Яков Берлин - Дикари, их быт и нравы
Понятно, что дикарь, считая родственным себе весь окружающий мир, чувствует в животных совсем близких себе существ. За свою долгую скитальческую жизнь он успел хорошо изучить их ловкость, хитрость и силу и научился их уважать за эти столь ценные в его жизни качества. Некоторые кочевники Сибири называют белых медведей «народом» и считают, что у них есть своя страна, которую они храбро оберегают от неприятельских вторжений.
По понятиям дикарей животные и по своей разумности не уступают человеку. В Америке медведь является мудрым советником туземцев во всех затруднительных случаях. А один путешественник по Африке рассказывает: «Я спросил у моих чернокожих спутников, над чем хохочут гиены, так как негры вообще приписывают животным известную долю ума». Они отвечали: «Гиены смеются тому, что мы не могли забрать всего убитого слона, и что они доедят теперь досыта».
Дикари думают, что у животных даже верования такие же, как у человека: так, индейцы уверяли одного путешественника, что животные имеют своих «пиаисов», то есть колдунов. А некоторые племена краснокожих, привыкшие обожествлять солнце, с серьезным видом рассказывали, что их вьючные животные — ламы — каждое утро приветствуют божественное солнце слабым блеянием…
Относясь с полным почтением к своим четвероногим собратьям по дикой жизни, дикарь полагает, что эти существа должны вести себя, как подобает достойным людям. И потому он стыдит их, если они забывают о своем высоком достоинстве и роняют свою честь.
Однажды индеец-делавар ранил на охоте огромного медведя. Зверь повалился и принялся жалобно выть. Тогда краснокожий охотник, возмущенный таким поведением своего собрата, подошел совсем близко к медведю и обратился к нему со следующим наставлением:
— «Слушай, медведь! Ты — жалкий мямля. Если бы ты был храбрым воином, как ты хвалишься, ты бы не стал ныть и выть, как старая баба. Ты знаешь, медведь, твое племя и мое племя ведут между собой войну, и начали ее вы сами. Если бы ты одолел меня, я бы умер, как подобает храброму воину.
Ты же совершаешь своим трусливым поведением поругание над всем твоим племенем».
И после такого выговора он убил зверя. Белый, который случайно присутствовал при этой сцене, спросил с изумлением краснокожего: «Неужели ты думаешь, что медведь мог понять тебя?» — «О, — ответил с уверенностью охотник, — медведь прекрасно меня понял. Разве ты сам не заметил, как он смутился, когда я ему сказал правду?».
Итак, дикарь убежден, что он со всех сторон окружен кровными родственниками. Но он прекрасно. знает, что со — всей этой родней нелегко ужиться в мире. Знает он по горькому опыту, что много врагов стережет его на каждом шагу: бродит ли он в лесной чаще, ложится ли в траву, бросается ли воду. Иных из своих врагов он хорошо знает в лицо: это— ядовитые растения, насекомые и всякого рода хищники. Других врагов не увидишь простым глазом и не поймаешь рукой, и они еще более страшны. Это они насылают голод, болезни и всякого рода невзгоды; это они отгоняют от него дичь на охоте и помогают неприятелю одолеть его в битве.
Среди многочисленной «родни», которая всюду окружает дикаря, есть, однако, и такие «родственники», которые готовы помочь ему.
И дикарь старается заручиться как можно вернее такой помощью, вступить в оборонительный союз с добрыми духами своей страны и вести заодно с ними войну против общих врагов— злых духов. Последних дикарь, впрочем, тоже старается привлечь на свою сторону, принося им дань в виде жертв.
Самых верных своих покровителей дикарь видит, конечно, в духах усопших предков. Они не забывают своего родного очага и родных по крови людей; они витают постоянно в их среде, готовые стать на защиту потомков и уберечь их от беды. Но зато и потомки должны заботиться о том, чтобы духи усопших не терпели ни в чем нужны, — ни в еде, ни в питье, ни в тепле. У дикарей складывается такое представление, что ни живые не могут обойтись без помощи мертвых, ни мертвые — без живых. Полинезийцы уверяли, что слышат, как духи усопших блуждают иногда в холодные ночи вблизи их жилищ с жалобой: «О, как холодно! О, как холодно!» — и потому они зажигают на могилах костры. Повсюду дикари приносят пищу и питье духам своих умерших родственников. А во времена опасности или бедствия в диких странах можно видеть толпы мужчин и женщин, взывающих самым жалобным и трогательным тоном к духам своих предков.
Среди всех духов предков дикари с особенным благоговением относятся, конечно, к духу своего мнимого родоначальника. Кого же они считают своим прародителем? Им может быть всякий предмет, одушевленный и неодушевленный, но чаще всего эта честь достается какому-нибудь животному.
