжных русских песен в 20—30-е годы на посиделках уже порой не пели. В моду быстро вошли частушки. Сколько в них иронии, юмора, искрометного веселья! В основе своей частушки создавались как своего рода диалог молодежи на разного рода встречах и праздниках. Главная тема частушек — любовь!
Анастасия Ивановна Рублева (1921): «Посиделки были зимой. Собирались у кого-нибудь, песни пели, пряли. Посиделки были то у одной, то у другой девчонки; кто с пряхой придет, кто с вязанием; плясали, больше частушки пели:
Меня милый не целует
И не обещается.
А любовь без поцелуя
Строго воспрещается.
На вечерке без гармошки,
Как в лесу без топора,
А любовь без поцелуя,
Как бутылка без вина.
Задушевная подруга
Полюбить так моряка.
Он идет, так ленту черну
Видать издалека.
Папа, мама больно бойки,
Меня держат на веревке,
На веревке, на гужу,
Перекушу да убежу».
Все сердечные привязанности, измены, радости и огорчения выплескивались в частушках на общее обозрение, подчас больно задевая и высмеивая ненадежного кавалера или ветреную девушку. Не стеснялись смеяться и над собой. Вот несколько очень типичных частушек, оставшихся в памяти Марии Тарасовны Каратаевой (1920):
Черную смородину
Брала через колодину.
Не пойду далеко замуж —
Не бывать на родину.
У миленочка я
Восемнадцатая.
Всех по очереди любит,
Завтра очередь моя.
Черная смородина
В калошу закатилася.
Чернобровый, черноглазый.
Я в тебя влюбилася.
Мене милый изменил,
Я ему сказала:
Я такого таракана
На стене видала.
Ой, миленький мой,
Ты мне нравишься!
Расцелуй хоть разок,
Не отравишься.
У меня миленков тридцать.
Я пошла от них топиться.
Прихожу я на реку —
Все сидят на берегу.
Меня сватать приезжали
С позолоченной дугой.
Пока пудрилась, румянилась —
Уехали к другой.
В ухаживании ценились верность, постоянство. «Если парень у нас познакомился с девушкой, то он с одной с ней и знался. Упаси Господь изменить парню. По отношению к девушкам ребята вели себя скромно, сквернословия от них не услышишь. В почете были ребята-гармонисты. Девушка разрешала поцеловать себя только в щеку» (Л. И. К-ва, 1905).
Многие вспоминают, что парами ходили редко — в основном больше группами («табунками»). Таким образом, за несколько лет до свадьбы молодые девушки и парни хорошо узнавали всю окрестную молодежь, имели возможность «срубить дерево по себе» — найти себе наиболее подходящую пару. Впрочем, их мнение чаще всего решающим не было. Окончательное слово было за родителями.
Свадьба
Выбор будущей жены (или мужа) от самого парня (а тем более девушки) зависел мало. «Раньше ведь сами не знакомились. Кого родители сосватают, с тем и будешь жить. После свадьбы редко ведь дочери к родителям-то вырваться удавалось в гости».
А от того, в какую семью войдет молодая жена, зависела вся ее жизнь, поэтому о будущем муже девушки думали с трепетом и надеждой, поэтому повсеместны были девичьи гадания на будущего мужа. Вспоминает П. В. Злобина (1909): «Раньше гадали, смотрели в зеркало, свечку на божницу поставят, закроются скатеркой, замечают — сколь семья велика будет, столь свечек загорит. У меня тетка была, захотелось поворожить. Свечку засветила, считали, считали — много нагорело. И вышла замуж в большую семью. Приехал жених. У них в семье двадцать четыре человека. Приехал сватом. Она поехала за пятнадцать километров. А там народу насобиралось — вся деревня невесту смотреть. Тетка не знала, что семья большая. На другой день опять много народу. Тетка говорит: “Почему так много — ведь вчера смотрели?” А дядя сказал: “Это все наши!”».
«Раньше гадали в Рождество, на Крещенье. Ночью тетушка нас, девок, повела в развертку. Сели на корточки и говорим: “Полю-полю снежок, где мой женишок?” Тетушка чего-то говорила, мы не знаем, она и чертей отговаривала. Сидели мы недолго. Я слышала колокольцы. К свадьбе! Анютка — что доски строгают. Муж умер. Симка — что петух запел. Так в ту деревню и вышла тем годом. В приметы верили» (А. И. Колупаева, 1910).
