Наум Синдаловский - Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице
Пользовались славой эти места и у петербуржцев. Особенно знаменита развилка Петергофского и нынешнего Таллинского шоссе. В народе её называют «Привал». Здесь во время длительных переходов останавливались на краткий отдых квартировавшие в Петергофе гвардейские полки. Здесь любила устраивать шумные привалы Екатерина II, возвращаясь с удачной охоты в стрельнинских лесах.
* * *Не менее многочисленные следы финского присутствия заметны и на северных окраинах Петербурга. Принято считать, что топоним «Парголово» происходит от бывшей здесь старинной финской деревни Паркола (Parkala), название которой, в свою очередь, родилось от собственного финского имени Парко, будто бы первого поселенца этих мест.
Между тем петербургская фольклорная традиция считает, что название это связано с Северной войной и основателем Петербурга Петром I. Как известно, Парголовская мыза в прошлом включала в себя три селения: Суздальскую слободу, Малую Вологодскую слободу и Большую Вологодскую слободу. При Петре их стали называть Первым, Вторым и Третьим Парголовом. По легенде, они получили свои названия оттого, что здесь трижды происходили жестокие сражения со шведами. Бились так, что ПАР из ГОЛОВ шёл.
Но есть ещё одно предание. Согласно ему, во время одного из сражений Пётр I якобы почувствовал себя плохо. У него так закружилась голова, что он не мог «мыслить и соображать». Тогда он собрал своих военачальников и признался: «У меня ПАР в ГОЛОВЕ». От этих слов и ведет-де Парголово своё непривычное для русского слуха название.
Парголово. Вокзал
Сохранилась в народе и более древняя легенда о том, что Парголово будто бы происходит от финского слова «пергана», что в переводе значит «чёрт». В старину эта местность была покрыта густыми лесами, которые «наводили на жителей суеверный страх». Говорили, что в непроходимых чащобах водятся черти.
С 1870 года, после постройки Финляндской железной дороги, Парголово приобретает статус дачной местности. Популярность его лесов и парков стремительно растёт. Тогда же за Парголовом закрепляются устойчивые названия: «Чухонская», «Русская» или «Парголовская Швейцария». Отсюда и фольклорное прозвище обитателей Парголова: «парголовский иностранец», и поговорка об удалённости парголовских дач от Петербурга: «Ехать в Парголово, как в Африку». С 1963 года Парголово входит в черту Петербурга.
* * *Название современного жилого района Коломяги унаследовано от финской деревни Коломякки, известной ещё с XVII века. По одним предположениям, этот топоним связан с особенностями горы, на которой она расположена.
По-фински «коло» означает «углубление, пещера, дупло», а «мякки» – холм или небольшая горка. Правда, другие выводят этимологию названия из другого финского корня: «колоа», что значит «окорять», или очищать от коры. Если это так, то Коломякки возникли на пустопорожнем месте, куда крестьяне приходили в поисках древесного материала для обеспечения своего промысла.
В первой половине XVIII века финскую деревню заселили русскими крестьянами. К этому времени окончательно сложилась русская редакция старинного финского топонима: Коломяги.
Долгое время Коломяги оставались дачной местностью со своими романтическими легендами. В то время Коломяги в Петербурге называли «Островом тишины». Аллея из райских яблок, остатки которой можно обнаружить и сегодня, называлась «Аллеей любви». Как утверждают старожилы, по ней с незапамятных времен проходили жених и невеста после венчания. Обычай этот утрачен, однако все свидания в Коломягах и сегодня назначаются именно здесь.
Массовое жилищное строительство в Коломягах началось только в 1980-х годах. Тогда этот район считался довольно удалённым от города, без удобных современных транспортных средств. Поэтому первоначальные оценки в фольклоре были далеко не лестными. «Бедняги Коломяги», – иронизировали над собой и над своим новым местожительством первые переселенцы из центральных районов Ленинграда.
* * *Охта – это один из старейших районов города на правом берегу Невы, расположенный по обе стороны реки Охты на месте старинной шведской крепости Ниеншанц. «Охта» предположительно переводится с финского языка как «закат», «запад». В то же время некоторые историки считают, что название реки Охты по-фински означает «Медвежья речка». Не мудрствуя лукаво, фольклор предлагает свои варианты.
Мост Петра Великого
Во время осады Ниеншанца, рассказывает героическая легенда времён Северной войны, Пётр I стоял на левом берегу Невы и грозил кулаком той стороне, которую долго не мог взять: «ОХ, ТА сторона!».
