Пьер Антонетти - Повседневная жизнь Флоренции во времена Данте
(Чистилище, VI, 1–9)
Менее безобидной, но более живописной была игра в мушку. Каждый игрок бросал перед собой монету; тот, на чью монету садилась муха, выигрывал. При этом не обходилось без мошенничества: чтобы приманить муху к своей монете, ее смазывали чем-нибудь сладким!
Были известны и шахматы, играть в которые дозволялось только в общественных местах. Данте, упомянув о них («И множились несметней их огни, чем шахматное поле, множась вдвое». Рай, XXVIII, 92–93), показал, что ему известна восточная сказка о том, как изобретатель этой игры представлял ее персидскому шаху, запросив в качестве награды пшеничные зерна в геометрической прогрессии: одно зерно на первую клетку, два на вторую, четыре на третью и так далее. Шах опрометчиво согласился, и «всего урожая его государства не хватило, чтобы уплатить обещанное: около двадцати квинтиллионов зерен».
Зато карточных игр современники Данте не знали.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ
Глава первая
Трудовой ритм
Насыщенный рабочий день
В цивилизации, ритм которой подчинен «времени купца»,[93] в интересующую нас эпоху уже не совпадающему со «временем Церкви», но и не отделенному от него полностью, за основу рабочего дня принимается световой день, от восхода до заката солнца. Поскольку ни индивидуальных, ни башенных механических часов еще нет (во Флоренции первые появились в 1354 году), сигнал к началу и окончанию рабочего дня подают колокола церквей. «В целом рабочее время было временем экономики, еще определявшейся аграрными ритмами, неспешной, не гнавшейся за точностью, не заботившейся о росте производительности, и временем адекватного ей общества, скромного и умеренного, без чрезмерных аппетитов, нетребовательного, мало способного к усилиям ради количественных показателей».[94] Интересующая нас эпоха как раз и является переходной ко «времени купца». Уже в период «с X до конца XIII века происходит эволюция одного из элементов суточной хронологии. Нона, первоначально находившаяся около наших современных 2 часов пополудни, постепенно перемещается к полудню».[95] Перемещение ноны, о причинах которого специалисты спорят, создает «важный элемент ритма рабочего времени — появляется понятие „середина рабочего дня“, утвердившееся именно в XIV веке».[96]
Рассмотрим этот процесс детально. Рабочий день начинается, когда колокол звонит первый канонический час, иначе говоря, на рассвете. В это время женщины выходят из церкви после заутрени и возвращаются по домам, чтобы начать рабочий день, по продолжительности, если не по напряженности, не уступавший рабочему дню мужчин. А те направляются в лавки и мастерские, расположенные, как правило, поблизости от дома, — кроме тех, кто приходит на работу из ближайших к городу деревень. Мужчины, возможно, приступают работать, даже не позавтракав: когда колокола звонят третий канонический час, они делают перерыв, чтобы перекусить. Относительно продолжительности перерыва мнения исследователей расходятся. Вероятнее всего, это короткая пауза в работе, а более продолжительный перерыв делают около полудня, подкрепляются основательнее и предаются, по крайней мере летом, дневному отдыху. Необычный феномен, противоречащий нашим представлениям: «Работники требовали увеличения продолжительности рабочего дня».[97] На самом деле это способ увеличить заработную плату: получить что-то вроде современной компенсации за сверхурочную работу. Факт, который доказывает, что рабочий день у лиц наемного труда, в частности на стройке, не был столь продолжительным, как некоторые думают. Достаточно представить долготу светового дня зимой и вспомнить, что ночная работа строго запрещалась. Правда, летом световой день длиннее, но именно поэтому имел смысл дневной послеобеденный отдых, продолжавшийся от двух до трех часов. Как бы то ни было, рабочий день (количество часов которого существенно менялось в зависимости от времени года) во Флоренции времен Данте был гораздо дольше, чем в наши дни. Не случайно в конце XIV века «именно продолжительность рабочего дня — а не размер заработной платы — станет причиной, толкавшей работников на борьбу с работодателями».[98] Широкое распространение механических часов, отсчитывающих шестьдесят минут в час, приведет к более напряженному трудовому ритму, чем было прежде. Однако «время, связанное с природными ритмами, аграрной трудовой деятельностью и религиозной практикой, еще долго определяло ритм жизни».[99]
Отдых и нерабочие дни
Одно из наиболее распространенных ошибочных представлений касается продолжительности рабочей недели и трудового года в эпоху Данте. В действительности флорентийцы знали то, что мы называем уик-эндом, по крайней мере, многие из них — каменотесы, плотники, столяры, текстильщики.
