Женевьева Брюнель-Лобришон - Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков
Заморские купцы привозят с Востока невиданные прежде товары, и южная аристократия и духовенство быстро привыкают к новым вещам: дорогим тканям, пряностям, предметам роскоши. В грузовых отсеках кораблей привозят диковинных птиц и крошечных обезьянок, пользующихся огромным спросом у богатых жителей средиземноморского Юга[163]. Каждый год несколько процессий паломников отплывают из Сен-Жиля или Марселя. Главный порт, откуда отправляются в плавание крестоносцы и паломники, направляющиеся со всех концов Франции в Святую землю, — Сен-Жиль, порт, расположенный на одном из притоков Роны, между Арлем и Нимом. Город принадлежит графу Тулузскому, а с середины XIII века входит в состав королевского домена; впрочем, в это время из-за наносов и плывунов город уже практически перестает функционировать как порт. Такая же судьба постигнет и порт Эг-Морт, основанный неподалеку от Сен-Жиля Людовиком Святым в 1241 году.
Южнофранцузские корабли, снаряженные окситанскими или генуэзскими арматорами, а также рыцарями ордена госпитальеров-иоаннитов, представляют собой парусные суда, оснащенные вдобавок еще и веслами. Парусник, снабженный веслами, остроносый или закругленный, с широким носом и такой же кормой (окситанские nau и coca), имеет высокие выпуклые борта и большую осадку; это тяжелый и прочный корабль, прекрасно пригодный для долгих морских переходов. Он часто имеет три палубы, расположенные одна над другой, и треугольные паруса. В длину такой парусник бывает тридцать и более метров при ширине от девяти до десяти метров и высоте пять метров. Более стройной и легкой является галера (по-окситански gale); у нее невысокие борта, длина от двенадцати до двадцати пяти метров, и для нее требуется всего лишь двадцать — тридцать гребцов. На некоторых галерах существует узкий проход, по которому вдоль борта можно обойти все судно; в этот проход выходят двери кают, где размещают пассажиров, а при необходимости и товары[164].
«Нет! Хватит волн морских…»Где бы вы ни садились на корабль — в портовых городах Сен-Жиле, Марселе, Генуе или Бриндизи, кому бы ни принадлежал ваш корабль — купцам-арматорам или рыцарям-госпитальерам, в любом случае проезд по морю будет стоить очень дорого. Средняя продолжительность перехода между Марселем и Сирией или Палестиной составляет сорок дней, при средней скорости от сорока до восьмидесяти миль в день плюс остановки, необходимые маневры на море и периоды удручающего мертвого штиля, когда ветер стихает полностью. Помимо платы за переход, или «проезд», как мы бы сказали сегодня, каждый путешественник платит до десяти денье (двенадцать денье составляют один соль) в день за корабельное питание, состоящее из похлебки, рагу, а также сыров, солонины, соленой рыбы, лука, турецкого гороха или бобов и сухих фруктов. Во время многочисленных остановок, которые обычно делают, когда плывут от берегов Лионского залива к берегам Сирии, загружают питьевую воду, свежую провизию, овощи и фрукты. Останавливаются обычно на Сардинии, Сицилии, в портах Пелопоннеса, Кандии (так назывался в те времена остров Крит), на Кипре. Другие дороги на Восток, возможно, более короткие, зато более опасные, ибо на них хозяйничают многочисленные бандитские шайки; к таким более коротким путям принадлежал пеший путь через Италию и Византийскую империю; далее следовал короткий морской переход через Адриатику или Эгейское море.
Численность экипажа корабля иногда достигает трехсот человек, в его состав часто входят жонглеры. От жонглеров ожидают песен, рассказов и игры на музыкальных инструментах, словом, всего того, чего резонно ожидать от спутников и соратников трубадуров. Музыканты, играющие на трубах и тарелках, задают ритм, помогая тем самым совершать сложные маневры; развлекать пассажиров и экипаж также входит в обязанность музыкантов, и за это они на корабле пользуются большим почетом. В самом деле, если ежедневное вознаграждение корабельного гребца к 1250 году достигало шести денье, что по тем временам было суммой весьма существенной, особенно если сравнить ее с платой поденщика на суше, то музыкант-жонглер получал пятнадцать денье в день, то есть немногим больше корабельного цирюльника-костоправа и немного меньше кормщика (то есть боцмана). Хотя труд матросов и гребцов очень тяжел, время набора каторжников для работы гребцами на галерах еще не настало, гребцы пока еще не закованы в цепи и обращаются с ними также, как со всеми прочими членами команды. Отсюда относительная сплоченность экипажа, сформированного из свободных людей, которые, несмотря на огромную разницу в общественном положении, делят тяготы и радости путешествия вместе с пассажирами. Во время затишья они могут отдохнуть, принять участие в развлечениях; на кораблях совершают переходы люди самых разных сословий, и в процессе их общения неизбежно происходит смешение культуры ученой с культурой народной. Жонглеры, разумеется, стараются включить в свой репертуар песни застольные или шутовские, в большей или меньшей степени скабрезные. Следуя желаниям слушателей, они многократно повторяют популярные напевы и аккомпанируют морякам на музыкальных инструментах, когда те распевают молитвы, обращенные к Святой Деве. Вместе с экипажем и пассажирами жонглеры переживают события песен о крестовых походах, смеются своим и чужим шуткам, и слушают, разинув рот или, напротив, скептически улыбаясь, невероятные рассказы о далеких странах. Из этих историй, кочующих из порта в порт, из этих волшебных басен, подобных тем, которые собрал в своей «Книге Чудес» Гервасий Тильберийский, можно узнать о том, что в горах Персии рождаются женщины с кабаньими клыками и коровьими хвостами… а на берегах Красного моря живут бородатые женщины… а все тамошние дороги ведут к…:
[…] земле плодородной; а плодородная она оттого, что по ней в урочное время разливается Нил: Нил наполняет водами своими реку Бризон, та разливается, и благодаря этому разливу земля становится плодородной. На берегах реки Бризон рождаются множество слонов, а также люди, у которых чрезвычайно длинные ноги — одни только бедра у них длиною целых двенадцать футов; руки у них по плечи белые, ноги черные, а стопы красные; голова у них круглая, а носы длинные. Люди эти в урочное время превращаются в аистов и каждый год прилетают в наши края, чтобы выводить птенцов[165].