Бушмены величают своим родоначальником саранчу «кагнь»; австралийцы ведут свое происхождение от орла «пунджель»; алеуты называют своим божественным предком чудесного ворона «эль». Многие краснокожие племена совершенно серьезно убеждены, что они обязаны своей жизнью луговому волку — койоту, а среди негров есть племена, которые называют себя «рожденными от обезьяны», «рожденными от аллигатора», «рожденными от рыбы» и т. д.
Индейцы, приносящие жертвы усопшим членам семьи.
Когда у индейцев спрашивали, — куда же девались ваши хвосты, если ваше племя произошло от койота, — они без колебания отвечали: «Нехорошая привычка сидеть прямо совершенно стерла и уничтожила этот прекрасный член».
У иных дикарей племя делится на семьи, которые ведут свое происхождение от различных животных и неодушевленных предметов. В австралийском племени можно встретить потомков какаду, эму, пеликанов, жимолости, дыма и т. п. У краснокожих есть семьи «бобров», «оленей», «черепах» и множество других им подобных. Имя этих мнимых прародителей служит у дикарей как бы фамильным прозвищем, и знак его постоянно ставится на надгробных камнях. Все члены, носящие одно фамильное прозвище, считаются братьями и потому не могут вступать в брак между собой.
Идолы с рыбьей головой с островов Пасхи в Тихом океане.
И на животное, имя которого он носит, дикарь тоже смотрит, как на своего кровного родственника, а не то даже, как на воплощение духа предка. Поэтому он считает смертельным преступлением употребить такое животное в пищу. Таким же образом становятся у дикарей запретными и некоторые растения и плоды.
Кто видит в животном воплощение могущественного духа предка, — тот готов, конечно, и поклоняться ему, как божеству. Из таких божеств, почитаемых в различных диких странах, можно было бы составить богатый зоологический музей.
Негры племени динка с благоговейным почтением относятся к змеям-питонам, которых они купают в молоке и мажут коровьим маслом. Их черные собратья на восточном берегу считают священным животным грозного льва, и скорее готовы сами погибнуть, чем убить льва. Когда однажды в яму, вырытую для поимки крупной дичи, попал лев, старшина племени срубил длинный и крепкий шест и, опустив его в западню, пригласил грозного зверя выбраться на свободу и всячески извинялся за доставленную ему неприятность. Поклонение льву распространено и среди других африканцев; при встрече с этим божеством они хлопают в ладоши, выражая этим свое приветствие. Краснокожие почитают медведя, бизона, зайца, бобра, ворона. В Южной Америке наряду с ягуаром высоко чтили жаб, орлов и козодоев. Новозеландцы видели «божественную птицу» в дятле, а на других островах Великого океана туземцы воздавали божеские почести хищному ястребу и безобидной курице, страшной акуле и безвредной ящерице.
Духи, по представлению дикарей, могут воплощаться также в деревьях, в водах, в камнях и горах. В диких странах часто можно видеть деревья, причудливо убранные лоскутками, бусами, нитками и т. п. безделушками: это приношения, которые мнимый дух дерева получил разновременно от своих верных поклонников. Негры Конго ставят даже у подножия дерева сосуд с пальмовым вином для того, чтобы дух мог всегда утолить свою жажду.
Священное дерево негров.
А вот как описывает знаменитый английский ученый Дарвин священное дерево, которое ему довелось видеть в Патагонии (Южная Америка).
«Оно стояло на возвышенной части равнины и было видно издалека. Завидя его, индейцы громкими криками послали ему свое приветствие. Это было зимой, и на дереве не было листьев; их заменяло бесчисленное множество нитей с привязанными к ним приношениями, как, например, гасирами, хлебом, мясом, кусками одежд и т. п. Бедняки, за неимением лучшего, выдергивали нитку из своего плаща и привязывали ее к дереву. Кроме того индейцы имели обыкновение вливать напитки в дупло дерева, а также пускали вверх клубы дыма, желая доставить этим удовольствие духу».
Не менее внимательны дикари и к духам вод, камней и гор. Однажды, на глазах белого, краснокожий, пришедший издалека, принес в жертву духу вод все свое лучшее достояние. Он отдал воде свою трубку, потом кисет с табаком, потом снял с рук и ног браслеты, а с шеи— ожерелье из бус и, наконец, свое последнее украшение — серьги, и все это бросил в волны. У сибирских кочевников каждый холм, каждая гора имеют своего духа-хозяина. Понятное дело, что дикари стараются жить с этим «хозяином» в ладу, задобряя его всякими приношениями.
