Андрей Ястребов - Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности
Первый довод весьма актуален, так как продиктован модной заботой об экологии: «Пустая трата деревьев. Дурацкие, некрасивые, неуклюжие, тяжелые штуковины. Чем скорее техника отыщет им надлежащую замену, тем лучше».
Второй резон – критика сакрализации и фетишизации книги: «Книги – это не святые реликвии. Слова могут быть моей религией. Но, когда дело доходит до богослужения, я предпочитаю церковь самую низкую. Храмы и кумиры мне не интересны. Суеверное идолопоклонство, присущее буржуазной одержимости книгами, досаждает мне до чрезвычайности».
Третий аргумент связан с издержками заботы о книге: «Подумайте, сколько детей забросило чтение лишь потому, что какой-то ханжа выбранил их за слишком небрежно перевернутую страницу».
Четвертый мотив – намеренное неразличение вещи и ее сути: «Мир полон людей, любящих повторять, что к книгам „следует относиться с уважением“. Но говорил ли нам кто-нибудь, что с уважением следует относиться к словам ? Нас с ранних лет учат почитать лишь внешнее и видимое. Совершенно жуткие литературные типы бормочут нечто бессвязное о книгах как об „объектах“… Однако книга – это всего лишь продукт технологии».
Пятое: критика коллекционеров: «Если людям нравится собирать их и платить за ту или иную немалые деньги – тем лучше. Пусть они только не притворяются, что это призвание более высокое и разумное, чем коллекционирование табакерок или картинок из упаковок жевательной резинки».
Финальный выпад против книги может трактоваться не в качестве критики, а как утверждение ее универсального применения: «Я могу читать книгу, могу использовать ее в качестве пепельницы, пресс-папье, дверного стопора или даже орудия, которое можно метнуть в глупого юнца, отпустившего бессмысленное замечание…»
Пьер Байяр в трактатике «Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали», выдвигает очередные доказательства вредоносности книг. По мнению француза, книга заставляет человека концентрироваться на точке зрения автора, в результате чего отсекается даже какой-либо намек на наличие альтернативных взглядов или идей. Книга также мешает увидеть всю картину мира целиком, при этом она непременно настаивает на собственной истинности, читай, говорит, правда, говорит, только здесь. Ошибается книга, правда не только в ней и не в миллионах ей подобных. Культура человека ведь не сводится к накоплению отдельных фрагментов знаний, а книга настойчиво предлагает читателю осколочки провокаций, претендующих на всеобщность.
Еще одно немаловажное утверждение Байяра: обязательность чтения книг – не более чем шаблон, созданный в эпохи, когда книге не было альтернативы как источнику знаний о всегда тайной сфере человеческой души.
Пожалуй, самый важный упрек в адрес книги, точнее, выпад против тех, кто с помощью книжного слова предстает в образе безупречной образованности. Вот оно! Читатель, вспомни, сколько раз на вопрос: а вы читали Джойса, Данте, Басё и т. д.? – ты с некоторым испугом в глазах торопился ответить: «Да!» Хотя и слыхом не слыхивал, кто это такие, но торопился ответить положительно, потому что знал: правила культурной коммуникации подразумевают лишь знак положительного намека на коммуникацию и не более.
Легче всего упрекнуть человека, смущенно сказавшего: «Да, читал…», в том, что он обманщик. Но мы не будем упрекать, потому что человек, присваивающий себе нечто, не исполненное им, пытается утвердить себя в клише норм и требований книжной культуры, которые навязываются обществом последние три столетия. «Как можно не читать Джойса?!» – полыхают негодованием некоторые идеальные почитатели культуры. Что тут ответить? Ответ на поверхности: книга давно перестала быть единственным паролем культуры, идеей общности убеждений, знаком принадлежности к единому бытийному контексту. Время меняет формы и инструменты коммуникации. Формы и инструменты коммуникации изменяют нас.
Инвективы в адрес книги исчерпать очень сложно. К прозвучавшим можно присовокупить следующие: подача материала в книге неадекватна способности демократического читателя воспринимать ее содержание; книги, созданные в эпохи имперской мощи и стабильности, опасны для здоровья, психики и самоидентификации читателя, приписанного судьбою к переломным временам; книга не то что не спасает от одиночества, напротив, она культивирует отчуждение человека и т. д.
«Муму» на древнееврейском. Идеальным идиотам просьба не беспокоиться
В нашем мире, пожалуй, самое восхитительное – это число 142 857, так как при умножении его на числа от 1 до 6 в полученном результате все цифры остаются прежними, только расположены в другой последовательности.