Живёт в Петербурге и другая легенда. Будто бы однажды царь на лодке перебрался на правый берег Невы, где поселились работные люди Партикулярной верфи, обслуживавшие пильные, гонтовые и другие заводы. Но едва он вылез из лодки, как провалился в непролазную грязь. Когда же вернулся во дворец и рассказывал своим приближённым о случившемся, то шутливо ворчал, скидывая промокшую одежду: «ОХ, ТА сторона!». С тех пор, мол, и стали называть эту городскую окраину Охтой.
Петербургские старожилы рассказывают и третью легенду. На Охте один из проспектов выложили булыжником, да так, что лучше бы остался немощёным. Весь он был в рытвинах, ухабах, яминах и колдобинах. Охта потому так и называется, что пока проедешь по ней, не раз подпрыгнешь да воскликнешь: «Ох! Ты! ОХ! ТА!».
Традиционно сложившиеся лингвистические модули оказались столь универсальными, что, как нельзя кстати, подошли и для современного конструирования. Реклама изобретенной умельцами питерского ликёро-водочного завода (ЛИВИЗ) водки «Охта» проста и доступна пониманию: «Ах, ты! ОХТА!». Тем более что реклама сопровождается запоминающимся двустишием:
Начинался Питер с Охты,
Пей, покуда не засох ты.
Сюда «на вечное житьё» из Московской и некоторых других ближних губерний сгоняли крестьян. Ещё в пушкинские времена их называли «охтинские поселенцы». В Петербурге охтяне славились как хорошие плотники, перед талантом которых преклонялся сам Пётр I. Двери в домах «охтинских поселенцев» были низкими, и, чтобы войти в дом, надо было наклонить голову. Это житейское обстоятельство неожиданно сыграло положительную роль в формировании репутации охтян. Петру приписывали крылатую фразу: «Кто вздумает войти в дом к охтинскому плотнику, не поклонившись, оставит на своем лбу памятку».
* * *Самый южный и наиболее удалённый от центра города район Петербурга Купчино раскинулся на месте старинного, ещё допетербургского финского поселения Купсино, впервые упоминаемого на шведских картах 1676 года. В документах шведской переписи населения оно значится под названием Kuptzinoua Bu, где «Bu» в переводе означает «деревня», то есть буквально – это «Купчинова деревня». Похоже, что это топоним славянского происхождения и восходит к словам «купец» или «покупка».
Станция «Купчино»
Однако сразу после Русско-шведской войны 1656–1658 годов в связи с притоком переселенцев из Финляндии началась массовая финнизация местной топонимики. Так Kuptzinoua Bu становится Kupsilla с многозначным смыслом. То ли «kups» – «зрелый», то ли «kypsi» – «заяц», то ли «kupsilta» от искажённого «мост». Так или иначе, но, как сообщают шведские источники, весь XVII век современное Купчино имеет весьма многочисленные варианты названий. Вот их далеко не полный список: Kuptzinoua Bu, Kupsinoua, Kopsonoua, Cubsilda, Kupsilda, Kupsilta, Kupsilla.
Впервые на русском языке топоним «Купчино» появляется в 1713 году в документах Александро-Невской лавры. Там в качестве лаврской собственности упоминается «деревня на Чёрной речке Купсино», или, «как она часто пишется, Купчино».
Как мы видим, этимология топонима «Купчино» довольно запутанна, уходит вглубь веков и окончательной расшифровке не поддается, хотя, скорее всего, как об этом пишут некоторые исследователи, его происхождение таится в географических или геологических особенностях равнинной болотистой местности. Может быть, поэтому вокруг непонятного топонима складываются легенды. Согласно одной из них, в этих местах останавливались отдохнуть после долгой дороги заезжие купцы, перед тем как войти в Петербург. Они отдыхали, приводили себя в порядок. Потому, дескать, и названа так эта местность. По другой легенде, сюда сгоняли скот для продажи на питерские скотобойни, и здесь, в Купчине, заключали акты на куплю-продажу и владение скотом, или, как тогда говорили, купчие крепости, от которых будто бы и пошло русское название местечка. Ещё поговаривали, что здесь, вне границ города, налоги и сборы были поменьше. Понятно, что все эти легенды относятся к области так называемой вульгарной этимологии, но они устойчивы и имеют хождение до сих пор.
