Виктор Бычков - Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая
Между тем я не собирался (и не буду) здесь углубляться в эту очень сложную и трудно описуемую тему духовно-эстетического опыта культового действа. Текст Белого о Штейнере случайно всплыл в моей памяти при размышлении о собственно эстетическом опыте в чистом виде, с каким мы встречаемся при путешествии на природу, посещении художественных музеев, театров, на музыкальных концертах, да просто дома при чтении любого высокохудожественного литературного текста. Он оказался хорошим образно данным примером того, что и как разворачивается в сознании эстетического субъекта, совершающего эстетическое путешествие, равно участвующего в событии эстетического восприятия. Практически любой процесс подлинного эстетического восприятия – это событие перехода к тем или иным уровням иного, необыденного бытия – ино-бытия, т. е. путешествие к тем или иным уровням метафизической реальности.
Вот, открывается театральный занавес, и я уже не здесь, не в этом мире, но где-то там, даже непонятно где. Нет, не на сцене, не среди актеров, играющих пьесу, а за ними – в пространстве, которое они своей игрой помогают мне открыть в себе, в моем сознании, сливающемся в данный момент эстетического восприятия спектакля с каким-то иным, более высоким и глубоким сознанием. Его нет во мне, пока я не включился в восприятие спектакля, прослушивания симфонии или не погрузился в чтение романа. Это расширение моего сознания до каких-то космических масштабов происходит только при моем полном погружении в произведение искусства (или природный объект – в любой эстетический объект), когда я перестаю ощущать себя в обыденном пространстве земного бывания, погружаюсь сначала в образный мир конкретного произведения искусства (сопереживаю тем или иным героям спектакля или читаемого произведения, слежу за движением музыкальной материи, изучаю сознанием то или иное живописное полотно), а затем и куда-то еще дальше, за него. Начинается если не та самая инспирация, о которой так точно и образно написал Ницше, то что-то приближающееся к ней. Все во мне трепещет, ужасается и восхищается, поет и ликует, я живу какой-то совершенно новой, высокой, предельно одухотворенной жизнью, с какой я практически никогда не встречаюсь в обычной жизни.
Я написал эту фразу сначала без «практически». Добавил потом, вспомнив еще одну сферу человеческой жизни, где вершится подобная инспирация, но сразу же понял, что она вряд ли может быть отнесена в разряд «обычной», т. е. обыденной, жизни. Я имею в виду уникальное событие человеческой жизни, обозначаемое священным словом «любовь». Да, в любви, в подлинной высокой любви человек переживает высочайший духовно-эстетический опыт, тесно сопряженный с опытом психофизическим (и даже физиологическим), но который, тем не менее, соотносим с самыми высокими полетами духа в опыте эстетическом или чисто духовном. Опыт любви является одной из высочайших форм духовно-эстетического опыта. Подлинная любовь – это сладчайшее эстетическое путешествие вдвоем, т. е. индивидуальное путешествие, о котором до этого шла речь, возведенное в квадрат.
Опыт этого путешествия движет всей лирической поэзией, ибо в ней любящий, обладающий творческим даром, пытается воспеть восторг состояния любви, радость этого путешествия вдвоем или его ожидания. Недостижимый объект любви у творчески одаренного человека часто сублимирует собственно незавершенное событие любви (поп finito любви) в событие творения произведения искусства. Вся история искусства с древнейших времен наполнена произведениями высочайшего эстетического качества, явившимися следствиями сублимации любви. Меджнуны – самые высокие и пронзительные поэты. Однако и состоявшаяся подлинная любовь (хотя и более редкое явление), ее мощный эстетико-эротический опыт движет искусством, поэзией. Художник, живущий ею, стремится выразить почти невыразимый опыт любви, восторг любви, мистику любви. Более того, даже у людей, не обладающих ярко выраженным творческим даром того или иного искусства, любовь пробуждает творческие потенции, особенно к поэзии. Кто в юности в пору первой влюбленности не писал стихи? Пусть невысокого художественного качества, но любящий, влюбленный интуитивно стремится выразить переполняющие его высокие чувства, высокий духовный порыв в художественных образах. Его креативный Эрос знает, что адекватное выражение за пределами ауры объекта своей любви он может обрести только в художественной материи, и стремится к этому. Когда-то и азъ, грешный, предпринимал неоднократные попытки подобного выражения. И мне знакомы следы художественно-эротической инспирации, помимо моей воли и моего сознания рвущейся к эстетической материализации в творчестве и иногда обретавшей ее.