Когда ночное море спокойно и воды его блестят, веет легкий бриз и яркое звездное небо помогает морякам держать курс, пассажиры забывают о превратностях морских путешествий и о том страхе, который охватывает их в темные безлунные ночи, при приближении рифа или незнакомого парусника. Сколь приятны эти короткие передышки! В песне, посвященной возвращению домой, Гаусельм Файдит прославляет радостную безмятежность житья в родном Лангедоке и противопоставляет ее суровым испытаниям морского путешествия:
Нет! Хватит волн морских, / Докучных берегов, / Подводных скал крутых, / Неверных маяков! / Я насмотрелся их / За все свои блужданья. / Судьбы превратности познав /И в милый Лимузен попав, / Там честь и радости стяжав, — / Воздам молитвой дань я / За то благодеянье, / Что я вернулся, жив и здрав. /[…] Брожу, забвению предав / И барки колыханье, / И шторм, и злодеянья / Морских разбойничьих орав[166].
Благополучно прибыв в порт одного из христианских королевств, рассыпанных вдоль побережья, между маленькой Арменией и Синайским полуостровом, трубадур истратил последние соли. Теперь ему надо обеспечить себе кров и пищу. В 1190 году начинается Третий крестовый поход, целью которого является отвоевание у арабов Иерусалима; Гираут де Борнель отправляется за море вместе с королем Ричардом и виконтом Лиможским. В июле 1191 года он участвует в осаде крепости Сен-Жан-д’Акр. Вскоре город переходит в руки христиан, осада снята, и Гирауту опять приходится искать покровителя, который бы кормил его и одевал. Проделав путь в четыреста километров, он добирается до Антиохии, где его принимает у себя князь Боэмон III; при дворе гостеприимного принца он проводит зиму, принимая почести и вознаграждения. На Пасху прибывает корабль, и Гираут отплывает на нем в обратный путь.
Млечный Путь: дорога святого ЯковаМощам святого апостола Якова, которые ученики его в I веке н. э. перенесли на окраину Галисии, поклоняются со времени царствования Альфонса II Благочестивого, короля Астурии (791–835). В начале XII века в Компостеллу ведут четыре дороги, и все они, вне зависимости от их протяженности, сходятся на испанской земле, в Пуэнте Ла Рейна. Первая дорога соединяет Сен-Жиль, Монпелье, Тулузу и перевал Сомпорт. Вторая пролегла через места так называемых «малых» паломничеств: через Пюи, где находится всеми почитаемая церковь Богоматери, через Конк, где хранятся реликвии святой Веры Аженской, и Муассак с его собором Святого Петра. Третья дорога берет начало у церкви Святой Марии Магдалины в Везеле и ведет в Сен-Леонар, что в Лимузене, а далее в Периге. Четвертая дорога проходит через Тур, где стоит церковь Святого Мартина, через Пуатье, где находится церковь Святого Илария, через Анжели, где расположена церковь Святого Иоанна, через Сент, где паломники останавливаются помолиться в церкви Святого Евтропия, и через Бордо. Camin de sant Jacme (дорога святого Якова), или, как ее еще называют, «Млечный Путь», разбита на несколько отрезков[167]. Паломники чувствуют необъяснимое, таинственное сходство между «дорогой святого Якова» и смутным, белесым, извивающимся, словно шарф в небесах, Млечным Путем; им кажется, что эта небесная дорога отражает их собственный маршрут и ведет их к заветной цели. Ведь Млечный Путь состоит из мириадов звезд, таких крохотных, что их нельзя увидеть невооруженным глазом, однако свет, излучаемый ими, освещает путь паломников к Компостелле! Подобно тому, как в наши дни индейцы племени гоахиро в Венесуэле считают Млечный Путь Путем умерших индейцев, средневековые пилигримы считали его материальным воплощением пути, который по предписанию Бога проделывают все души, идущие, подобно земным паломникам, к спасению; душе паломника, таким образом, предстоит проделать этот путь дважды.