Воскресный отдых, разумеется, соблюдался. Конечно, представители многих профессий были вынуждены в интересах общества трудиться и по воскресеньям: сапожники (до большой воскресной мессы), кузнецы, хлебопеки, парикмахеры, аптекари. Компенсировалась ли их работа выходным днем на неделе? Трудно сказать.
Есть свидетельства о том, что ежегодного оплачиваемого отпуска не существовало. Правда, нерабочих дней много, даже, как мы вскоре увидим, очень много. Но эти дни отдыха не оплачиваются, даже если работа отменяется по экстраординарным причинам: прибытие в город знатного визитера, народное собрание, торжественное вступление в должность высших магистратов и тому подобное. С их учетом общее количество нерабочих дней в году доходило до ста. Рассмотрим другие выходные дни: в январе — первый день года (Обрезание Господне), 25 (Обращение святого Павла); в феврале — 2 (Сретение Господне), 24 (День святого апостола Матфея); в марте — 1 (День святых Филиппа и Якова), 3 (Обретение Креста), 8 (Победа святого Михаила), 25 (День святого Зиновия); в июне — 11 (День святых Варнавы и Бартоло), 24 (День святого Иоанна Крестителя), 29 (День святых Петра и Павла); в июле — 25 (День святого апостола Якова); в августе — 10 (День святого Лаврентия), 15 (Успение), 24 (День святого Варфоломея), 28 (День святого Августина), 29 (Усекновение главы Иоанна Крестителя); в сентябре — 8 (Рождество Богородицы), 14 (Воздвижение Креста), 21 (День святого апостола и евангелиста Матфея), 29 (День святого Михаила); в октябре — 4 (День святого Франциска), 8 (День святой Репараты), 18 (День святого евангелиста Луки), 28 (День святых Симеона и Иуды); в ноябре — 1 (День Всех Святых), 9 (День святого Спасителя), 11 (День святого Мартина), 30 (День святого Андрея); в декабре — 6 (День святого Николы), 13 (День святой Лючии), 21 (День святого апостола Фомы). Прибавим Рождество (в течение всех восьми дней), Крещение, Троицу, Пасху (до следующего за ней четверга), День святого Иуста и Пепельную среду[100] и обязательные нерабочие дни для представителей определенных профессий (например, для мясников — пятница, четыре раза в предрождественские недели и Великий пост). Так что нет ничего невероятного в предположении некоторых исследователей, что год состоял не более чем из 230 рабочих дней.[101]
Продолжительность активной жизни
«Социальное обеспечение»
Общая продолжительность активной жизни — вот в чем отличие современной жизни от жизни Флоренции времен Данте проявляется с наибольшей четкостью. Работать тогда начинали очень рано. В большинстве случаев сразу же после начальной школы, иначе говоря, в десять или одиннадцать лет. Девочек, как правило, определяли в богатые аристократические и бюргерские семьи в качестве прислуги для выполнения любой домашней работы в еще более нежном возрасте, хотя, например, постановления Болоньи запрещали брать учениками детей, не достигших восьми лет!
Ученичество, в отличие от того, что можно видеть в наши дни, затягивалось надолго: никогда меньше трех лет, иногда до девяти лет, а в некоторых цехах — до двенадцати лет. Срок ученичества зависел от благосостояния семьи ученика: если она была в силах заплатить мастеру за его питание и проживание, то продолжительность обучения сокращалась вдвое. Еще одна особенность: ученик не получал жалованья и имел право лишь на соломенный тюфяк и одежду из грубого сукна. Чаще всего он жил в доме своего мастера вместе с прислугой, а иногда и с его сыновьями. Как правило, ученик находился под опекой мастера. Если ученика направляли на стажировку в чужие края, то статутами Генуи, например, ему запрещалось вступать в брак (правда, во Флоренции такого запрета не было). Чтобы понять, какие чувства порой обуревали мастеров, достаточно прочесть одну из новелл «Декамерона» (IV, 5); в ней рассказывается, как братья Лизабетты убили несчастного ученика, осмелившегося стать возлюбленным их сестры. Что касается болезни, то в контракте иногда оговаривалось, что мастер обязан оплачивать лечение больного, но в течение определенного времени. Чаще всего болезнь служила основанием для прекращения обучения, и ученик возвращался на попечение своих родителей, если только они не могли возместить расходы на лечение.