И все это по крупному счету – метафизические аспекты эстетического опыта. Именно здесь, на уровне метафизики мы ясно видим, что эстетический опыт теснейшим образом переплетен и с опытом собственно и чисто духовным, и с опытом эротическим, опытом любви. Более того, если мы вспомним Античность с ее мифологической, художественно-поэтической, религиозной и философской культурой Эроса, религиозно-культовый опыт индуизма, вращающийся вокруг сферы Шива-лингама, мистику Средневековья, особенно западноевропейского, где Эрос ко Христу имел особое значение, мистику мусульманскую, обретшую одну из высших форм в суфизме, то увидим, что эротический опыт, чисто духовный опыт и опыт эстетический имеют один метафизический корень, исходят из одного метафизического пространства и тяготеют в конечном счете к одной метафизической реальности, словесно не выражаемой, но открывающейся в высших формах духовного, эротического и эстетического опыта – духовно-эро-эстетического. Здесь простирается слабо разработанное еще, трудно поддающееся вербализации исследовательское поле.
На этом прощаюсь до следующих писем
Ваш В. Б.
296. Н. Маньковская(10.12.13)
Дорогие собеседники!
В замечательном письме В. В. раскрыто множество аспектов эстетического опыта, эстетических путешествий в широком смысле слова, их метафизического характера. Примечательно, что тема эта в последнее время будоражит умы: появились доклады о путешествии как движении в пространственности и сопространственности, сакральной географии и метагеографии, телесности путешествия; размышления об энтелехии путешествия как опыте самопознания, самоосуществления и самоидентификации, для которого достаточно путешествий в интерьере, по собственной комнате[6] – не о такого ли рода путешествии поведал нам Вл. Вл., когда столь вдохновенно описывал квартиру Гюстава Моро?
Действительно, среди эстетических путешествий есть и те, которые не требуют перемещений в пространстве: французские романтики называли их «путешествиями в кресле» (выражение Альфреда де Мюссе). В их «Башне из слоновой кости»[7] в противовес раннебуржуазному лозунгу премьер-министра Франсуа Гизо «Обогащайтесь!» расцветало незаинтересованное «искусство для искусства»[8] аристократов духа. Их вдохновляли как воображаемые путешествия по нетронутым лесам Америки в «Атала» или миру Античности в «Рене», так и размышления о «Гении христианства» (Рене де Шатобриан); «Поэтические размышления» о быстротечности жизни и потустороннем мире (Альфонс де Ламартин), кристаллизованные в знаменитом ламартиновском афоризме о времени: «оно идет, а мы проходим» («Озеро»); идеи стоического пессимизма («Смерть волка» Альфреда де Виньи). Общий настрой побуждал романтиков к тому, чтобы «повернуть зрачки вовнутрь» и задумчиво, неспешно созерцать внутренние пейзажи, проникнутые, как в элегической «Исповеди сына века» Альфреда де Мюссе, меланхолической «болезнью века».
Но ведь и мы с вами, делясь впечатлениями о наших эстетических путешествиях, более сосредоточены на внутреннем, связанном с личностным характером эстетического восприятия, чем на внешнем – благо, последнее весьма интересно и в большинстве случаев вызывает отнюдь не меланхолию, но энтузиазм. Не так ли, дорогие сокресельники (ведь такая самоидентификация тоже не случайна)?
Всегда готовая попутешествовать Н. М.
P.S. Заглянула в Интернет, чтобы кое-что уточнить, и открыла рубрику «Путешествия в кресле». И что же вы думаете? Их здесь целая россыпь, да еще с картинками: это, по сути, рекламные ролики, приглашающие в турпоездки во все концы света. Вот такое утилитарное применение «с точностью до наоборот» нашла сегодня наполненная глубоким метафизическим смыслом романтическая формулировка.
Н. М.
297. В. Иванов(06.12.13)
Дорогой Виктор Васильевич,
я не только не люблю казаться «занятым» человеком, но и, действительно, предпочитаю всему на свете, по выражению Ганса Касторпа, «ничем неомраченный досуг», однако жизнь складывается так, что чувствуешь себя бедуином, попавшим в кружение самума или как он там еще называется, поэтому шлю Вам самые сердечные поздравления с наисветлейшим Праздником Введения во Храм с некоторым – вынужденным (!) – запозданием. Правда, отдание праздника будет в воскресение, так что все же – и несколько запоздалое – поздравление вполне уместно.
