Юлия Ковальчук - Наблюдая за японцами. Скрытые правила поведения
Когда сэнсэй приблизился к середине ряда, в котором мы сидели, я заметила, что наша студентка Верочка смотрит на сии удары круглыми от ужаса глазами и нервно ерзает. Она явно колебалась между боязнью получить удар и чувством приличия. По мере приближения экзекутора пружина страха в душе Верочки все больше сжималась. Нервы у нее не выдержали. Взвизгнув, она подпрыгнула и стрелой вылетела из зала, что, надо отдать должное монахам, не вывело их из состояния медитации. Досидев до конца, мы вышли из храма, с трудом передвигая ноги. Может, и не запомнилась бы мне эта медитация, если бы не этот курьезный инцидент, стерлась бы из памяти, как сотни других событий, мест, людей в моей жизни.
Недалеко от самой станции Камакура я после прогулок заходила в индийский ресторан у остановки автобусов. Сия странность объяснялась тем, что обед там обходился дешевле, чем в традиционных ресторанчиках японской кухни в центре Камакуры.
Летом, когда августовские медузы еще не заполонили воды залива, японцы выезжали на пляжи Эносимы, находившиеся неподалеку от Камакуры. Надо сказать, что японцы не самые большие любители купаться в море. На пляж шумными компаниями приезжает молодежь, все дурачатся и едят арбузы. И хотя вода теплая, отдыхать на пляже не доставляет особого удовольствия. Опять же огромные черные вороны окружают присутствующих, особенно если те решили устроить трапезу. Черное кольцо сжимается все сильнее вокруг людей, прямо как в фильме ужасов. Недовольно каркая, они уносят тяжелые корки арбузов и возвращаются вновь. Компании с пивом слишком шумны, вода мутная, пляжи в принципе дикие, из развлечений к услугам отдыхающих всего лишь возможность прокатиться на «банане» или водном велосипеде.
Глава 11. Гейши
Побудь гейшей
Как-то раз выходящая в Японии англоязычная газета Japan Times объявила программу конкурса «Побудь гейшей» для женщин-иностранок. Количество мест было ограничено: две группы по семь человек.
Так уж вышло, что одну мою подругу записала на участие в этой программе ее подруга. Да только моя подруга нежданно-негаданно слегла в больницу, ну а мне выпал шанс поехать на субботу и воскресенье на полуостров Идзу в городок Ито и уже упоминавшийся ранее Атами.
Найдя в Интернете расписание электричек, я рассчитала время, но по привычке вышла заранее. В поездах дороги Токайдо тесно, двухместные сиденья расположены таким образом, что восседать приходится лицом друг к другу в неудобной позе, с подтянутыми к подбородку коленками, а если кто-то усядется напротив, следует из вежливости отвернуться и все время смотреть в сторону, чтобы не смущать попутчика взглядом.
Этим утром народу было не так уж много. Одинаково худенькие старички и старушки в одинаковых шляпках, с рюкзачками ехали на горячие источники. Перрон станции Ито был залит солнечным светом. Я дождалась подруги, и мы пошли пить кофе, поскольку у нас было еще полчаса до встречи с группой. На маленьких улочках было по-утреннему свежо и оптимистично. В воздухе витал аромат жарившейся на огне рыбы. У небольших рыбных магазинчиков стояли дымящиеся жаровни с металлическими решетками. На них обжаривались небольшие серебристые рыбешки, проткнутые на манер шашлыков вдоль всего тельца бамбуковыми палочками. Рыбий жир капал в огонь и шипел на раскаленных углях.
Вдоль улицы на всех магазинчиках и ресторанах уже были опущены небольшие шторочки норэн, это означало, что заведение открыто.
Мы встретились с группой, и наши японские организаторы мероприятия провели нас в большой японский трехэтажный дом. Он был построен в 1927 году и назывался Токайкан – Павильон Восточного моря.
Пообедав обэнто, упакованной в коробку холодной едой, мы пошли прогуляться по зданию. Дело в том, что в программе участвовало две группы. Одна группа из семи человек в этот момент как раз где-то уже гуляла в кимоно, а мы должны были подождать, когда они освободят кимоно и гримерную.
У выхода из здания мы неожиданно стали свидетелями чудовищного зрелища: здесь стояли толстые напудренные иностранки в бледно-розовых кимоно. Ярко-алый цвет губной помады, толстый слой белой пудры и черные парики с традиционной высокой японской прической придавали женщинам абсолютно идиотический вид престарелых проституток.
Оказавшись под объективами видео– и фотокамер, они явно чувствовали себя не в своей тарелке. Их выстроили в ряд и пытались сфотографировать, но одна выглядела ужаснее другой, и репортеры в растерянности заходили то справа, то слева в надежде сделать хоть одну удачную фото графию.
У одной из новоявленных «гейш», которую подруги называли Julie с ударением на последний слог, была одна проблема – кимоно не запахивалось на ее большом заду. Она и сама явно подозревала, что выглядит в этом одеянии просто по-дурацки, но деваться уже было некуда: назвался груздем – полезай в кузовок. Лишь одна из подопытных, как потом выяснилось – полуперуанка, одетая в черное кимоно, была довольно миниатюрной и смотрелась очень интересно.