От красоты чисел перейдем к числовому гигантизму. Сразу же нужно задать пошленький вопрос: «Сколько книг должен прочитать человек за всю свою жизнь?» Вопрос не такой праздный, каким может показаться на первый взгляд. Раньше на всякого рода читательско-писательских конференциях было модно спрашивать: «а сколько должен?», и в ответ получать гомерические цифры: от семи до десяти тысяч книг за жизнь! Понятно, что писатели лукавили. Редко кто из них выбирался из сотни-другой книжек, но правило хорошего культурно-патриархального тона настаивали: каждый обязан прочитать от семи до десяти тысяч! Книг!! Написанных буквами!!!
Что же, проверим, посчитаем. Самый простенький калькулятор выдаст ответ: если ты за свою жизнь прочитал тысячу книг по четыреста (возьмем среднюю толщину классических романов) страниц, потратив на каждую страницу две минуты (нас же учили классики: читать с толком, расстановкой, уважительно относясь к слову), то на все это занятие ты потратишь… Что же, начнем подсчитывать. Десять тысяч книг умножаем на четыреста страниц, потом на две минуты, затем делим на триста шестьдесят пять дней… И получаем, выразимся со стоической деликатностью, астрономическую цифру! Читатель, подсчитай сам. И ужаснись. Калькулятор выдает такие баснословные цифры, что делается страшно, на что, собственно, ушла жизнь.
Если мы после читательско-писательской конференции заглянем на театрально-театроведческую и спросим, сколько спектаклей должен отсмотреть человек, а потом – на театрально-кукольную, эстрадно-цирковую, музейную и будем задавать близкие по теме вопросы, то получим исчерпывающие ответы: ты должен, обязан, стыдись, не ленись. Ответы, исчерпывающие всю нашу жизнь. На работу не останется времени. На прием пищи тоже. Да какой там прием пищи, если мы работу бросили, чтобы все культурное освоить: до полудня – чтение, потом все расписано по минутам – утренник в цирке, музей, театр, у сна урвем – перед сном почитаем и т. д. А ночью сны – что твой дом с привидениями – еженощно герои устраивают вакханалии, скелеты идей шныряют вверх и вниз по трубам сюжетов и кто-то дикторским голосом, сорвавшимся на карканье, орет: «Вот так и жизнь прошла!»
Очевидно, что обыкновенному человеку с подобной задачей не справиться. Пора обратиться к книге рекордов идеальных читателей. Герой Тибора Фишера задается целью прочитать все до единой книги. Без преувеличения. Все! Книги! Послушаем его отчет: поначалу количество написанных книг «устрашало и приводило в уныние. Несколько сотен книг, написанных до 1500 года. Почти десять тысяч – до 1600-го. Восемьдесят тысяч – до 1700-го. Триста тысяч – до 1800-го. А потом начиналось полное сумасшествие. Множество подражаний. Множество откровенной белиберды, настоящего словесного мусора, ограниченного и тупого».
Чтобы справиться с задачей, герой изобретает «двукнижную технику» – это когда одновременно читаешь две книги, одну в правой руке, а другую в левой.
Наш герой молодец. Даже если он освоил быстрочтение, даже если он поставил рекорд, даже если он кое-чему научился у книжек, осталось только понять: чему именно? И для чего?
Зайдем с другой стороны, решим проблему иначе. А что, если заработать деньги и нанять чтеца? Расслабимся в кресле перед камином и будем слушать. Однако. Другие проблемы возникают: нам нужен быстрочтец и за умеренные деньги.
Поговорим об освоении культуры с дисконтом.
Читатель, не пытайся проводить подобные эксперименты на себе. Культура с опережением позаботилась о тебе. Срочно открываем роман Торнтона Уайлдера «Теофил Норт». Здесь главному герою предлагают выступить в роли чтеца для престарелого джентльмена, который уже прочитал Библию не менее одиннадцати раз и теперь хотел бы нанять человека, способного превзойти рекорд скорости чтения, составляющий сорок восемь часов. При этом выдвигаются «особые условия» – читать, так сказать, со скидкой.
Далее предлагается калькуляция чтения Библии.
Итак, при выразительном чтении, с достойной скоростью набегает сто пятьдесят долларов. А вот если читать Ветхий Завет по-древнееврейски, в котором, как известно, нет гласных, только так называемые «придыхания», это сокращает время примерно на семь часов. Соответственно, на четырнадцать долларов дешевле!