Оказавшиеся свидетелями этого дефиле прохожие в смущении жались к стенам домов и тихо спрашивали друг друга: «Что ты думаешь об этом?» «Да, странно…» – недвусмысленно отвечали собеседники.
Вот, закончив позировать в кимоно, дамы зашли в здание, и одна из них, проходя мимо нас, громким, по-американски бойко-грубым голосом насмешливо бросила: «So, you guys are next? Well, I tell you that‘s a lot of fun». Как потом выяснилось, грузная дама тридцать восемь лет проработала в госпитале на американской военной базе Йокосука.
Дело было еще и в том, что первая группа «гейш» была намного старше нас, и после того, как на их лица был наложен толстый слой белого грима, все морщины на лицах проявились и стали гораздо заметнее. Эти сетки морщин в сочетании с яркой помадой на необремененных интеллектом, да простит меня Господь, лицах создавали впечатление уникальной несуразности.
Мы с подругой поняли, что надо надевать черное кимоно!
В гримерной
Гримёрная оказалась небольшой комнатой. Деревянные рамы сёдзи были раздвинуты, через открытые окна в комнату проникал весенний ветерок, слабо согреваемый солнышком. Окна выходили прямо на реку, и за рекой напротив стоял ряд невысоких японских домов с черепичными крышами. Прямо у окна яркими и сочными розовыми цветами распустилось персиковое дерево, а рядом росло второе, усеянное спелыми мандаринами. Казалось, кто-то нарочно посадил их рядом для придания особой экзотичности этой композиции.
Вдоль окон стояли длинные зеркала. Нас переодели в хлопчатобумажные халаты юката, которые используются в Японии как неформальная одежда для отдыха. Прическу мне делала невысокая японка лет пятидесяти на вид. У меня возникло приятное ощущение, потому что от нее исходило такое же спокойствие, какое вызывает присутствие пожилой, умудренной опытом женщины в доме. Она забрала мои волосы в пучок и долго пыталась укрепить их на макушке. Справившись с этой задачей, она стала мягкими, но уверенными движениями втирать в мое лицо крем Nivea.
Затем подошла вторая японка, и они вдвоем примерили мне парик. Парик оказался довольно тяжелой конструкцией на металлической основе. Найдя нужный размер, они положили его на полку, а меня начали мазать чем-то белым и масляным. Поверх этого слоя пару минут пудрили мне белым порошком лицо, уши, шею и спину ниже шеи. Затем наступил черед ярко-розовой пудры и ярких карандашей, которыми мне нарисовали эффектные глаза и брови. Японка опустила кисточку в красную помаду и нарисовала мне миниатюрные губы. В какой-то момент у нее дрогнула рука, и линия получилась неровной, пришлось домазать, обобщив форму, и миниатюрные губы стали более заметными.
Кимоно надевали долго. Под самим кимоно оказалось немыслимое количество разного рода одежек. Японки, встав на цыпочки, пытались подняться на высоту нашего роста, отпуская, впрочем, добрые шутки, и искренне улыбались. Наша группа им нравилась больше предыдущей, это было заметно. Похоже, они даже испытывали что-то вроде удовольствия, одевая и накрашивая иностранок.
И все же мы оказались плохими ученицами, например, никак не хотели кривить внутрь ноги и подол кимоно держали неправильно. Японкам было смешно. Я обнаружила, что, оказывается, кимоно на самом деле очень длинное и, чтобы можно было в нем передвигаться, его надо особым образом приподнимать, причем так, чтобы узор на подоле смотрелся красиво. То же самое касается рукавов. Наверное, гейши долго учатся передвигаться в таком платье.
В конце концов мы вышли на улицу и оказались под перекрестным огнем фотовспышек. Только потом, рассматривая дома фотографии, я заметила, насколько неумело задрала кимоно, чуть ли не по колено, – неуклюже вышло.
Утро в Ито
Я проснулась рано, с неохотой вылезла из-под футона, оделась потеплее и пошла встречать на море рассвет. Кроме меня на пристани стояли еще несколько человек с фотоаппаратами. Солнце, к сожалению, поднималось не из-за моря, а из-за холма, разрушая тем самым романтичность момента. Дул промозглый ветер. Незнакомый японец все дрессировал и дрессировал свою рыжую собачку, заставляя ее запрыгивать на высокий бетонный бордюр, отделявший сушу от моря. Судя по собаке, она явно поднялась утром исключительно с целью пописать, а не брать препятствия. По сей причине она, наверное, и ругалась по-собачьи на своего хозяина, это было слишком очевидно, чтобы не догадаться. В свою очередь низенький, толстый хозяин, видимо не до конца протрезвевший к шести утра, мечтал, чтобы хоть раз в жизни кто-нибудь его послушался и подчинился его приказам. Он отыгрывался на своей Хатико за постоянные удары судьбы, выкрикивая команды, словно настоящий самурай.
